Пасмурный день, в серых тонах. Бледные облака, растянувшись низкой, прерывистой цепью, монотонно плыли гонимые ветром. Вокруг было все как всегда. Тот же сад, те же дорожки, все тоже имение. Только все это не дарило радости и спокойствия. Все было безжизненно и пусто. Виен стояла на пороге и боялась войти в свой любимый дом. Он, вдруг, стал чужим и холодным. Одиночество завывало внутри. Черные окна, потерявшие зеницы, распахнутые настежь двери, с силой хлопали от налетавшего ветра и откидывались назад, разевая бездонную пасть. Вилен охватил ужас и сердце запаниковало. Запустение подступало к ней ближе и ближе. Пересилила себя, сделала шаг и споткнулась. Затаив дыхание, боясь увидеть нечто невыносимо отвратительное, опустила голову, затем открыла глаза - ветер ворошил листья книги, беспощадно вырывая страницы. И тут она поняла, это не книга, это альбом с фотографиями. Фотографиями ее семьи!
Жестокий ветер вырывал одну карточку за другой и уносил прочь. Пыль и песок засыпали его. Подняв, бережно струсила и прижала к себе, как прижала бы больного ребенка. Снимки были повсюду, трепетали и молили о помощи. Не выпуская ношу из рук, бросилась собирать, хватая их на лету и вытаскивая из грязи.
Поздно! Природа сделала свое дело. Лиц не было, все покрылось пеленой, и медленно, одна за другой, фотографии желтели.
Слезы капали, скатывались на руки, которые сжимали засохшую, ноябрьскую листву.
Виен беззвучно кричала, упав на колени и запрокинув голову к небу, надрываясь, пытаясь выпустить вопль из груди, но даже стон застрял в ее заболевшей душе…
Бледные облака, цепью растянулись по небосклону, а на крыше ее дома, безжизненного и пустого, сражались две непонятные птицы. Огромные, как крупные мужчины. Черные и белые крылья сплелись, засыпая ее перьями, как холодным снегом…
Виен вскочила и оглянулась:
- Я заснула? Но как?! Стоп! – Она посмотрела на часы, - Пятнадцать минут назад я провела детей. Как? Как можно так отключиться? Однако, я же видела сон. Или это был не сон?... Это было послание! Спокойно Ви, спокойно. Ты должна понять, а не впадать в панику! – Вечерело, она посмотрела на спящее в спокойствии море. Жан, что-то серьезно решал с ИВ и охраной. – Спокойная жизнь! Какая она? Жили с девочками одни - вечно в волнениях, заботах, поисках. Вышли замуж, и все трудности прошлой жизни, кажутся просто забавой. Как жить, как привыкнуть к новой жизни? – Виен вздохнула. – Тишина! Надолго ли?
Она обняла согнутые ноги, сплетя свои тонкие пальцы, положила на колени голову, не отворачиваясь от окна. Уже белела луна, но солнце еще алело, добегая воды вдалеке.
- Закат кровавый! Будет ветрено. Красиво…, очень даже, но я люблю рассвет. Когда пробиваются лучи, разгоняя серость, выстреливая лучик, за лучиком. Когда птицы сигналят подъем. – Облокотилась на подоконник и, спустив ноги на пол, поднялась. – Погулять, что ли?
К ней скользнула кошка, всунулась между рук, потерлась ушком, издала скупое «мяу».
За спиной вспыхнул свет и отразился в стекле окна.
- Птица – синица! – Услышала она голос мужа, - ты где?
- И с чего я вдруг птица?
- От любви! Сама же днями пела: «Я птица гордая!...» - Виен закончила про себя: «Я КУРИЦА!», а он продолжал: - Вспомнил детство. – Присев рядом с ней, взъерошив ежик ее темных волос, провел рукой по спине. Виен выпрямилась. – А что с глазами? Откуда такая грусть?
- С головы.
- За девочками скучаешь?
- И да, и нет! Вот ты закончишь их гулянья, будут сидеть дома, будут нам надоедать…
- Не надо все принимать в штыки. Я говорил не об этом. Ви! Посмотри на меня. Пойдем, прогуляемся? Как влюбленные.
- Почему как?
