Дружная компания собралась в вестибюле отеля «КвазИ-Ундервуд». Здесь были Паттерсоны, Ула и Генрик, Хольмквисты, Сванте и Вильда, Бильдерлинги, Сиглинд и Берингар, Оулдриджи, Кристофер и Фэйт, Миккельспласы, Джоран и Сигрун. Чуть позже к ним присоединилась чета Смилянич, Дмитар и Ведрана, туристы из Хорватии. Смитар был отставной военный, сохранивший армейскую выправку, сухость жилистого тела и аристократические манеры полковника австро-венгерской службы. В вооружённых силах Югославии Смилянич дослужился до майора, в армии независимой Хорватии вышел в отставку генерал-майором. Воевал в гражданской войне — начинал с командира отряда самообороны, численностью в шестьдесят восемь человек, завершил службу в должности начальника штаба гвардейской бронированной механизированной бригады. Участвовал в операции «Буря» по ликвидации Республики Сербская Краина, был тяжело ранен, перенёс три сложных операции, долго восстанавливался, практически заново учился ходить, но не сдался и наперекор врачам, предрекавшим ему лишь частичное возвращение двигательных функций через полтора года изнурительных, на одной силе воли и непоколебимой вере в успех, тренировок уже не просто ходил, прихрамывая и опираясь на палочку, а спокойно пробегал многокилометровый кросс. В душе своей Смитар хранил тайну, которой не делился ни с кем. Он считал величайшей трагедией распад некогда единой страны и почти что боготворил Иосипа Броз Тито, сделавшего Югославию влиятельным и независимым игроком на международной арене. Восстановление СФРЮ — вот о чём мечтал отставной генерал-майор Смитар Смилянич. В отличие от генерала, его жена считала себя безусловным патриотом суверенной Хорватии. Её убеждения не были идейными, а произрастали на почве инстинктивной, самородной, рвущейся из глубины национальной души безрассудной любви к родине. Хорватия должна быть свободной потому, что Хорватия не может не быть свободной. И ещё потому, что об этом говорил прадед, усташ Анте Павелича.
Ко входу в отель подали арендованные «лендровер-дефендеры». С весёлым гомоном компания начала загружаться в джипы. Женская половина садилась в замыкающие колонну машины, оставляя мужчинам право возглавить конвой и прокладывать маршрут движения. Нанятые местные бои, отличающиеся местным же колоритным внешним видом и одеянием — кумачовые длинные юбки, плетёные сандалии, рубашки-гавайки с распахнутыми воротами, отполированные косточки в носах, тяжелые позолоченные серьги, оттягивающие мочку левого уха, бейсболки с обрезанными козырьками, кривые кинжалы, болтающиеся на широких кожаных поясах, патронташи крест-накрест, обязательные автоматы Калашникова за спиной и китайские солнцезащитные очки на глазах — укладывали в багажники имущество туристов. Кофры с одеждой и необходимыми в походных условиях принадлежностями, жёсткие футляры с винтовками и патронные коробки. Коробок было столько, что создавалось впечатление будто компания отправлялась не на африканское сафари, а на маленькую победоносную войну. Что, конечно, было неправдой. Большая часть взятых боеприпасов предназначалась хозяину ранчо, на чьих землях предполагалось вести охоту. Хозяин, потомок бурских поселенцев Капской колонии, правнук в каком-то колене бурского снайпера из Оранжевого Свободного Государства времён второй англо-бурской войны и сам бывший снайпер, служивший в Tracking Combat Unit — силах специального назначения армии Южной Родезии, по фамилии Форстер. Ранчо, или «Ферма Форстера» занимала территорию в несколько тысяч гектаров, на которой с разрешения владельца проводилось самое настоящее африканское сафари в колониальном стиле. Рекламные проспекты обещали массу незабываемые эмоций, комфортное проживание в охотничьих домиках, стилизованных под традиционные хижины, оснащённых кондиционерами и сопровождение опытными проводниками-следопытами, умеющими, кроме всего прочего, низко кланяться и говорить туристам «мбвана», прикладывая ладони к сердцу. Подобные туры устраивало Министерство туризма, но приезжали к Форстеру и другие гости. Они прибывали на ферму в частном порядке, минуя кабинеты чиновников, селились в хозяйском доме и занимались охотой наособицу, под бдительным надзором самого мистера Форстера. Ранним утром такая группа охотников садилась на лошадей и выезжала за ворота ранчо, предводительствуемая мистером Форстером в камуфляжном костюме и широкополой шляпе с загнутым слева полем, украшенной тремя ястребиными перьями. Тулью шляпы перехватывала широкая чёрная лента, в которую были вплетены львиные клыки. Мистер Форстер давал коню шенкеля и кавалькада, оставляя за собой пыльный шлейф, с гиканьем, улюлюканьем и богатырским посвистом мчалась вдаль. Скрывалась за поворотом в тучах кирпично-красной дорожной пыли. Обратно охотники возвращались поздно ночью, тихие и настороженные, воровато разгружали трофеи в хрустящих мешках, закидывали мешки на ледник и молча расходились по комнатам. Следующим днём мистер Форстер, одиноко сидя на веранде, как обычно встречал восход солнца, куря трубку и попивая утренний кофе. Дом был пуст. Мистер Форстер не ждал гостей, но они всегда приезжали.
