Ольга Александровна вышла на пенсию. Это не радовало. Во-первых, пятьдесят пять лет. Уже старуха. Во-вторых, на скудную государственную подачку не прожить. Внуки, дети. Пойду работать, только отдохну немного. А сейчас на дачу: лето в разгаре!
Мои обязанности - в отпаривании пребывающих из "глубин". В правом углу комнатки находится оконечная часть конвейера. Что творится в самом начале, не видно: начало закрывает стена, в которой проделано прямоугольное отверстие со шторками из упругого материала, они как бы обволакивают несомую лентой дымящуюся глыбу и сразу захлопываются после ее выхода. Надо не пропустить момент появления раскаленного облепка и немедля окатить его холодной водой из шланга. Поверхность материала, похожего на пемзу, шипит, извергается пар, брызжет кипяток и ... крак! - освобождается начинка: розовенькое мужское или женское тело. Осколки каменной скорлупы падают на пол, а вылупившийся, достигнув края транспортера, спрыгивает и направляется в сушилку, затем в гардеробную. Вернувшиеся "Оттуда", считаются героями. Все завидуют "Им". На вечеринках, кто-то из "Них", не без уговоров, конечно, берет гитару и с чувством исполняет очередную балладу, где бесконечно повторяется: "Ах, магмы, магмы... "Легковесный", как пробка шампанского вылетит вверх... Знойный воздух, расплавленный гранит... Кровавые закаты...". Из рассказов известно, что "Там" ведется постоянная война. Видно, между нашими и чужими. Еще повествуется в песнях о мельканиях во мраке кабины зеленых цифр на приборной доске, о радости попадания в цель, ведь снаряд пропарывает вязкую среду и имеет относительно небольшую скорость. Значит "Там" есть какая-то техника, оружие. А сражаться доводится в трудных условиях. Но ни я, ни подобные мне люди второго сорта постичь сути происходящего не могут. На Земле бывают уроды, идиоты... Это не совсем Земля. Неполноценных называют здесь "легковесными", используют как рабов и относятся как к говорящей скотине. В честь бесстрашных ветеранов, только временно отдыхающих тут, "на поверхности", устраиваются праздники и концерты. Сегодня "Им" поет оперная дива. Зал полон приглашенных. Плебеи, конечно, не попали в их число, но пробрались на галерку, забитую до отказа. Наконец, раздается изумительный голос. И срывается. Прима в истерике. Слышатся возмущенные возгласы. Кто-то шепчет: голос не восстановится. У нас нет исцеляющей благодати. Никакой благодати нет. Я начинаю догадываться. Бегу куда-то. Неожиданно натыкаюсь на катапульты для заброски "Туда", в те самые магмы. Быстро сажусь в кресло, захлопываю дверцу. Бортовой компьютер настойчиво повторяет: "Ваш билет!" Я окончательно понимаю: "Боже! Ведь это ад!" Меня дергают за плечо: "Ваш билет!"
Она в пригородной электричке. Перед ней контролер:
- Вам плохо, гражданочка?
- Нет. Нормально.
Ольга Александровна не успела купить билет и протягивает деньги вместо штрафа (мзду, собираемую в основном, для начальства, "черный нал", из которого делаются состояния). И плачет.
Потому, что она все-таки не в аду.
Потому, что ей жалко себя. И контролера. И его начальников.
Потому, что еще чуть-чуть, и она бы сорвалась в бездну ожесточения, тронув кнопку катапульты.
ПОТОМУ, ЧТО В АДУ МОЖНО "ВОЗРАСТАТЬ" ТОЛЬКО ВО ЗЛЕ!
Потому, что надо, наконец, начать жить по - другому!
