Жажда

                                                                                                                                                             
                                                                                                                                                                                    Тем, кто уцелел
         
         Ты всегда мечтал быть цыганом.
         Не будучи им по рождению, как только ты обрёл разум – пусть даже в том его ничтожестве, которое суждено «двуногим, умеющим смеяться» – ты захотел стать цыганом хотя бы по собственному произволу. Но ты не стал храбр и смел, и, завидуя свободе смуглолицего народа (может быть, более воображаемой, чем действительной), ты всегда желал того же: быть независимым, но не подозревал и не думал, даже втайне, о том, что свобода есть лишь расплывчатый, ускользающий призрак холодной непричастности ко всему, и эта непричастность – губительна.
         Кочуя (о да! – почти как цыган!) в поисках не обретаемой никогда и нигде земли, которая была бы достойна твоих смутных желаний, ты видел воздух, синий и прозрачный, в котором купалась твоя курчавая голова. Ты уже знал всё о том, что светило, столь щедро дарящее желанный свет и тепло, неизбежно погаснет – да, пусть через миллионы лет, но оно когда-то погаснет для тебя, и тогда уже ничто не сможет сделать такой прекрасно бронзовой твою кожу. И ты жалел лишь об этом, ты вздрагивал от невыразимого ужаса неотвратимости, воплощения которой ты не увидишь, ужаса, который тебе не дано будет испытать.
         И запах полыни тревожил тебя. И незнакомые дороги были тебе томительно необходимы. И ты понимал, что означает щемящая тревога нового странствия.
         И ты слышал эту жемчужно переливающуюся речь.
         Но всегда: тó, чего не хватало тебе, ты – сознавал. Ибо – ты же не был цыганом по рождению! Не был! В тебе бежала другая, медленная кровь. Ты замирал, уже почти на пороге гордой гибели, в те мгновения, когда, нахлынув жарким потоком, чувство собственного несокрушимого бессмертия укрепляло в тебе надежду, что именно гибели, никакой гибели – нет!.. Возможно, это и было счастье.
         Ты видел, как безудержно, неостановимо движется Время. Оно рассыпáлось пеплом, который ветер уносил в те не имевшие ни начала, ни окраин степи, где бывал когда-то и ты; оно текло густой влагой, оно струилось шелестящим песком. Оно превращалось в серый дым. Оно обрушивалось тёмными скальными глыбами. Оно увлекало в чёрную пропасть всех…
         Но даже когда уйдёт в небытие последний настоящий цыган, всё равно найдётся тот, кто объявит себя потомком этого сокровенного народа. И ты знаешь, что это вновь будешь не ты, ибо тебя до сих пор терзают сомнения. Ты – боишься. Чего же? И где теперь твоя тайная мечта, предатель?

                                                              – извлечено из «Созерцания Темноты» маркиза де Голарза-и-Фуэнтес –