Побратимы

— Тебе чего? — недружелюбно уставилась Ангрбода на пришлеца.
Хозяйка Железного Леса гостей не любила, а этот и вовсе ей не глянулся. Рыжий, безбородый, плосколицый, как мерянские тролли, с двусмысленной усмешкой на белых губах… Особенно не понравились ей зеленые глаза, взгляд которых, (может оттого, что были они чуть раскосые) рождал опасливое чувство. Как если бы увидел кто спящего волка: вроде и не трогает тебя, а лучше быть от него подальше. Если бы не был пришлец так тонок и несилен на вид, да и молод в придачу, Ангрбода могла бы поклясться, что он ее испугал.
«Это от неожиданности», — подумала Ангрбода. В самом деле, гость незваный очутился в ее доме непостижимым образом. Как он смог пройти сквозь частокол из костей великаньих, человечьих и карличьих, в котором хода не было, как смог себя от стражей сохранить невидимым, оставалось загадкой. Прямо из воздуха шагнул к серебряному креслу Ангрбоды недобрый молодец и стал перед ней вольготно, словно перед родной тетушкой.
Одет он был как князь, но блестели на знатном одеянии лишь золотые чеканные застежки. Ни меча, ни другого оружия при госте не имелось. Это напугало колдунью еще больше. «Чем же он отбивается от врагов?» — подумала она. И, чтобы отогнать страхи, про себя добавила: «Наверное, брыкается и визжит, как девка». Мысль о том, что неведомый князь может не только отбиваться, но и нападать, ей почему-то в голову не пришла.
С ответом гость не торопился, а для начала хозяйским взглядом осмотрел стоявшие по углам светлицы сундуки, золотое и пестрое узорочье на лавках и устилавшие пол в три слоя ковры из Заюжных миров.
— За побратимом пришел, — как бы между делом сообщил незванец, продолжая водить зелеными глазами по комнате. — Изрядно пришлось его поискать. В Железную Чащу наведался — говорят, тебя там нет. Хорошо, вспомнил, что ты еще на Самсё двор держишь…
Гость оборвал фразу и внезапно доверительно сообщил великанше:
— А у тебя тут красиво!
— Ты о деле говори, — хмуро облизала клыки Ангрбода.
— А я и говорю: пришел за побратимом. Давно его что-то не видно. Вот и подумал: дай навещу, разузнаю, какая красная девица его так приворожила, что он и царство свое, и все Девять миров забросил. А на пустой трон мало ли кто позарится. Не дело.
— Я здесь при чем? — поинтересовалась старуха.
— Думаю, ты знаешь, где его носит.
— Я тебя-то не знаю, — усмехнулась та. — Откуда мне твоего побратима знать?
Незнакомец рассмеялся:
— Быть того не может, чтобы ты не знала Локи и Одина!
— Локи? — что-то стукнулось о подлокотник кресла.
Гость подошел ближе, нагнулся и поднял с ковра золотой клык, выпавший из челюсти Ангрбоды.
— Совсем отшельницей живешь, раз меня еще не видала, — он протянул хозяйке Железной Чащи ее имущество.
— Ты и есть тот самый Локи? — разочарованно протянула Ангрбода.
Изумление ее уже прошло. И что нашли асиньи в этом мерянском тролле, что чуть ли не каждая на шею ему вешалась и мечтала ложе разделить?
— Нет у меня твоего побратима, — презрительно заявила старуха, забирая зуб. — С какой стати Одину быть здесь?
— Вот досада, — вздохнул Локи. — А я молодильное яблоко у Идунн выпросил. Думал, угощу добрую хозяйку за то, что брата моего названого привечала.
Локи подбросил в воздух большое румяное яблоко. По светлице разлился дразнящий запах меда. Великанша жадно потянулась к яблоку, но гость ловко перехватил его в волоске от железных когтей.
— Так что? — лукаво посмотрел он на хозяйку. — Думай быстрее, я проголодался, могу съесть подарок по рассеянности. Останешься как есть, старая и клыкастая.
— Да кто бы попрекал меня старостью и клыками, урод рыжий! — ощерилась Ангрбода.
— Я – урод? — переспросил Локи. — Посмотри внимательнее!
Второй уже раз за этот день Ангрбода зуб уронила. Теперь алмазный. На месте мери полунощной стоял высокий черноволосый и голубоглазый красавец, сильный, как Первый Волк, гибкий, как Великий Змей, опасный, как сама смерть. И желанный, как молодая любовь. Такой создан был для нападения, — тут уж сомнений нет.
Ангрбода сглотнула слюну и заерзала от нетерпения.
— Яблоко и три ночи со мной в придачу, — предложил красавец. — В обмен на Одина.
— С условием! — воздела скрюченный палец Ангрбода. — Узнаешь его — он твой. Не узнаешь — яблоко мое, ты на три ночи — мой, и Один тоже — мой.
— Принимается, — кивнул Локи.
Не мог же он допустить, чтобы ётунская дочь усомнилась в его хитромыслии.
— Пошли! — поднялась старуха.
…На заднем дворе к частоколу привалился багровый сейд. Великанша легко, словно щеколду, отодвинула громадный камень, и тот посторонился, открывая ведущий в землю ход.
— Не боишься? — с насмешкой поглядела Ангрбода на Локи, принявшего прежний рыжеобразный вид. — Придушу тебя в темноте, отниму яблоко…
— И не будет тебе обещанных ночей, — хладнокровно отпарировал сын Лаувейи. — Да и вижу я в темноте лучше, чем думаешь. С гостем не шути, пока гостя не узнаешь. А то вдруг нарвешься на змеиное жало иль на волчий зуб.
