Глава восьмая.
Обитель ветра.
Самосовершенствование невозможно без боли. В древности учителя били учеников палками, пока те (ученики) не достигали просветления. “Палка” Моноса – это одиночество.
Одиночество, как и незнание, позволяет раздвинуть горизонты познания. Незнающий имеет гораздо больший потенциал к познанию, чем человек загруженный клише. Одинокий человек меньше ищет опору во внешнем мире, среди друзей и знакомых. Он не обременён стереотипами в поведении, он может открыть такие двери, куда никогда не войдёт человек постоянно оглядывающийся на окружающих, ищущий среди них оправдание и поддержку в своём обусловленном поведении. В этом сила одиночки, и в этом его слабость, ибо он один на один и с Богом и с дьяволом. Только одиночество может задать вопрос, и только одиночество может найти ответ. Толпа не способна ни задавать вопросы, ни отвечать на них. Зачем Бог дал человеку разум, но при этом окружил его ему подобными!?
Светослав шёл среди каких-то развалин. Город был разрушен толи землетрясением, толи войной, толи людским невежеством. Короли и простолюдины, оглохшие от собственных идей и поэтому не слышавшие голос Неба, истощали здесь своё человечество в борьбе за какие-то ценности: еду, деньги, славу, власть. Сколько было потрачено сил, сломано копий, доказано “правд”. Как гордились победители, как страдали побеждённые. Но это ничего не изменило. Тут велись споры и считали деньги. Тут была любовь и ненависть. Тут играли дети и готовили пищу. А тут, во время голода, брат съел брата, и голова младшего ещё долго лежала у стены. Но и радость, и печаль, и прекрасное, и ужасное исчезли. Теперь всё превратилось в прах. Остались только камни. Угрюмые серые поросшие травой камни.
Это время — посланник Творца, убийца Вселенной вооружённый острыми когтями стрелок часов, способный стереть всё, и наши достижения и наше горе. Убивая, он учит. Учит, подводя итог. Перечёркивает всё, чтобы мы задумались о другом. Каждый раз, когда мы совершаем нечто, или не совершаем ничего, время изменяет всё наше на своё. Так каждый миг миллионы лет и миллионы лет как один миг. Прошлое не сейчас. Будущее не здесь. Ты прошлое, ты будущее, ты сейчас.
Монос говорил: ”Ты не плоть, ты свет, ибо Творец твой Свет. Но если ты плоть, то ты прах, зависящий от времени. Свет и плоть в одной оболочке? Ты плоть пока ты плоть. Ты дух пока ты дух. Но ты изначально свет и свет твой беспределен, так как Творец беспределен, а ты Его образ и подобие.”
Тропинка упёрлась в высохший источник у подножия горы. Обходить было неудобно. Возвращаться не хотелось. Отсюда вообще хотелось бежать. И Светослав полез вверх, по камням и уступам, подальше от мрачных руин, всё выше и выше, цепляясь за какие-то корни и ища ступени там, где их никогда не было.
Воздух становился прозрачней. Сбитое почти до крика дыхание, дрожь в ногах, боль в пальцах рук. Пот пропитал одежду, струился по лбу, капал с бровей и разъедал глаза. Посмотреть вниз значит захлебнуться от ужаса высоты и сползти на брюхе по острым камням. Нет, только вверх. Расшибить себе голову, стереться в кровь, но ползти вверх. Вниз пусть падают камни, это их удел лететь в пропасть. Не время для колебания и философии. Чистое сердце и разум без мыслей, действие только на подъём. Сквозь слёзы, сквозь боль, и так до самозабвения, до самых облаков.
И гора вдруг стала милосерднее. Светослав забрался на уступ скалы. Задыхаясь, он прополз немного, и вконец обессилев, упал, уткнувшись лицом в мох. Сырой, холодный, безжизненный гранит возвращал человека к жизни.
Немного отдышавшись, Светослав повернул голову и увидел надпись на каменной плите: “Добро пожаловать в “Обитель ветра”. Интересно, для кого её построили на такой высоте, подумал он, поднимаясь на ноги. “Для тебя. Тысячу лет назад” – было написано на обратной стороне плиты сильно заросшей лишайником.
Дом из дерева и камня, давно уже стал частью горы, оброс всем, что росло вокруг. Почти все двери и окна развалились, а крыша, главным образом состояла из стропил. Второй этаж частично обвалился, и напротив входной двери образовалось небольшое озеро. Но во все стороны открывался прекрасный вид на окружающие холмы и на зелёный ковёр леса, покрывающий всё до самого горизонта. Жизнь в таком месте удел избранных. Выше только небо. Протяни руки и коснись его.
Земля внизу закрылась туманом, и гора как будто вознеслась на небеса, поднимаясь над облаками, словно жилище богов. А затем и сами облака опустились, окружив вершину горы, пропитывая всё влагой, неся первозданный хаос — безвременное состояние присутствия всего в отсутствии наличия. Если нет границ, нет и направлений. Нет начала и конца, нет и времени. Пассивное созерцание Беспредельного.
Густой, белый как молоко туман, состоящий из мельчайших капель воды, закружился холодными хлопьями ледяных кристаллов. Снегопад заставил часами наблюдать себя, и Светослав неподвижно застыл над пропастью, провожая взглядом летящий с бесконечной высоты снег, уносящийся куда-то вниз, вдаль, застилающий и отбеливающий землю.