- Не придирайся к словам, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
- Знаю! – Став ногами на скамью, закрыла окно. Жан не упустил момента, обнял ее за коленки и медленно опустил на пол. Виен, своим миниатюрным ростом, едва доставала головой до его подбородка, отчего, приходилось запрокидывать голову, чтобы увидеть выражения глаз мужа. Сейчас они были полны любви и их темный цвет, напоминал свежее заваренное кофе. Лоб слегка наморщился, но тут же расправился, на лице появилась улыбка. Жан заметил, как покой наполнял ее. Еще мгновение и он снова утонул в ее синих, как майское небо глазах, таких же бездонных. Руки уже обхватили ее острые, как у подростка, плечики, гладили их. Не сдержался, чмокнул в нос:
- А окно, зачем закрыла?
- Мне последнее время кажется, что тут ходят все кому не лень.
- Что? – Спросил муж, - кто ходит?
- Если бы я знала. Запахи чужие витают по дому. И вообще, сколько лет мы сюда приезжали, лично я думала, что дом пустует. Окна закрыты, свет никогда не горел. А теперь все нараспашку.
- Но ты же не можешь в замкнутом пространстве!
- Не могу! И с закрытыми окнами не могу, но сейчас мы уходим.
****
ОН появился ночью.
В открытое окно светила полная луна, прищурив глаз и улыбаясь. Жарко, совсем безветренно.
Виен проснулась, как от будильника. Выбралась из-под руки мужа, на цыпочках подошла к окну. Жан перевернулся на другой бок и продолжал спокойно спать.
Одинокий мужчина стоял на берегу, лунный свет, неестественно сконцентрировался на нем, добавляя сияния в его платиновые волосы. В расстегнутую, строгую рубашку-плащ, длиною до пят, было видно мраморно – белое тело. Виен не видела его глаз, но знала, он смотрит на дом. Он смотрит на нее! Он видит ее за тонкой, не колышущейся гардиной. Любопытство охватило полностью – кто это? Что ему надо и почему у него нет мыслей в голове? Смотрела долго, как и он на нее. И даже когда он удалялся, не сдвинулась. Часы высвечивали – 3:45. Кто бы удивился, но не она. Всегда просыпалась с 3:20 до 3:45. Не раньше, не позже. Двадцать пять минут ночного раздумья, перерыва, перехода….
- Ну, прямо вампир. Ночью, в темном, бледный как мрамор, ни кровинки, ни мысли!
- Любимая! – буркнул Жан. – Так рано, очень рано. - Виен легла и поцеловала его в затылок:
- Спи! - Но муж развернулся, крепко обнял ее, ненадолго. Постепенно ослабляя объятья, прильнул к губам.
Сон навалился, как снежный ком, покрывая холодом, колкостью. Его блистание угнетало глаза. Виен щурилась и прикрывала их руками. Это зеркало отражало свет. Она отвернулась, но зеркало, переместилось за ней. Виен увидела себя, в его отражении, за ней, сновали люди. Жан, глянул на нее, отстранено, и ушел. ИВ стоял между ними, оглядываясь и чернея. Она протянула руку, забыв, что видит образы в отображении и испугалась, дотронувшись до стекла. Ее лицо исчезало! Растворяясь, обезличиваясь…
Сновидение уходило, а слух ловил голос Жана, далекий, тихий, взволнованный:
- Виен! Дорогая! Проснись, пожалуйста!
- Да! Да! Я проснулась. – С трудом выходя из сна, приоткрыла и закрыла глаза, голова не хотела включаться. – Почти встаю. Жан! Который час? Что я не могу открыть глаза?
- Утро! Я бы не будил тебя, полуночницу, но ИВ заболел.
- Простыл? – Она, наконец, смогла пересилить дремоту.
- Я бы не тревожился, да и тебя будить не стал бы. Лежит как полотно, головы поднять не может, давление низкое, отказывается от всего.
- Жан! Мы не можем его потерять! – Виен испугалась и села. - Дай мне пять минут, и я спущусь. Врача вызвали?
- Категорически против. С ним Михаил, я тебя дождусь.
- Он старше меня лет на пятнадцать?! – Уже из ванной говорила Ви. - Надо его поднять. Второго такого управляющего нам трудно будет найти.
- И что мне делать? Я ему раз пять предлагал оздоровляться. Он, ни в какую! Я, конечно, понимаю, что бремя одиночества, вечное чувство невостребованости.
- Жан! Не понимаю твоих последних слов. А мы? Мы не в счет? Вся наша семья его любит!
