Развод с папой

Мои родители собрались разводиться. Конечно, я ещё не знала слово «разводиться», но где-то что-то такое уже витало в воздухе и становилось ощутимым…
В детский сад за мной  в последнее время стала приходить мама. Если я была ещё не готова, она раздражённо говорила:
- Ой, ну копайся ты быстрей!
Я старалась «копаться» быстрее, но лучше от этого не выходило – колготки оказывались вывернутыми наизнанку, платье – задом наперёд, а «молния» курточки никак не хотела застёгиваться. Мама рывком стягивала с меня несчастные колготки, платье и видно было по её лицу, что у неё и так неприятности, а тут ещё я…
Она хватала меня за руку, мы бежали почти бегом, так что я даже задыхалась и тянула её руку назад, но мама говорила:
- Ну, иди ты скорее, горе моё…
Не заходя домой, мама приводила меня к нашей соседке с первого этажа бабе Луше.
- Баб  Луша, посиди  с ней немножко, а? Я в магазин…
Баба Луша кивала и устраивала меня на диванчике перед телевизором, где она с наслаждением смотрела разные сериалы и объясняла мне, где кто и почему ведёт себя так, а не иначе…
С тех пор я ненавижу сериалы.
Целый час я смотрела сериалы и ждала маму…
Мама прибегала из магазина запыхавшаяся и говорила Луше:
- Цены везде… Неподъёмные просто! А ещё Этот…
Баба Луша согласно кивала, а я не понимала, кто это Этот, о котором с такой неприязнью говорит мама.

Дома мама сразу надевала передник и шла на кухню. Что-то она там чистила, жарила, варила, и тихо плакала… Я слышала. Но мне было боязно подойти и спросить, отчего она плачет…Может, на работе неприятности? Однажды я всё-таки тихонько спросила:
- Мамочка, ты плачешь?
- Ой, да уйди ты… - сказала мама, - Не плачу я, просто лук попал в глаза.
«Какой злой лук,  -  думала я, - каждый день попадает маме в глаза…»
А к вечеру приходил папа. Я бросалась к нему, и он поднимал меня высоко-высоко, так, что я даже визжала от удовольствия и немножко от страха…
- Пусти ребёнка, уронишь… Уже налил глаза, - говорила мама.
От папы пахло чем-то вкусным: одеколоном, табаком и чем-то совсем неуловимым, нежным…

Папа шёл со мной в комнату, и мы сразу затевали игры: то я каталась на нём верхом, представляя, что папа – это слон, а я погонщик, вернее погонщица. То мы играли в прятки – я пряталась, а папа делал вид, что ну никак не может меня отыскать…

Мама входила в комнату,  и сразу нарушала нашу идиллию:
- Что это ты в новом костюме по полу елозишь? Сил уж нет переодеться? А тебе сколько раз повторять – пришла из сада – сразу надевай домашнее… Как я от вас устала, господи, как я от вас устала…

Ужинали мы молча. Потом я уходила в свою комнату, такую крохотную, что там помещался только мой диванчик, шкаф и стол со стулом и доставала с полки свои  книжки. Я ещё плохо читала, но сказки знала все наизусть. Поэтому только рассматривала картинки и придумывала к ним свои истории…
Я слышала, как в соседней комнате мама с папой говорят на повышенных тонах, попросту  ругаются, и старалась не выходить к ним…

Однажды  мама пришла за мной какая-то спокойно-равнодушная. Долго ждала, пока я оденусь, но не дёргала меня и не помогала мне.
Мы вышли на улицу, уже перепархивал лёгкий снежок, и я сказала, что зимой папа мне обещал сделать новые санки, из старых санок я выросла, и их отдадут двоюродной сестрёнке Ниночке, она меньше меня…
- Папа от нас ушёл, – каким-то неживым  голосом сказала мама.
- Куда? – ещё ничего не поняла я.
- Навсегда… - сказала мама и заплакала.

