Я раньше, приезжая на Юг, смотрел на дикорастущие там персики, и всем восхищался. Радовался всему; везде
вдоль дорог растёт в свободном доступе слива.
А по пустырям, всюду, куда только не кинешь взгляд, разбросан ничейный, роскошный виноград, тёмного,
иссиня - гранатового, волшебного цвета. Ароматный и изумительный!
Как же так? - набивая себе живот, искренне недоумевал я, - Живут ли здесь люди?!
Потом, несколько позже, когда ко всему приелся уже, насытился, насмотрелся всего, разбираться во многом
начал; ни какие это, оказывается и ни персики, в общем-то.
И даже не абрикосы! А так, обыкновенная, дикая, чумовая жердина, мелкая, и к тому же ещё, и грубая.
А вдоль дорог, в пыли, вперемешку со свинцом и кадмием в качестве ветрового заслона, произрастает везде алыча.
Но не слива. И которую, козы даже обдирать здесь брезгуют!
Виноград же, тот, что здесь повсюду; в оврагах, у моста, по заборам, весь сплошь кислый и набивает
сразу же оскомину. Кисти ядовито-синего цвета, как бы предупреждают, что их лучше не трогать.
Да и запах, приторный и ничем не уничтожаемый, говорит уже о многом; Изабелла, одним словом!
И вот теперь стою я, и смотрю на городской, общественный пруд, в чьих водах уже ни один последний год,
шныряет, копошится, стайка никого не боящихся, диких, сорных, и никуда давно не отлетающих уток,
которых ранее и в дикой природе-то никогда не видел, и понимаю;
Нет, милые вы мои, это вам далеко не то, что нарисовано с умилением на всех библейских картинках, и
завещано нам как великое Время Эры Зверобратания.
Это, дорогие вы мои; зажрались мы с вами просто!