Но главным хозяином в “Обители” был ветер. Ветер-бродяга четырёх сторон света. Рождённый на линии горизонта, он мог разогнать туман, нагнать облака, принести дождь или снег, и вновь разогнать их, очистив небо от края и до края. Он мог свистеть, гудеть, выть в каждой щели, пробраться под любую одежду, пронизать насквозь и остудить душу, унести с собой все мысли и взамен пригнать из неведомой дали рой острых жалящих осколков чужих идей. Он доводил до безумия, заставляя думать только о себе. Ветер — хозяин в “Обители ветра”. Кто победил его, тот победит всё.
“Вдыхай, вдыхай высоту, — говорил Монос. — Вдыхай с такой высоты, что не можешь себе и представить. Там есть все ключи. Там все ответы. Думай о Небе, стоя на земле – это лекарство от всех недугов. Слушай то, чего не слышно. Смотри на то, чего не видно. Выйдя за пределы формы, соприкоснешься с вечным. Твой свет вне формы, неограниченный ничем заполняет Беспредельное”.
* * * * *
Пусть откроется небо и падает снег. Пусть будет метель. А я, успокою своё сердце, и буду стоять один на горе и смотреть, как вращается мир, как рождаются вещи, изменяются и возвращаются к своему истоку, полные гармонии. Пусть ветер дует в лицо. Согреет меня мороз и охладит жара. Ничто не изменит меня, я люблю этот мир. Я един со Вселенной. Теперь я слышу музыку звёзд. Я вижу только свет. Я знаю Того, кто стоит за всем. По-настоящему есть только Он. Его величие за пределами смысла.
Глава девятая.
Духовная точка опоры.
Ветер и солнце расчёсывали сосны, взбрызгивая землю грибным дождём. Светослав сидел спиной к большому валуну в центре поляны, поросшей высокой травой. Тени становились короче.
Солнце сияло в вышине, нагревая озеро и пять источников. Ручьи стекали в равнину, искрились струйками света, разлетаясь блестящими брызгами среди камней. Вода нагревалась, и озеро, а затем и вся долина затянулись светящейся дымкой. Туман клубился, наполнялся силой и передавая воде свою лёгкость, увлекал её ввысь, закручивался вокруг скалистого мыса, свивался драконоподобным вихрем и устремлялся в узкую лощину, где ускорялся ветром и оттуда возносился к вершине горы. Где-то у середины поток окрасился розовым дыханием облаков, пронизал их и взлетел над вершиной, ненадолго закрыв солнце. А солнце, это древнее, древнее солнце, его лучи впитали туман и усилили свет. Сияние вспыхнуло с новой силой. Свет воссиял в хрустальном дворце, озарил небесные источники, смешался с их водами и росой опустился к облакам, к середине горы и откуда освятил весь мир великой всеохватывающей радугой счастья, любви, и сострадания. Солнце играло лучами над бесконечным океаном покоя.
* * * * *
Тень не свет. Тень свидетельствует о преграде свету, в то время как свет от светильника позволяет рассмотреть вещи во всех деталях. Тьма не просвещает, но свет, и этот свет, идущий сзади, позволяет лучше видеть, он не слепит, а освещает, в то время как истинный источник его остаётся, при этом, невидим.
Когда воздух и вода чисты и прозрачны, они хорошо пропускают свет. Мастер, чтобы лучше показать структуру материала, полирует его, добиваясь чистоты и блеска. И когда метал, дерево, или камень начинают светиться своим внутренним светом, тогда можно говорить об их основных настоящих качествах. Это очистка вещества без изменения структуры. Когда мысль, идея ясно осознаются, их образ сверкает как драгоценный кристалл, отчётливо переливаясь всеми гранями. Это результат очистки сознания.
Семя падает сверху вниз на землю. Прорастая, благодаря свету, оно тянется вверх к Небу. Так по всей земле возникает жизнь. Небо сияет ночью, небо сияет днём. Свет рассеивается. Свет сгущается. Свет поглощается и наполняет внутренним смыслом все вещи и явления. Свет – мерило чистоты.
Всё, что мы знаем, все, что мы видим и мы сами, существуем благодаря свету. Мы дети света. Свет наш изначальный дом, наше изначальное Я, наш Бог.
* * * * *
Лес отступил и Человек увидел Бога. Создатель воплотился, раскинувшись у ног своего сына, как огромная цветущая долина, лишь по краям, где-то вдалеке, очерченная заснеженными горами. На этом необозримом просторе восходящее Солнце растянуло лучи-струны, как гигантская арфа, играющая божественную музыку в зале небес. Птицы подхватили мелодию жизни, и долина вздохнула, пробуждаясь от сна, переливаясь в каждой капельке росы тысячами радуг. Этот звук и этот свет приглашали к себе, звали вдохнуть в себя.
Бездонный океан утреннего неба, его возрастающая лазурь и золото восходящего солнца, дыхание земли и путеводное пение птиц. Единый алхимический процесс Великого Мастера во все времена. А теперь, последний ингредиент и связующее звено.
Человек удалялся всё дальше и дальше на Восток, на встречу восходящему солнцу. Мириады капель провожали его взглядами, даря ему блеск утренней свежести. Солнце сияло. Оно обнимало его всё больше и больше своим беспредельным ласковым светом пока совсем не растворило в золотых лучах бессмертия.
© 2006