В этот раз мы не пошли к бабе Луше. Дома мама сбросила пальто прямо на пол и прошла не в кухню, а в комнату.  Я подошла и обняла её.
- Мама, а когда он придёт? Папа?
Мама посадила меня на колени, обняла и сказала:
- Папа полюбил другую женщину… Он ушёл к ней жить, понимаешь? У неё есть сын, мальчик чуть старше тебя. Они любят друг друга, вот и всё. Вот и всё доченька…
- А меня? Меня папа не любит больше? – закричала-заплакала я.
- Любит… Он обещал приходить к тебе. Он тебя очень любит. Только вот так бывает, прости меня, доченька…

Мы стали жить вдвоём с мамой. Мама не умела подкидывать меня  под потолок и не умела играть в «лошадки» и прятки. А, может, не хотела.
Папа иногда звонил, и мама отводила меня к нему « на встречу».
- К шести приведи, - холодно бросала она и уходила, не обернувшись.

Чаще всего, мы встречались с папой весной или летом.  Мы обходили с ним все аттракционы, съедали килограммы мороженного и болтали обо всем на свете. Я рассказывала ему о подружках, о наших ссорах и примирениях, о книжках, которые уже прочла и которые ещё собираюсь прочесть. Папа рассказывал о море, где он служил когда-то, о бабушке, его матери, в честь которой меня и назвали,  и которую я видела нечасто. Она жила с папиной сестрой, далеко, и иногда мы мечтали, как поедем с папой к бабушке. Ведь мама меня, конечно, отпустит, ведь с папой же…

Потом мы шли домой к папе. Папа был уже женат. На той самой женщине, о которой говорила мама. Её звали тётя Рая, и у неё был свой сын, мой ровесник.
Когда мы приходили, нас встречала тётя Рая с неизменной, какой-то неискренней, как мне казалось, приклеенной улыбкой… Мы проходили в столовую, обедать. Эдик, мой сводный брат, смотрел на меня хмуро, исподлобья… Надо же, какая-то дочка… Он уже звал моего отца папой, папа усыновил его… После обеда он сразу уходил в свою комнату или гулять. Меня он  с собой не звал. Несколько раз папа пытался сблизить нас:
- Эдик, а где у нас шахматы? Ну-ка, кто кого?
Но Эдик приносил шахматы и демонстративно уходил…
- Ну, не хочет, Дима, не надо, - говорила тётя Рая, - в другой раз…
Вскоре и мне становилось скучно, и я говорила папе:
- Пошли домой?

По дороге мы снова разговаривали и договаривались, что в следующий раз обязательно сходим в кино или ещё куда-нибудь все вместе, с Эдиком и тётей Раей…
Но встречи наши становились всё реже и реже. Видимо ни тетё Рае, ни Эдику не хотелось видеть меня лишний раз.

Скоро и в моей семье произошли изменения – мама вышла замуж… Новый «папа» не разговаривал со мной ни о подружках, ни о книжках… Он просто меня  не замечал. Да мне и самой не хотелось с ним ничего обсуждать.

Последний раз с папой мы встречались, когда мне было лет тринадцать… Как обычно, мы гуляли по городу, но вот обедать к ним домой не пошли.
-Пойдём лучше в столовую, пап, - сказала я.
Папа посмотрел на меня внимательно и грустно, позвонил кому-то из телефона-автомата, наверное, своей Рае, чтобы не ждала…
В этот раз он проводил меня почти до самого дома, уже были видны наши окна. Папа обнял меня и поцеловал.
- Дочка, ты это… Не сердись. Знай, что папка у тебя есть, и он тебя любит…

Больше мы с папой не встречались. Он не звонил, встретиться не предлагал.
А ещё через шесть лет после той, последней встречи, папы не стало…

Иногда, чтобы упрекнуть меня в чём-то (если заслуживала, конечно), мама говорила:
- Вот уж отцовский характер!
Наверное, ведь я его дочь.

И, может быть, всё в жизни у меня сложилось бы иначе, лучше или хуже, но -  иначе.
Если бы тогда, в далёком моём детстве, нас с папой не развели…