Овощи

         
          Однажды гражданин Конкретиков уезжал неизвестно куда. Он не знал, куда он едет, зачем, и едет ли вообще. Соседка его, Иродиада Евдокимовна Ляповицкая тоже не знала, сколько её ни пытали. Она была женщина очень стойкая. Много вынесла. Как на своих плечах, так и на плечах деверя своего Вениамина Феогностовича Штурма. Вениамин Феогностович был несколько рыжеват, но это его не портило. Его уже вообще ничто не могло испортить.
          Вместе с гражданином Конкретиковым уезжала также и старший лаборант кафедры рентгеноструктурного анализа НИИ полуприкладной лингвистики Софья Ионовна Буханкова. Но она уезжала в совершенно другую сторону. Даже в противоположную.
          И поэтому они не встретились. И она не смогла передать ему ампулу с ядом. Хотя и не должна была этого делать. Но предварительная договорённость с Иродиадой Евдокимовной связывала её по рукам, ногам и даже отчасти животу.
          А гражданин Конкретиков был весел и насвистывал старинную мелодию «Как по матушке по Влтаве…». Он любил разные науки. Вообще любил эстетическое разнообразие. Он даже написал об этом специальную статью в газету «За мир, труд и август!». И многогранность любил. Хотя и жил в двух измерениях.
          Перед тем, как окончательно уехать, Конкретиков поел моркови и стал ждать оптимизации, но вскоре с неотвратимой ясностью осознал, что оптимизации не будет. Категорически не будет. Это его не испугало. Он сел в таксомотор и на вокзал поехал. И доехал. Забрался в поезд, поезд постоял ещё несколько времени, затем предупредительно произнёс «ту-ту!», и они поехали.
          Ехали благополучно, пока не упали набок.
          Когда пассажиры выбрались из вагонов и пересчитали друг друга, то оказалось, что никто не пострадал, все на месте и уже готовы к дальнейшим странствиям. Но поезд отказался продолжать движение по маршруту, и все разбрелись, кто куда: по грибы, по ягоды, подобру-поздорову…
          Конкретиков вернулся обратно на вокзал, чтобы начать гулять по привокзальной площади, поджидая какой-нибудь другой поезд.
          Штурм прошёл мимо, поздоровавшись с Конкретиковым. Вениамин Феогностович в лавку пошёл, за логарифмической линейкой. Она у него кончилась, и теперь понадобилась новая. А может быть он, наоборот, пошёл за солью. Потому что соль тоже всегда кончается очень неожиданно.
          Тут же, на площади, ошивалась и Буханкова.
          Конкретиков давно её заприметил. Положил на неё глаз. Левый.
          – Что, скучаете, Софья Ионовна? – совершенно между прочим спросил её Конкретиков.
          – Так точно! – обрадовалась Буханкова, но Конкретиков уже потерял к ней интерес.
          В толпе праздношатающихся Конкретиков увидал Иродиаду Евдокимовну, соседку свою неперспективную.
          – Вот я вас и обнаружил, – подойдя к Ляповицкой, сказал Конкретиков. – А вы тут как оказались?
          Но Иродиада Евдокимовна только молча глядела на него, вытаращив фиалковые глаза.
          – Вот дура-то, – промолвил Конкретиков и отошёл в сторону, чтоб Иродиада Евдокимовна не ударила его по спине или другому месту.
          Он наконец прислушался к тому, что происходило на площади.
          У тяжёлого неуклюжего автобуса стоял экскурсовод. Доев бутерброд, этот полоумный чичероне вытер пальцы нежно-зелёным батистовым платочком, невесть откуда возникшим, и вновь приступил к своим обязанностям.
          – Граждане! – строго крикнул он в мегафон. – Кто желает совершить незабываемую экскурсию по местам боевой славы Льва Толстого, немедленно подходите к нашему автобусу! Потрясающая экскурсия! Приятно удивляющие вас цены! Все желающие – к нашему автобусу!!
          Экскурсовод взглянул на часы.
          – Все к нашему шалашу! – подумав, добавил он. – Используем редкую возможность, граждане! Все – в Хамовники! И в другие интересные места. Вы увидите то, что никогда не видели.
          Несколько обречённых, которых ему удалось уловить в свои сети, уже сидели в утробно урчавшем автобусе и испуганно пялились в окна.
          Экскурсовод набрал воздуха для очередного рекламного пассажа, но тотчас же бойкие старушки, торговавшие в молодости сеном, наперебой начали конкурирующую агитацию:
          – Адлер! Адлер! А кто хочет в Адлер? А вот Адлер! Берите, красавицы! Адлер, Адлер! В Адлере можно даже ночевать! Адлер, берите, берите! Пензу берём. Пензу! Адлер! Берите, граждане, не пожалеете!
          По сентиментально плавящемуся липучему асфальту полуденной площади пронеслась оживлённо щебечущая стайка волонтёров в кепках с надписью «Международный фонд “Дети улиц”».
          «Какой Адлер? – подумал Конкретиков, и сердце его болезненно сжалось. – Пенза... Нет, я не хочу ни в какую Пензу, и ни в какой Адлер не желаю! – Он поглядел вслед уносящимся подросткам: – Мальчик умер или не умер?.. Умер, вроде бы… А затем воскрес… Это когда-то имело место в истории…» 
          Мир на мгновение показался Конкретикову чужим, небо – посторонним и поэтому – зовущим. И он уже не хотел сесть в поезд. Он уже хотел сесть в какой-нибудь самолёт и улететь. Хоть к чёрту на кулички, лишь бы улететь отсюда…

          …В поисках ответа на вопрос об исчезновении гражданина Конкретикова следователи обратились к его соседке, долго и настойчиво звоня у её двери в серебряный колокольчик, смущённо переминаясь с ноги на ногу в ожидании открытия заветных врат, но Иродиада Евдокимовна ничего не смогла пояснить. Она просто лишилась дара речи. Причиной этого коммуникативного дефекта был перенесённый ею семь лет тому назад инсульт, а его причиной в свою очередь было злоупотребление продуктами сельскохозяйственного производства, тушёными в молочном соусе. Преимущественно – морковью. Но вообще морковь полезна. В отличие от оказавшейся бесполезной следствию Иродиады Евдокимовны. В моркови содержится каротин. Хотя… был ли каротин?
          Вот Софья Буханкова, старший лаборант никому не нужного НИИ – была. Да и то – вряд ли…