Госпиталь села Романовка представлял собой довольно длинное двухэтажное бревенчатое строение. Сбоку к нему лепилась еще какая-то маленькая постройка. Несмотря на царящий в стране хаос и разруху, вызванную гражданской войной, госпиталь еще более-менее исправно функционировал. Несколько комнат было даже отведено для тяжелых и прооперированных больных. Имелась и операционная - отдельное и достаточно светлое помещение. Дверь туда сейчас была закрыта, и перед ней, на грубой деревянной скамейке, сидела бледная светловолосая женщина, зябко кутающаяся в длинную шаль. Рядом с ней притихла маленькая девочка, на вид лет пяти. Но ее лицо было сосредоточено и не по годам серьезно. Видимо, чувствуя состояние матери, девочка сидела очень тихо, словно боясь ее потревожить и, опустив глаза с длинными ресничками, рассматривала пол, покрытый потрескавшейся бурой краской. За небольшим оконцем медленно падал снег. Женщина, кусая губы, перевела взгляд от окна на закрытую дверь операционной и сильнее сжала маленькую ладошку дочери. Они обе ждали...
Прошло еще минут двадцать в напряженном молчании. Снег за окном падал и падал, накрывая белым мягким ковром дворик перед госпиталем и заснеживая крыши соседних домов.
Но вот дверь операционной открылась, и в коридор шагнул хирург - плотный мужчина среднего роста на вид лет пятидесяти с аккуратным пробором и небольшой русой бородкой. Он устало выдохнул, проведя рукой по щеке, и глаза его встретились с напряженным взглядом молодой женщины. Встав со скамьи, она сделала несколько шагов навстречу хирургу.
- Сергей Михайлович Вершинин, - представился он, кивнув ей. - Я только что прооперировал вашего... вы кто ему будете, гражданка?
Женщина как-то растерянно посмотрела на врача своими большими темными глазами.
- Брат, - поспешно ответила она. - Это мой брат, Павел. Как он? Он жив?
Хирург вновь усталым движением потер щеку и опустил правую руку в карман халата, вероятно, нащупывая пачку сигарет.
- Жив, - отозвался он. - Но операция была тяжелой. Пришлось штопать печень. А до того парень много крови потерял. Будем надеяться, конечно, что выкарабкается, организм молодой. Многое зависит от того, как пройдет сегодняшняя ночь. Если к утру не умрет, то, на свадьбе его еще погуляете, сестрица.
Молодая женщина, кусая губы, слушала слова врача. На ее глазах появились слезы.
Хирург перевел взгляд на стоявшего рядом с ней ребенка.
- Дочка ваша? - его губы тронула чуть заметная улыбка.
Елена кивнула.
- Похожа на вас, гражданка, - добродушно ответил он и, достав из кармана пачку сигарет, вытащил одну.
- И еще... - он крутанул сигарету в пальцах, - когда раздевали брата вашего, документы выпали у него из кармана куртки... уж не обессудьте, что посмотрели.
Он работает в ЧК?
- Да, - тихо ответила Елена.
Врач отвернулся к окну и несколько мгновений молчал.
- И как же его так угораздило? - спросил он наконец.
- Хулиган напал на него, - проговорила Елена. - Павел в отпуск ехал, и мы с дочкой с ним. Да вот, не доехали...
- Да уж вижу, что вы не местные, - отозвался Вершинин.
Он продолжал вертеть сигарету в руке.
- Ладно... - продолжил он. - Идите пока, гражданка. Можете придти завтра часам к девяти утра. Думаю, будет ясно, прошел кризис или нет. Если нет, то...
Он снова внимательно посмотрел молодой женщине в глаза. - Сами понимаете, рана очень тяжелая.
- Да, я понимаю, - прошептала Елена. - Спасибо вам. Ну, пойдем, Настя, - она сжала в руке ладошку дочери и повернувшись, медленно пошла по коридору.
Вершинин некоторое время смотрел ей вслед. Затем качнул головой и, подойдя к окну, открыл щеколду на форточке. В лицо ударил свежий морозный воздух и, закурив, он сделал глубокую затяжку.
***
Мысль о том, чтобы уехать из Романовки вечерним поездом, мелькнула в голове у Елены. Но она решительно отогнала ее, как назойливую мушку, и мысль эта больше не появлялась. Елена понимала, что рискует и своим благополучием, и жизнью. И своим ребенком... но, когда она представила, что уедет и даже не узнает, выжил ли Пашка, что-то больно и мучительно заныло в груди, а к горлу подкатил комок.
- Нет... - прошептала Елена. - Нет, Пашенька, я тебя не брошу.
Надо было искать место для ночлега, и удача все-таки улыбнулась Елене. В первых двух избах, куда она попросилась, ей отказали. Хозяйка же третьей избы, пожилая, но довольно энергичная еще старушка, согласилась пустить к себе пожить на какое-то время молодую женщину с ребенком. Звали старушку Марфа Петровна.
Выслушав краткую историю Елены о раненом брате, Марфа Петровна покачала седой головой, поджав сухие губы и бросила на Елену цепкий взгляд небольших голубоватых глаз.
- Так и быть, пущу тебя, голубушка, - ответила она. - Но жить будете в кладовке.
Проведя Елену с Настей в сенцы, она распахнула перед ней небольшую дверь, и Елена увидела крошечную комнатку без окон. В углу стоял низенький топчан.
Больше никакой мебели здесь не было.
- Тесновато, да... - хмыкнула старуха, перехватив взгляд Елены. - Зато тепло здесь и мышей нет. А ты с дитем вместе на топчане точно уместишься, ты худая.
Марфа Петровна чуть улыбнулась, отчего лицо ее сморщилось и стало похоже на темное печеное яблоко.
- Только вот... - она сделала выразительную паузу. - Расплачиваться-то чем будешь?
- У меня есть немного денег, - ответила Елена, вытаскивая из внутреннего кармана жакета купюру и протягивая Марфе Петровне.
Старуха удовлетворенно хмыкнула, забирая деньги.
- Бумажки эти, так и быть, возьму, - как-то пространно ответила она. - А нет ли золота или серебра у тебя, голубушка? Сама понимаешь, время-то какое... Что эти бумажки-то значат? Ничего. А золото завсегда можно на продукты обменять.
- Золото? - тихо переспросила Елена, сжав пальцы в замок.
Ладонь ощутила прохладу обручального кольца, которое она так и не снимала до сих пор.
"Прости меня, Костя", - мелькнуло в голове молодой женщины.
Сняв кольцо с пальца, она протянула его старухе.
- Вот, возьмите, пожалуйста... - проговорила Елена. - Оно золотое. А больше... больше у меня из дорогих вещей ничего нет.
- Золотое? - Марфа Петровна живо взяла из рук колечко и прищурившись, пристально посмотрела на него. - А и вправду, да еще и с камешком каким-то.
- Да, - спокойно ответила Елена. - Там топаз.
- Ну, отлично, голубушка, - Марфа Петровна улыбнулась и кольцо исчезло в недрах ее фартука. - Живите пока.
Она пошире открыла дверь кладовки и кивнула Елене:
- Располагайтесь.
Продолжение следует
