Летал я штурманом на Ту-16К-10. Там штурман под блистером «на колу» сидел. «Кол» это кресло такое, опускаемое, поднимаемое и вращающееся. Самые длительные полеты без дозаправки на этом самолете – 6-7 часов. Обычно радиусным считался полет на четыре с половиной часа. Такой полет нормальный человек в обычных условиях спокойно выдерживает, не вспоминая о туалете. Но мало ли что, человек слаб. И что бы с ним неприятность не случилась, к каждому рабочему месту походный писсуар прилагается.
Тем, кто представил себе белое фаянсовое чудо, поясняю: на Ту-16 писсуар был выполнен в форме и размерах литрового термоса, в целях маскировки (?) окрашенного в зеленый цвет. Он состоял из двух половинок: одна – резервуар с резиновой горловиной для вставления, ну, вы сами понимаете, чего. Судя по ее размерам, жене разработчика крупно повезло. Вторая половина, внешне похожая на первую, представляла собой крышку с пробкой. Обе половинки соединялись, как пожарные рукава. Так как вся система делалась из алюминия, ржавлению она не поддавалась. Но остатки и капли, высыхая, создавали налет, который затруднял раскрытие вышеуказанного устройства. Пользовались писсуарами крайне редко. В некоторые с самого момента изготовления не попадало ровным счетом ничего. Такие писсуары прикипели, и раскрывались они очень непросто.
И вот выполняем мы какой-то суперрадиусный полет. А я попадаю в ситуацию, когда неиспользование бортового писсуара может привести к разрыву мочевого пузыря. Достаю писсуар из специального гнезда. Пытаюсь открыть, ан не тут то было. С одной стороны сил не хватает, с другой целостность мочевого пузыря под угрозой.
Если помните, в зону ответственности штурмана, что под блистером сидит, входит электрохозяйство самолета. Нас еще дежурными электриками называли. А в электрохозяйство много чего входит: кабеля, реле, генераторы, контакторы всякие. Да всего и не перечесть. Это по ходу повествования понадобится.
А правым летчиком к нам назначили большого и сильного парня, мы его Вованом уже тогда, задолго до появления НР, звали. Настоящий амбал. После ДОСААФа. За «рога» он держаться еще мог, а обо всем остальном, что касается морской авиации и самолета Ту-16, он в курилке что-то слышал и имел свое, надо сказать, своеобразное представление.
И вот, оказавшись в такой сложной ситуации, я обратился к Вовану, обладающему недюжинной физической силой. Отстегнувшись, я, чтобы не отвлекать командира, подошел к Вовану сзади, с правой стороны. Правее правого на самолете, как известно, только форточка. Я просунул руку между ним и форточкой и ласково погладил его по плечу. Вован дико закричал, шарахнулся влево и уставился на форточку. Оно и понятно, ночь, темнота, полет спокоен и вдруг оттуда, откуда меньше всего ожидаешь, костлявая рука гладит тебя по плечу.
Мы с командиром еле успокоили его, но и через полчаса он шарахался от окна при любом движении его собственного отражения. Я приблизился к нему и жестами попросил открыть писсуар. Он принял его в обе руки, как национальную святыню. Повторяя мои движения, Вован попробовал провернуть крышку писсуара. Это ему не удалось, и с тем же выражением благоговейного ужаса он покачал головой и торжественно вернул мне его назад.
Я понял, что толку от Вована будет мало, прихватил писсуар командира, что закреплен за спинкой его кресла. Легко открыл и так же легко, сделав свое дело, закрыл и поставил писсуар на место.
После полета, в курилке, Вован подошел ко мне и участливо спросил:
- Ну, что, починил генератор?
|
