| «864» |  |
Раннее утро. В акушерском отделении сельской больницы, молодые мамаши наслаждались последними минутами отдыха перед подъёмом. Скоро кормить.
У женщин за ночь грудь налилась так, что больничные рубашки вмиг стали мокрыми от молока…
- Катерина! Кать! - донеслось со двора.
Молоденькая медсестра Леночка, раздававшая в палате градусники, посмотрела в окно.
- Тёть Кать, ваш «Илья Муромец» пришёл!
Катерина Иванова, дородная женщина «в теле», неохотно поднялась с кровати и подошла к окну. Со второго этажа, её муж Илья выглядел совсем, как пацан.
Встретишь такого случайно на улице, и никогда не подумаешь, что он многодетный отец! Худенький, щупленький, маленький… Вот, из-за костлявой внешности
его ещё со школы в шутку и «окрестили», как былинного богатыря – «Илья Муромец». Пошутили… А шутка прижилась.
- Ты чо, так рано? - зевая произнесла «молодая» мамаша.
- Катька! Это правда?
- Что, правда?
- А то не знаешь! Бабы говорят – сиротку хочешь забрать…
"Ну, село! Не успеешь тут чихнуть, а на другом краю уже желают здоровья…" - подумала Катерина.
- Ну? - грозно вымолвил муж.
- А если и да, то что!
Илья медленно попятился назад, спиной уткнулся в берёзу, да так и остался стоять, раскрыв рот… «Ишь чего удумала! Не зря, значит, бабы на ферме второй день
языками чешут!» Катерина, не дав мужу и слово вставить, спросила.
- Ты лучше скажи – все пальчики обмыл?
Здесь необходимо пояснить. Как только у четы Ивановых пошёл процесс быстрого размножения, глава семейства Илья, изобрёл свой метод обмывания новорожденных.
За каждый пальчик младенца он выпивал по рюмочке, причём, когда рождался мальчик, «Муромец» выпивал двадцать один раз.
Двадцать рюмочек за пальчики, и один стакан ещё за один «пальчик», чтобы не мельчали мужики самого русского рода - рода Ивановых!
Конечно, это было ни за один раз, Илья был не пьющим, но пока мать с младенцем были в роддоме, отец с роднёй обмывали пальчики…
- Обмоешь тут с тобой! Не знаю уже, что и думать! У нас своих полон дом…
Катерина сверху – вниз посмотрела на своего супруга: усталый, замотался, бледный. Сердечко её сжалось, на глазах появились слёзы…
- Ты, иди, иди на работу, мне кормить уже надо.
В палате сестричка Леночка делово рассматривала градусники.
- Тёть Кать, а где ваш термометр?
- Где-где…в Караганде, - сообщила мамаша первое, что ей пришло на ум.
- Ну, тогда ставьте под мышку, мне записать всё надо! - Леночка протянула Катерине градусник.
- И кто ж тебя так учил мерить температуру? - начала «кипятиться» Иванова.
- Все так делают. Тоже мне открыли Америку! - не уступала Леночка.
- У кормящих мам на шее нужно мерить, градусником - в складочке!
- Если бы я ещё вашу складочку нашла, было бы классно! - не унималась сестричка.
- Ну, Ленка, ты хоть и племянница моя, а как была дурой, так и осталась!
Разгоряченную Катерину уже никто не мог удержать в рамках приличия.
- У роженицы молоко появляется - это беспрерывный процесс! Как в котлах…Ты потрогай грудь – горячая! А Иван Иваныч посмотрит на градусник и «чистить» меня будет.
И всё из-за такой медсестры, как ты! Я ж тебя потом прибью…
- А, делайте, как знаете! - наконец-то сдалась девушка – с вами спорить себе дороже!
**
Иван Иванович Штольц – зав.акушерским отделением, был врачом от Бога! На него, действительно, молились. Такого специалиста – днём с огнём… То, что представляет собой опытный врач на селе, говорить не приходится.
Основатель рода Штольцев приехал в Россию ещё при правлении Екатерины Великой, в восемнадцатом веке. Так и повелось - в каждом поколении обрусевшего немецкого рода Штольц, были врачи.
Как только отработал Иван Иванович свою практику после мед.института, так и остался в селе навсегда… Однажды, взяв отпуск, попробовал поработать он у своего брата в областной больнице. Но отпуск закончился – и вернулся доктор Штольц обратно, в свои пенаты.
- Я там обычный, заурядный врач… А тут, в нашей Ивановке – уважаемый человек!
И был прав. Кстати, фамилия «Штольц» переводится с немецкого, как «гордость». Вот все жители Ивановки и окрестных сёл гордились своим знаменитым врачом!
- Катерина, где ты ходишь, завтракать пора…
Старейшая акушерка отделения Глафира Петровна поставила перед Катериной овсяную кашу.
- Кушать надо, сил набираться.
- Какая тут сила может быть от этой размазни? Мне бы щас кусок мяса не помешал… а то когда я голодная - опасна для окружающих!
- Нельзя, а то сама не знаешь! У деток животики болеть будут, чай троих кормишь, коровка ты наша дойная! На, съешь ещё булочку, в обед котлетки паровые будут. Я уже узнавала...
После обеда Катерина стала ещё злее. Надулась – и замолчала. В воздухе больничной палаты повисли "грозовые тучи"… Часом раньше, у неё был разговор со Штольцем.
- Иван Иваныч, Ну, почему я не могу взять девочку?
- Иванова, тебе что, заняться нечем? Учудила! Я с тобой каждый год почти что встречаюсь. У тебя в этот раз двое! Вот расскажу твоему Илье о твоей затее - будешь знать!
- Да в курсе он!
Катерина опустила глаза в пол, поджала губы и глубоко вздохнула… Доктор Штольц прекрасно знал, что это значит: о тяжёлом характере Катерины ходили по селу легенды… Затишье перед бурей!
- Ну, Иван Иваныч, ну… - Катерина не смогла найти подходящих «литературных» слов, а «простонародных» высказать доктору постеснялась…
- Ну, я от Вас такого не ожидала!
Дверь кабинета врача с грохотом закрылась…
- Гроза прошла мимо... - шепотом произнёс Штольц.
*окончание следует
)))
главы из романа
|