1
Неожиданное появление капитана и его слова поразили всех.
Несколько мгновений длилась немая сцена, как в последнем акте «Ревизора». Испанцы переглядывались, озадаченные, а у меня сердце едва не выпрыгнуло наружу, и щеки пылали.
Роберт подошел и встал рядом., всем видом выражая непреклонную решимость оградить избранницуот нападок.
Де Толедо скривился, изобразив подобие улыбки.
– Примите мои поздравления, синьор. Однако же, позволю себе заметить: синьорина водила знакомство с пиратами.
– Моя невеста не преступница! – резко возразил Роберт. – Есть документ, удостоверяющий, что она служила на судне лекарем и не имела доли в каперской добыче.
Видя, что командир испанцев собирается возразить, кэп добавил твердо:
– Честь дамы я готов защищать с оружием в руках.
Он положил ладонь на рукоять шпаги.
Спутник де Толедо тоже схватился было за шпагу, но командир остановил его движением руки.
– Мы, испанцы, – сказал он напыщенно, – умеем ценить отвагу, и уважаем людей, ставящих честь превыше собственной жизни. Поскольку вы, синьор, поручились, если я правильно вас понял, за сеньориту, мы готовы поверить, что она не завещана в каких-либо преступлениях.
Слушая эту пафосную речь, я подумала: испанец просто струсил. Он с самого начала блефовал, прибыв на английское судно. Демонстрировал бесстрашие – «зарабатывал очки» в глазах высшего начальства. Расчет на то, что англичане, находясь под прицелом пушек четырех кораблей, молча снесут оскорбительное поведение противника, не оправдался, и де Толедо старался сохранить лицо, делая хорошую мину при плохой игре.
Может, я в чем-то и ошиблась, но как бы то ни было, испанцы оставили меня в покое. Закончив досмотр, и не обнаружив ничего предосудительного, они отбыли восвояси.
Никто и никогда не называл меня невестой. Волнительно, что и говорить.
– Спасибо вам, сэр, – сказала я с чувством, когда Роберт вошел ко мне в каюту.
Испанцы пропустили «Эдмунда» и «Сирену», корабли легли на курс в сторону Англии.
Конечно, я была безмерно благодарна капитану за то, что он сделал для меня, но… Право, не могла же всерьез рассчитывать заполучить Роберта в мужья. А если уж честно и откровенно, то и не хотела. Нет, Роберт нравился мне. Очень. Пожалуй, я даже влюбилась. Но после того, как неведомая «Служба» прислала сообщение и забрезжила надежда на возвращение домой, я не желала появления у меня привязанностей и вообще ничего, что могло бы помешать покинуть шестнадцатый век. Впрочем, «Служба» не торопилась выходить на контакт, и полученная эсэмэска оставалась единственной весточкой из третьего тысячелетия.
– Жанна, я хочу извиниться за то, что назвал вас своей невестой, не спросив согласия.
– Ну что вы, сэр! Мне даже приятно…
– Правда?
Роберт смотрел мне в глаза. Я смутилась.
– Каждой женщине лестно внимание мужчины.
– Значит, вы на меня не в обиде? – продолжал спрашивать капитан.
– Разве только самую малость, - ответила я кокетливо.
Захотелось, вдруг, почувствовать себя неотразимой, способной вскружить голову любому.
Я не боялась заиграться, знала, что не позволю эмоциям взять верх над рассудком, не дам нашим с Робертом отношениям зайти слишком далеко…
А, да ладно! Что я на самом-то деле!? Вру себе. Ведь хочу, страстно хочу, чтобы он обнял и поцеловал меня. Прямо сейчас. Ну же!
Мы стояли тет-а-тет, глаза в глаза, но во взгляде Роберта я не видела желаемого огня. Так смотрят на добрую знакомую, которой приятно помочь, с которой интересно общаться, но и только.
Или, все-таки, ошибаюсь? Может, под маской холодной учтивости кэп прячет истинные чувства?
Черт бы побрал английскую сдержанность!
– Выходит, вы все-таки, обиделись, Жанна? – продолжил капитан. – На что же?
Я лукаво улыбнулась.
