Рассказ третий. Николай Петрович.

Николай Петрович любил ездить  на дачу а жена, жена – не очень любила, особенно осенью, когда работа оставалась мужская – вылить воду из бочек, отключить насос, собрать шланги, обрезать кусты, подкрасить стволы яблонь…Зато она любила возиться с цветами. Клумба была у них лучше всех в ближайшей округе, соседи посмотреть приходили… Даже и не клумба это была, а настоящая альпийская горка. Причём жена высадила такие цветы, что горка цвела всё лето и почти каждую неделю была разной… Любила она варить варенье, ухаживать за грядками с клубникой, мариновать огурцы, готовить помидоры в собственном соку и многое другое. Рецепты собирала, где только могла, и всё у неё удавалось, всё получалось.

А вот ездить на дачу, толкаться в электричке не любила.  Говорила, смеясь: « У меня на электричку аллергия, я сразу чесаться начинаю…» Ну, он и не настаивал. Правда, этим летом они долго жили все на даче – жена была в отпуске, сын привёз невестку Катю с внуком, а он сам  ежедневно ездил на работу и потом снова к ним, и ему это было не в тягость. Наоборот, ждал встречи с женой, весёлой невесткой Катериной, звоночком-внуком…
А когда он ехал на дачу один, вот как сейчас, жена готовила ему еду, чуть ли не на неделю. Он всегда сердился и говорил, что хватит пары бутербродов, но она варила борщ, жарила котлеты, готовила гарниры и раскладывала всё это по банкам, термосам, укутывала и долго объясняла, что и как греть, что и с чем есть.

Однажды на даче к нему пришла ничья собака. Он сразу понял, что она ничья, уж очень она была голодная, и так смотрела ему в глаза, словно говорила: « Ну, пожалуйста, покорми меня… У тебя же много еды…»
 И он покормил её, конечно, он её покормил, тем более, что собака была ну уж очень славная.  Маленькая, рыжая, весёлая, она ещё не умела злиться на людей и доверяла им. А потом она убежала, и он не стал её держать  – значит, есть у неё свои важные дела…
И она стала приходить к нему всякий раз, как он появлялся на даче, заглядывала в приоткрытую калитку, словно спрашивая: « Можно?»  И он всегда говорил: "Заходи!" и радовался, что она опять пришла, не забыла и иногда даже оставалась ночевать в доме, и тогда ему становилось почему-то хорошо и спокойно.

Он даже рассказал жене об этой собачке, и что-то такое услышала жена в его голосе, что сказала: «Ой, Коля, нет…» и обвела глазами их маленькую квартирку, где они недавно сделали вдвоём, сами, такой хороший, такой уютный ремонт. Конечно, собачка будет носить грязь с улицы на лапах, ей нужно отвести место и поставить миску, и гулять с ней.   Он понимал жену, конечно, он её понимал, но словно что-то тяжёлое заползло к нему внутрь, в душу ли, в сердце… Он старался не думать о собачке или думать хорошо – не пропадёт, найдёт своих хозяев, да и люди зимой бывают на дачах, нет, она не пропадёт… Деревня рядом, в конце концов.

В этот раз жена наготовила еды особенно много. «Куда столько?» - удивился он.
« Там же твоя эта собака. Оставь ей. Как её зовут-то?» Он подумал, что на всю зиму еды всё равно не хватит, а имя у собаки не спросишь, но почему-то ответил: «Жулька. Её зовут Жулька»  «Это она тебе сказала?» - рассмеялась жена, и он тоже засмеялся, но не очень весело.
Жулька пришла. Она так доверчиво бегала за ним, так лаяла и крутила своим хвостиком, а он думал, что вот опять ей, такой маленькой,  придётся столкнуться с предательством,  и что она обозлится, обязательно обозлится и престанет доверять людям, и станет по настоящему бродячей, пока не погибнет от голода, холода или от рук злых людей. Такие тоже есть на белом свете…

Электричка должна была прийти уже скоро, все дела были сделаны  и он собрал свой рюкзак и положил у калитки большой кусок мяса, который накануне вынул из супа, но Жулька не стала есть мясо, а побежала за ним – наверное, она думала, что это такая игра.
Он шёл быстро, стараясь не оборачиваться и не смотреть на собачку, и ему это почти удалось.  Он обернулся уже у самого входа в вагон, всё-таки не выдержал и обернулся,  и увидел её.  Она покорно стояла с опущенным хвостом и смотрела на то, как он уезжает, и в глазах её была  тоска.  Просто какая-то человеческая, а не собачья,  щемящая тоска была в глазах у небольшой  собачки…
И тогда он рванулся,  и побежал, расталкивая пассажиров, которые уже садились в вагон, и слышал вслед разные бранные слова, но ему было всё равно, он должен был успеть.   « Не успею -  придётся ещё одну ночь ночевать на даче.  Жена будет волноваться, ну, что ж…».

Но он успел. Он схватил её на бегу на руки,  а она нисколько не удивилась, только пискнула тихонько, и  помчался опять уже к вагону,  и тяжёлый рюкзак бил его  по спине. Он успел вскочить в последний вагон, и электричка тронулась, словно машинист специально ждал, когда этот странный пассажир со своей собакой сядут уже, наконец, в вагон.  И только, когда он сел на первое попавшееся место  в вагоне,   и посадил Жульку на колени,  вдруг понял, что тяжесть ушла куда-то,  и легко стало, так легко, словно кто-то вынул из его души то тяжёлое, что так давило и не давало дышать.
И пусть Маша поначалу сделает вид, что рассердилась, она поймёт.  Да она уже поняла…И она полюбит Жульку, непременно полюбит, а как иначе, ведь он знал свою жену,  и знал  уже много-много лет…