Ангрбода покосилась на Локи с уважением. Такой разговор был ей понятен.
Ход, шедший сначала вниз, стал все круче подниматься кверху, пока не вывел на усеянную большими и мелкими камнями поляну на плоской маковке горы. В середине поляны сложен был из красных и черных сейдов круг, а в нем сидела дюжина дородных молодух с круглыми барабанами для колдования. С барабанов свисали рысьи хвосты. Колотушки, которыми жёнки выбивали жутковатый ётунский ритм, покрывал узор из человечьих зубов.
— Ну надо же! — развеселился Локи. — Они все превращенные?
— Только один, — усмехнулась Ангрбода. — Но колдует хоть куда, даром что колдовство — женское дело. Сколько золота мне со дна морского поднял! Вдобавок блох в усадьбе повывел.
— Блох — это хорошо, — согласился Локи, о чем-то раздумывая. — А то мы с тобой начнем миловаться, а тут блоха подскочит и укусит кого-нибудь. Все удовольствие к ётунам.
— Ну, — Ангрбода указала на стучащий в барабаны круг. — Выбирай, не стесняйся.
Особо всматриваться Локи не стал, и так понятно, что все одинаковы с лица, точно те чурбачки, из которых они с Одином и Хёниром первых людей выковыривали.
— Можешь пощупать, — посоветовала Ангрбода. — Или раздеть.
— А толку? — отозвался Локи. — Ты ж побратиму не только лицо переменила.
Молодухи тем временем бросили тянуть заунывную колдовскую песню и лишь изредка, для порядка, постукивали и потряхивали барабанами.
— Скучно им у тебя, — громко заметил Локи. — Некому развеселить. Может, мне удастся? Вот вспомнил я историю, как Один коров доил. Лицо у него при этом от злости красное было, что твоя головешка. Так жаром и пыхало!
Говоря, он подошел к костру. Певуньи с явным интересом ждали продолжения. Но, вместо того, чтобы расписать, как Один дергал коровье вымя, шальной ас выхватил из огня самую крупную головню и швырнул ее на головы жёнкам. Раздался истошный бабий крик, молодухи побросали барабаны и бросились врассыпную, закрываясь от опадавших искр. Лишь одна осталась на месте. Она стояла, сжимая огненную головню в руке и лицо у нее было красное и злое. Левый глаз сверкал, как наконечник Гунгнира, а правый смотрел как-то темно и тускло, словно и не око то было вовсе.
— Он и есть! — удовлетворенно произнес Локи.
Ангрбода с досады прикусила губу железным клыком, но изворачиваться было бесполезно. Ее чары силу утратили, и молодуха на глазах превращалась в могучего седовласого и одноглазого воина.
— Вот и славно! — кивнул Локи. — Ты обожди, хозяйка, я побратима провожу и вернусь.
Стоило асгардскому выдумщику выйти с Одином на дорогу, что вела прочь от великаньей усадьбы, как кипевший от негодования Всеотец схватил его за грудки и свирепо заблестел единственным глазом.
— Какие коровы, что ты плел?!
— Не разозли я тебя, ты бы и сейчас стучал в свой барабанчик.
Даже то, что голос Локи звучал слегка придушенно, не могло скрыть его веселого лукавства.
— Ладно, — Один разжал пальцы, и Локи змеей выскользнул у него из рук. — Прости, погорячился. Но если хоть кто-нибудь узнает, в каком виде ты меня нашел…
— Перестанешь мне поминать то маленькое приключение в подземном мире — и я забуду про Самсё, — широко, во весь рот ухмыльнулся Хведрунг.
Один с сомнением поглядел на него.
— Что ты Ангрбоде обещал?
— Себя на три ночи, — сын Лаувейи одернул полы кафтана.
— С ума спятил? На нее смотреть тошно, не то что… И как ты управишься? Ты же на ней будешь как блоха на тролле!
— Превращу в девицу-красавицу покладистых размеров, — лениво ответил Локи. — В первый раз, что ли?
О яблоке Идунн он благоразумно умолчал.
— А нрав у нее горячий, не соскучимся, — добавил он.
— Гхм… уммм… — невнятно пробормотал Один, потом закрыл рот, снова открыл и наконец решился.
— Не хочу прослыть неблагодарным! Ты единственный из асов мне на помощь пришел. Согласен выполнить любое твое желание, хоть и знаю, что все твои желания сумасшедшие.
— Угу, — подтвердил Локи. — Сейчас убедишься. Хочу быть царем Асгарда! Да не сверкай глазом, как гнилушка в ночи. Хочу быть царем три дня. Дальше мне скучно будет. Но чтобы в эти дни Хеймдалль был у меня в полном повиновении! А Тора — к ётунам. Отошли его в Ётунхейм геройствовать.
— Нет, — не согласился Один. — Тора я в Мидгард отправлю. Парень тоже не железный, надо ему от подвигов отдохнуть. Может, он там подружку найдет, жизни порадуется. С Хеймдаллем сам разберешься. А я, как ты вернешься от бабушки Ангрбоды, отправлюсь вздремнуть малость. Устал, понимаешь, в тот клятый барабан стучать. За три дня славно высплюсь.
Они пожали друг другу руки перед расставанием.
— Смотри только, — предупредил Один, — Рагнарёк на радостях раньше времени не устрой.
— Не беспокойся, — от души заверил его Локи. — Чтобы самое интересное, да без тебя! Или мы не побратимы?!