– А вы догадайтесь, сэр.
Роберт развел руками.
– Право не знаю, что и думать.
Беседа продолжалась в том же полушутливом ключе. Я предложила кэпу присесть и уселась сама.
– Жанна, а ваша коробочка…
Все понятно: не я ему нужна – игрушка!
Вздохнув, полезла в сундук за телефоном.
Ладно, чем бы тебя на этот раз удивить? Ага, вот – клипы.
Я выбрала Гребенщикова.
Бэ Гэ пел «Город золотой». Какая-то старая запись, в углу картинки заставка «Музыкальный ринг».
Роберт вновь был поражен – смотрел и ахал.
– Кто этот человек, Жанна?
– Певец, сэр.
– Он поет по-русски?
– Да.
– А о чем?
Я, как смогла, постаралась перевести и объяснила:
– Речь идет о Иерусалиме, сэр, а о саде, где гуляют лев, вол и орел, рассказывается также в Библии.
Никогда не лишне упомянуть Священное писание.
– Можно послушать еще раз? – попросил кэп.
Похоже, я удачно выбрала песню: Роберта явно зацепило, слушал с благоговением, с почти религиозным трепетом. Не уверена насчет вокала, но чарующая музыка не могла не тронуть.
Я все прикидывала, какую запись включить следующей, но Роберт, как только песня закончилась, поднялся с табурета и, коротко поблагодарив, вышел.
Чурбан бесчувственный! Не видит разве – девушка к нему не ровно дышит.
Мужчины, что вы с нами делаете!
2
Северное море оправдывало свое название. Все время дул свежий норд-вест, гнал высокую волну. В густой пелене дождя английский берег едва просматривался темной полосой слева по борту.
Неприветливо встречал нас Туманный Альбион.
Я почти не выходила на палубу, где злой ветер до печенок прохватывал, швырял в лицо соленые брызги, да еще мелкий противный дождь лил и лил, не собираясь прекращаться.
Как хорошо, что мне вахту не стоять!
Сидела затворницей, и все думала, думала, но так ничего и не надумала.
Роберт не заходил: или был занят, или просто не хотел. А, может, стеснялся? Да, нет же, с какой стати! Он – капитан, «второй после Бога», я – пленница с сомнительным прошлым и весьма неопределенным будущем. И все-таки, я заметила: кэп чуть-чуть робел, находясь со мной наедине. Чувствовал, подсознательно, мое интеллектуальное превосходство? Очень может быть. Ведь я «мудрее» на четыре столетия!
Мудрее, не значит умнее. Сижу вот, пытаюсь влезть в психологию человека другой эпохи, мерея все на свой аршин. Здесь все иное: нравы, обычаи, понятия о добре и зле, другое воспитание, наконец. Мне бы с собой разобраться…
– Сэр, мы на траверсе маяка Нор.
Я все же высунула нос на палубу и услышала доклад вахтенного.
«Святой Эдмунд» подошел к устью Темзы.
Вот и Англия. К ночи мы отшвартовались в лондонском порту.
Исполнилась моя давняя мечта: посетить столицу Соединенного Королевства. Но и в кошмарном сне не могло присниться, что попаду сюда в тысяча пятьсот восемьдесят третьем году от Рождества Христова.
Пока поднимались по Темзе, экипаж лихорадило – морякам не терпелось сойти на родной берег и поскорее промотать деньги, заработанные каторжным трудом. В мыслях эти люди были, наверняка, в портовых тавернах, где виски и эль, доступные женщины, шум и гам, пьяная кутерьма – кабацкое веселье. Нетерпение читалось на их лицах, в блеске глаз, в нарочито громких восклицаниях и смешках, в соленых шутках – в ожидании праздника, которое всегда лучше самого праздника.
Пока причаливали и швартовались совсем стемнело, жизнь в порту замерла, только где-то далеко светились редкие разрозненные огоньки. Возможно, то были не закрывающиеся на ночь злачные заведения, которые так манили наших моряков. Но капитан не разрешил сход на берег до утра, когда на судно прибудут портовые чиновники, и будут соблюдены необходимые формальности.
