Чужая тетрадь

Я вошла в полупустой вагон электрички и села у окна. Этим февральским днём я ехала в Сергиев Посад к своей знакомой художнице Наде, которая хотела показать мне свои рисунки. Я мечтала поместить её рисунки в свою будущую книгу. Тем самым я убила бы двух зайцев – и книжка была бы с иллюстрациями, и её рисунки хоть кто-нибудь да увидел бы. Она была согласна, и вот я ехала к ней, чтобы всё это решить окончательно.
Напротив, на сидении, лежала оставленная кем-то серая общая тетрадь, потрёпанная, с задранными вверх уголками. Сначала я подумала, что какой-нибудь «курилка» вышел в тамбур и таким образом занял место. Но когда прошло время, за которое можно было выкурить и не одну, а две и три сигареты и никто не пришёл, я взяла тетрадь и приоткрыла. Её явно забыли, да и зачем занимать место в полупустом вагоне: садись куда хочешь.

Приоткрыв тетрадь, я увидела, что это был дневник или рассказ, почерк был явно женский, пожалуй, торопливый и небрежный. Видно было, что автора не заботило, разберёт кто-то эти каракули или нет, писалось так, как пишут для себя, не заботясь об аккуратности, пустив строчки на свободу. Название завлекло меня: «2,5 года».
В верхнем правом углу мелким почерком две буковки: «Б.Л.». Кто это, неизвестно. Видимо, имя и фамилия писавшей. И я зачиталась. Я не боялась проехать остановку, так как моя была конечной.

«Вот уже два с половиной года мама болеет. Она угасает на глазах. Два с половиной года   это было время, проведённое будто в сумасшедшем доме. Когда врач мне рассказал все последствия, всё, что меня ждёт, я расплакалась. Муж никак не мог понять, почему я так реву. Пока старший сын в сердцах не сказал ему: «Ты что не понимаешь, какая ситуация?» Я была  ему благодарна за то, что хоть он в такой ситуации меня понимает.
Наверное, целый год, пока врач не прописал успокоительные лекарства, которые надо было пить строго по схеме, стремительно развивалось старческое слабоумие с приходящими явлениями психоза. Здесь было всё: несусветный лепет, который поначалу просто пугал меня, и битьё головой о стену, когда я боялась, что мама разобьёт себе голову, и её раздевание догола. Я всё время должна была быть начеку, так как у меня два сына. Муж принимал участие, как тягловая сила. Да и в чём он мог мне помочь ещё? Когда мама падала, и я одна не могла её поднять, потому что она - крупная женщина: высокая и дородная,- он, естественно, мне помогал. Я сама старалась всех домочадцев оградить от общения с ней, думала, что для детей – это страшно, потому что непонятно, как вдруг умная, добрая бабуля превратилась в кошмар, который городит такое, что не приведи господь. Внуков она не узнавала и говорила мне: «Что это за мужики тут всё время ходят?». Вообще, я просто боялась, что общение с ней отразится негативно на их здоровье, на их психике. Мне самой-то было очень страшно. После того, как врачи установили точный диагноз и выписали все необходимые лекарства, мама стала потише.
Мы жили в малогабаритной трёхкомнатной квартире впятером, да ещё собака – тибетский терьер. В самой маленькой смежной комнате жил старший сын, в проходной большой   мы с мужем, в изолированной – младший сын с бабушкой. Но когда она заболела, пришлось младшего переместить к брату. Неудобно очень было. Разница-то в десять лет. Один невестится, слушает до полуночи музыку, всякие компьютерные дела, а второму   давно пора спать.

Спустя год от начала болезни, однажды ночью, мама пришла к нам в комнату, села на кресло перед нашей кроватью, и весь следующий год просидела в нём, покидая его только на туалет и мытьё. Да, да, я не оговорилась, целый год. Если я её укладывала в постель, она тут же вставала и садилась в кресло перед нами. В кресле она была спокойнее, спала и ела хорошо. Я решила, пусть будет так. Водила её в туалет, а мыть помогал муж, так как мне это было физически не под силу. Естественно, работу я бросила. Тут уж не до работы. Хорошо, что в те годы можно было встать на биржу труда и там платили какие-то деньги. Так прошло полтора года. Мама к тому времени уже не буянила, почти всё время дремала. Нужно было вовремя дать ей лекарство, покормить, сводить в туалет и провести гигиенические процедуры. Так она и сидела в кресле целый год.
Конечно, мы с мужем даже не вспоминали, что такое любовь, было не до этого. Попробовали бы вы позаниматься любовью, когда перед вами сидит ваша мама и смотрит на вас. Днём она высыпалась, а ночью сидела и просто смотрела. Бедная моя, бедная мамочка. Господи, неужели такое возможно с человеком? Зачем?
Поставили кресло так, чтобы не смотрела, чтоб сидела спиной, но и в таком случае было не до любви. Сердце моё просто плакало, я знала, что эти процессы у мамы необратимы. Спустя два года мама слегла. Кресло, в котором она сидела, было раскладное, и мы разложили его и устроили маме спальное место. Теперь в комнате было не пройти. С тех пор, как она слегла, её аппетит сильно испортился и она стала есть очень мало.

