Уж не знаю, какая добрая муха командира полка пощекотала, что он такую доброту проявил. Полк на Сахалине сидит, минимум ловит. Мы с Герасимом очень удачно свой первый класс подтвердили и больше нам делать здесь нечего, кроме как водку пьянствовать, девок развратничать и безобразия нарушать. Вот командир доброту небывалую проявил: с понедельника в отпуск.
Вы спросите, а где ж доброта? Отпуск и так всем положен, тем более, что и делать особенно нечего. А дело в том, что он нам это в среду сказал, а в отпуск, по графику, с понедельника идти, то есть дополнительных пять дней к отпуску как бы сами собой прибавились. А тут и самолет на материк, в родной гарнизон, образовался.
Кинули мы манатки свои комом в сумки и чемоданы, да и были таковы.
А оформление отпускных документов в штабе полка, на материке, происходит. И издает их начальник строевого отдела капитан Марченко. Суровый такой – и не подойди, и не дыши. К нему мы и побежали прямо с аэродрома, как только приземлились.
− Тащщ капитан, а тащщ капитан, − никак не скроем мы своей радости, а зря, глупые были, − нас командир в отпуск отпустил, вот письменный приказ за его подписью.
− Ну, а я тут при чем, − на морды наши радостные смотрит и что-то про себя прикидывает. − Отпуск у вас с понедельника, а сегодня только среда.
− Так мы, это, не нужные здесь. Вот вы нам документики сегодня как бы с понедельника оформите, и будет у нас пять дней дополнительных, − не скрываем радости.
− Это у вас будет. А у меня…и кто на КДП ходить будет?
Сейчас-то мы соображаем, что ему и в самом деле радости никакой, а тогда казалось, что все с нами радуются, что мы так удачно в отпуск попали. Главное, летом, и так пятьдесят дней, а тут еще пять ден как с неба свалились.
− Так на КДП же ж соседний полк ходит, и потом мы и не слышали, что вас наряд на КДП касается.
Про КДП (командно-диспетчерский пункт, это где полетами руководят) он, может, и слышал когда, а отношение начстрой к КДП такое же имеет, как прима-балерина к вязке служебных собак. Его дело бумажки оформлять и с начштаба пьянствовать, когда тому сильно захочется.
− Меня все касается. Не буду я вам сегодня документы оформлять. Кру-гом! Шагом марш.
Вышли мы в коридор и немного приуныли. Мы-то думали сегодня же на поезд сесть и в отпуск отчалить. У меня жена на западе с дочкой была, и каждая минута задержки мой спермотоксикоз до интересного с медицинской точки зрения случая продвигала. Накопленная нежность грозила барабанные перепонки изнутри взорвать.
Правый летчик нам всем говорит:
− А давайте к начальнику штаба подойдем, попросим, чтобы он приказал Марченке документы оформить.
Что-то я в его оптимизм не верил, но как старший пошел.
− Тащщ подполковник, − говорю я, − а капитан Марченко нас в отпуск оформлять не хочет. Говорит, на КДП некому ходить будет…
− Скажите ему, пусть не выделывается и оформляет
− Вот спасибо, тащщ подполковник. Щас скажем, − поблагодарил я и убежал.
А Марченко:
− Мне сейчас некогда. Придите часов в пять, может, успею.
Он-то успеет, да коробка на поезд уйдет уже. Это он специально такое время назвал, чтобы мы думали четче и картину себе ясней представляли.
Я не зря старше всех в экипаже был, значит, и жизнь лучше других представлял. И вот сквозь мои розовые очки что-то фиолетовое пробиваться стало.
− Вот что парни, не зря он все это. Нам хорошо и весело будет, а ему горько и уныло в штабе сидеть. Давайте и ему службу скрасим. Мы ж все по паре бутылочек водки с Сахалина привезли. Вот штучки три ему и выделим.
− Ага. А он возьмет и этими бутылками нам по голове настучит. Это ж взятка называется.
Вот видите, как мы хорошо коммунистической партией и советским правительством воспитаны были.
− А я скажу ему, что это презент с Сахалина. В военторге водки отродясь не бывало. Может, не настучит. А со мной Андрей пойдет. Он в коридоре стоять будет и если Марченко на меня с бутылками кинется – выручит.
Взял я три пузыречка, в карту Сахалинской области их так аккуратненько завернул и осторожненько в дверь его кабинета стучусь.
− Кто это там еще? − он грозно из-за двери спрашивает.
− Разрешите, тащщ капитан?
− Что надо? – и еще грознее. − Я же сказал – после пяти.
− Да мы не про отпуск…. А так. Презент вам с Сахалина привезли, – и так ненароком свертком пошевелил, чтобы бутылки звякнули.
− Так это же совсем другое дело! Ты туда, – на тумбочку у входа указывает, − положи. Так ты говоришь в отпуск. Давай рапорта, − а сам кнопку жмет, писаря вызывает. – Идите, ребятки, минут двадцать погуляйте, я все вам сделаю. Все сделаю.
Тут правачок наш, он под дверью подслушивал, видя, что все отлично катится, в дверь, без стука залетает.
− А мне, тащщ капитан, проездные документы с разрывом в Новосибирске сделайте. Я там недельку погулять хочу.
− Сделаем, все, дорогуша, сделаем. Идите, погуляйте немного.
И точно, через двадцать минут выносит он нам полный комплект отпускных документов на всех шестерых. И когда все успел? Видно, передовые технологии уже тогда, в конце семидесятых, внедрялись. Только не все об этом знали. И вот теперь, в наше время, ни Россия, ни Украина с этими технологиями справиться не может. Прижились они у нас и расцвели буйным цветом. И называются они мудреным иностранным словом – коррупция. А тогда просто называли – взяточничество и кумовство.
(с) Александр Шипицын