Моряки ворчали, но нарушить приказ не осмеливались – строгая дисциплина сдерживала даже самых нетерпеливых.
А меня перспектива оказаться на берегу пугала. Как поступят английские судьи? Не упекут ли в каталажку, а то и прямиком на виселицу отправят, с них станется. Обвинят в пособничестве пиратам и… С другой стороны, надоело пребывать в «подвешенном состоянии», определенности хотелось, ибо, мучительнее всего ждать неизвестно чего.
Утром я получила возможность взглянуть на Лондон, точнее, на кусочек порта. Причал, складские помещения и лес мачт вокруг. Плюс пасмурная погода, уже осточертевший моросящий дождь и темная, пахнущая тиной, вода внизу – не слишком привлекательная картина.
На борт поднялись представители портового начальства, проследовали в капитанскую каюту. Минут через сорок откланялись, и команда получила, наконец-то, разрешение покинуть судно. Под радостное «йо-хо-хо» и стук башмаков по сходням матросы быстро перекочевали на сушу, где их ожидали немудреные развлечения: выпивка, продажная любовь, иногда – драки и поножовщина. Впрочем, может, у кого-то из них в Лондоне были семьи, ждущие возвращения с моря мужей, братьев, сыновей.
Про меня на время забыли.
Когда улеглась кутерьма, и на судне осталось не более десятка человек, ко мне в каюту вошел чиф.
– Мэм, вам велено не покидать каюты. Капитан сейчас на берегу и будет после полудня. Он просил передать: у него к вам важное дело.
Вот как. У Роберта для меня есть новости? Похоже на то.
Хорошие или плохие. Последнее наиболее вероятно. Я сидела, сцепив пальцы замком; закрыла глаза.
И, – давай себя накручивать. Видение качающейся на ветру петли всплыло в памяти, оледенило душу.
Я стала молиться.
Помогло, но ненадолго.
Господи, какие испытания мне еще уготованы!?
Заставила себя поесть, хотя кусок не лез в горло.
«Я сильная, им меня не одолеть», – повторяла мысленно, настраиваясь на борьбу. Кому «им» – не знаю толком, как и того, что за борьба предстоит. А может, обойдется?
Часа в два пополудни появился капитан. И с порога огорошил:
– Будьте моей женой, Жанна!
От неожиданности я прикусила язык, и сидела глупо моргая.
– Вы согласны? Поторопитесь, у нас ало времени.
– Роберт, это так неожиданно, я право…
– Жанна, вас должны арестовать! Супругу же капитана Хоума трогать не станут. Я все уладил… Так вы согласны или нет?
– Согласна, – пролепетала я сдавленным от волнения голосом. Бог ты мой, неужели это взаправду!? Или сплю?
Роберт не дал мне времени даже на то, чтобы привести себя в порядок: попробовать прическу сделать, хотя бы. Взял за руку и повел к сходням.
Вахтенный офицер на палубе отсалютовал нам – видимо капитан предупредил его, что намерен нынче обвенчаться с пленницей из Московии.
Неподалеку от места швартовки «Эдмунда» находилась небольшая часовня. Туда мы и вошли, держась по-детски за руки, прямо по лужам, под моросящим дождем. Капитан в парадном облачении, я в своем единственном простеньком платье и дурацком чепчике. Ни тебе белого подвенечного платья и фаты, как грезилось когда-то, ни цветов и шампанского.
Пастор, низенький сухой старичок, принял от Роберта плату за совершение таинства венчания, сделал запись в церковной книге и приступил к выполнению обряда.
– Роберт Джон Хоум, согласны ли вы взять в жены, э-э Диё…
Мою фамилию он исказил до неузнаваемости.
– Согласен.
– А вы, э-э, Ди…
Я пребывала в легком трансе. Откуда-то издалека доносились слова «…в горе и радости, пока смерть не разлучит вас». А может, я сцены венчания из голливудских фильмов вспомнила, в то время как старичок говорил другое?
Собравшись с духом, выпалила:
– Согласна!
Старичок прочитал молитву.
– Объявляю вас мужем и женой.
По традиции тут, наверное, надо было слезу пустить. Я же, повернулась к Роберту и улыбнулась, виновато – извини,