К тому времени я нашла способ немного заработать. Случайно наткнулась на небольшую фирму по производству малярных кистей, и совсем рядом, буквально через дом. Фирма эта располагалась в подвале дома, и работали там пять женщин. Владелец был мужчина, а бухгалтер фирмы – его жена. Вот и весь штат. Мне было очень удобно, потому что работали они с 9:00 до 15:00. Причём с 12:00 до 13:00 был обед. И я бежала к маме, кормила её, водила в туалет, успевала сама что-то в себя запихнуть. И бегом обратно. Относились ко мне очень хорошо, знали мою ситуацию, и если я задерживалась или отпрашивалась, всегда шли навстречу. Платили, конечно, мало, но и это было хорошо. И вот где-то весной, в начале марта, я почувствовала, что силы мои иссякают, стала даже голова кружиться. Муж мой - хороший человек, с мамой прожил много лет, не ругались, жили дружно, в сердцах сказал как-то: «Давай всё же попробуем узнать про дом престарелых… ей там может, будет хорошо… ну, нельзя же так жить…» Он мне говорил это не раз, но я сразу же пресекала всяческие разговоры об этом. Потом и на работе мне стали советовать. Короче говоря, я стала интересоваться домами престарелых. Обзвонила я штук десять таких домов, не меньше, везде одна и та же история, один и тот же ответ: «У нас очередь на полгода вперёд». Потом я нашла платный такой дом и подумала, может там за плату, будет даже лучше. И все знакомые мне говорили, что в платном на порядок лучше условия и обслуживание. И я туда позвонила. Мне ответили, что сейчас есть два места, приезжайте, поговорим. Я поехала. Поговорила в комнате регистрации с женщиной - врачом, показала амбулаторную карту мамы. Мне объяснили, сколько в месяц надо платить, как и когда привезти маму и предложили даже посмотреть это отделение и поговорить там с врачом. Помню, что сумма была 5 тысяч в месяц, именно столько я получала, работая на складе кистей и щёток в подвальном офисе. Ничего, думала я, лишь бы ей было там хорошо и все мы немного передохнём. Я не думала оставлять маму там навсегда.

Итак, я поднялась на третий этаж и позвонила. Скоро мне открыла медсестра и проводила в кабинет врача этого платного отделения. Пока шла по коридору, в носу стоял запах мочи. В целом, визуально, было чисто и опрятно, тихо. В кабинете меня поджидал врач, мужчина лет 35-ти, приятной наружности. После нескольких вопросов, он сказал, что берёт маму в отделение, но честно предупредил, что в первые дни может подняться температура, так как непривычная среда, организм должен привыкнуть. Меня это очень насторожило. Почему должна подняться температура? Там не было холодно и если они кормят, поят правильно, дают лекарство, почему она должна обязательно подняться? Странно... Потом он повёл меня, по моей просьбе, показать  отделение. То, что я увидала   зрелище не для слабонервных. В этом платном отделении, было палат пять, по-моему. В каждой по 7-8 старушек. Кто-то сидел, не шевелясь, кто-то лежал так же. Лица совершенно безумные. Я подумала, видимо их всех накололи лекарствами и вот они превратились в такие «овощи». Или попадают сюда на последней стадии уже... Посредине палаты стоял унитаз. Пахло мочой. Для меня это зрелище было жуткое. Смотреть на этих бедных старушек, которые доживали свой век в этих клетках - помещениях было очень трудно.
К горлу подступил комок. Потом врач повёл меня к лифту и сказал, что завтра ждёт меня с мамой. В лифте я расплакалась, прямо при нём, не смогла сдержать слёз. Врач, выходя из лифта на первом этаже, сказал: «Я думаю, вы не приедете завтра, но  буду ждать к 9 часам». Я махнула головой и вышла на улицу. Совершенно больная я приехала домой.
Вещи мамины я всё же собрала и позвонила своей родной сестре. Сообщила, что нашла дом престарелых и договорилась о том, что завтра привезу маму туда. Сестра мне сказала: «Не отвезёшь! Что я тебя не знаю, что ли? Потом ведь проклянёшь себя».
Конечно, на следующий день я никуда не поехала. А вкусней, чем обычно, накормила, напоила, всем тем, что мама любила, привела её  в порядок и плакала,  плакала.
Вечером мужу объяснила, что не отдам её никуда. Через три месяца после этого, тёплой майской ночью, мама умерла.  Ей было 85 лет.
Тем, кто ещё не знает, что это такое, желаю, как можно дольше этого не знать. Как же погано, как плохо становится на душе, когда мама уходит. А мне ужасно стыдно за саму мысль о том, что я хотела отдать её в дом престарелых. В тот момент я думала о муже и детях, о том, что они устали тоже, и хотела хоть на время облегчить им жизнь.
Права была моя сестра, я бы себя прокляла, если бы поддавшись уговорам близких и знакомых отвезла маму.
Нет, никогда не отдавайте своих родителей ни в какие наши государственные учреждения, там очень и очень плохо. Как бы не было трудно в материальном, бытовом плане, не отдавайте своих мам и пап, бабушек и дедушек в наши жуткие заведения. Даже в платные, всё равно там очень фигово. И постоянно обновляется контингент, с бешеной скоростью обновляется, полгода - это вероятно и есть тот наибольший и очень редкий срок нахождения там престарелого беспомощного, но ещё живого человека.

Cчастлив ты, пока живая
мама на земле твоя,
есть кому переживая,
помолиться за тебя,

пусть она немолодая,
пусть ей будет много лет,
счастлив ты, я это знаю,
счастлив ты, а я уж – нет...»

На этом записи заканчивались.
..............................................................................
Приехала я к Наде в отвратительном состоянии. Из её дома позвонила своей уже старой маме и говорила с ней долго, дольше, чем обычно. Тетрадь эту оставила у Нади, почитать... У неё тоже где-то живёт престарелая мама...