- Ну, если ты ему это внушишь, я буду только рад. Схожу-ка я, на всякий случай, за бутылочкой.
- Давно пора! – Виен лишь на миг задумалась о последствиях данного предприятия, но тут же решила, что они сделают лучше не только для себя, а для всех Гаев. Во всем Роду не спокойно, да и Филипп до сих пор не давал ей покоя. Что уж тут говорить, одним бессмертным больше, одним смертным меньше – баланс не нарушится. ИВ человек хороший! - Пойдем, я буду его ругать.- Виен открыла дверь маленькой комнатки, увидев безжизненное лицо друга, прикусила губу от боли, но не заохала, а твердо пошла к нему. – И что ты выдумал? – Бегло глянула на Михаила и поняла - дело плохо, взяла стул, присела рядом с кроватью. Так же глазами попросила Мишу выйти. – Ты что это, Васильевич, решил болеть?
- Простите меня, так получается. Под утро стало плохо, думал, отлежусь, но видно время мое пришло.
- В общем, так, друг мой любезный, я и слышать ничего не хочу о каком-то надуманном времени. Я просила тебя подумать, ты подумал, а я решила. – Смотрела на него молящими глазами, хотя в голосе был, один метал. ИВ промолчал. Виен только и надо было, что его колебание. – Тебя же Жан и ребята просили? Вот! Мы же так тебя любим! Ну, что мы все без тебя?! Мы не можем тебя потерять! Не сейчас. – Она взяла его сухую, холодную руку, пытаясь согреть; затем провела по сникшей щеке. – Пожалуйста, не бросай меня сейчас. Совсем немного, лет пять. Подари мне свою поддержку. Ты же у нас с девочками один, как самый родной, как старший брат. Ты же всегда называл их дочками. Не будь таким суровым к нам.
- Ты мной спекулируешь. – С трудом произнес мужчина.
- Не тобой, а нами. Полежи минутку, подумай, я вернусь, и ты дай положительный ответ. – Она вышла в коридор, Жан стоял с Михаилом.
- Как он?
- Плох.
- Давай я все таки вызову скорую. – Жан достал мобильный, но Михаил опустил его руку.
- Не поможет. Поверь мне, тут только ты можешь все решить.
- Согласна, на все сто процентов!
- Виен! Но это не будет правильно. Мы практически навяжем ему свою волю!
- Кто бы говорил! – Она скривилась в усмешке, напоминая мужу, как сама, еще совсем недавно, провела трое суток в забытье, а он, ни спросив никого, не намекнув даже дочерям, напоил ее эликсиром, продлив уходящую жизнь. - Миш, посиди с больным, пожалуйста, мы сейчас придем.
- Я согласен с Виен, - прежде чем зайти, произнес мужчина. – У нас половина прошло через твое, Жан, решение. И ты ни разу не пожалел, что сделал это. Так чем он хуже? Он на меже! Дай ему шанс. Пожалуйста! Не время сейчас терять проверенных людей. - Михаил закрыл за собой дверь, а Виен, взяла мужа под руку и подтолкнула вперед.
Проходя бронированную дверь, она провела по ней рукой.
- Вы там спрятали ларец? – догадался Жан, заметив ее мольбу в глазах.
- Да! Игорь помог.
- Хочу сам взглянуть на него, из-за чего весь сыр-бор случился.
- Поставь ИВ на ноги и смотри.
- Не нервничай! Мы же идем, за заветным лекарством. – Жан открыл комнату, полную баночек, флакончиков, разных форм и размеров, прозрачных и серебряных, с сыпучими порошками и травами, с разными настойками.
- Вот это да! Целая аптека! – воскликнула Вилена. Жан, ничего не комментируя, взял прозрачный флакончик, с чего Ви сделала вывод, что это не заветный эликсир жизни, а нечто другое:
- Это что?
- Лекарство! Я дам ему силы, а затем мы еще раз вернемся к этому разговору.
- Он не решится сам, и ты знаешь причину. Прошу, подари ему немного лет, пожалуйста! - Жан посмотрел на жену:
- Он тебе дорог?
- У меня кроме вас никого нет, ты же знаешь. ИВ все, что осталось от прошлого, он не просто друг, он память моя. Он тот, кто вернул мне тебя! - Жан улыбнулся:
- Спасибо! Я старый дурак, ревновал. Постоянно. И не только когда мы были здесь. Но все же, сначала нам надо ему