Бои работали на мистера Форстера. Работать на владельца ранчо было выгодно. Мистер Форстер платил боям хорошие деньги, которые делали их важными людьми среди соплеменников. Бои принадлежали к народности квазили. Племена квазили были родственны племенам знаменитых своим императором зулусов. В XIX веке вождь зулусов Чака, посредством войн и межплеменных договоров создал на побережье Индийского океана обширное государство Квазулу, Зулуленд или Страну зулусов. Квазили отказались присягать Чаке и между сродниками разразилась жестокая война. Квазили по свирепости и боевым качествам воинов почти не отличались от зулусов, что позволило им продержаться против амабутов зулу чуть больше трёх минут и пятнадцати секунд по времени белых людей. Стойко выдержав первый натиск, квазили дружно развернулись и резво бросились наутёк. Бегство возглавлял верховный вождь союза квазили, вдогонку за ним, нога в ногу, мчался верховный вождь, за верховным вождём командующие правым и левыми крыльями, нижестоящие командиры и все остальные воины. Оглашая поле битвы и ближайшие окрестности истошными криками, войско квазили в мгновение ока растворилось в густых зарослях акаций. Зулусы, ошарашенные непредсказуемой выходкой противника, остановились. Их командиры, посовещавшись, решили, что хитрые квазили собираются заманить отряды зулусов в непроходимые чащи и там, подло окружив превосходящими силами, уничтожить. Умные зулусы не стали связываться с коварными родственниками и удалились восвоясие, презрительно вопя и дико завывая. Так квазили отстояли свою независимость.
Белые люди принесли квазили цивилизацию. Вместе с цивилизацией квазили получили алкоголизм, оспу, стеклянные бусы, медные кувшины, табак, курительные трубки и пороховые ружья, при помощи которых начали выяснять, кто из вождей самый авторитетный. Белые люди помогали им, ссужая квазили деньгами, пороховыми ружьями и пулями. Благодарные квазили не разочаровывали белых людей. За несколько лет междоусобной войны число туземцев сократилось вдвое, множество здоровых мужчин либо погибли в кровопролитных стычках, либо сделались калеками. Дело дошло до того, что воинами становились четырнадцатилетние мальчики.
Белые люди внимательно следили за происходящим с квазили бедствием, не забывая посылать им алкоголь, табак и пороховые ружья. Цивилизация неотвратимо брала своё и когда до полной гибели бедных аборигенов оставалось совсем ничего, белые люди решили вмешаться. Прежде всего они отобрали у горемык пороховые ружья, назначили им вождя и взяли за долги их землю. Затем добрые белые люди научили квазили молиться большому белому богу и заставили добывать из огромных ям невзрачные тусклые камешки, говоря, что это приятно Всемогущему Отцу Небесному, которому теперь молятся квазили. А чтобы квазили не возмущались и не пытались бунтовать, белые люди оставили покорённым туземцам алкоголь, табак, курительные трубки и оспу. Такой образ действий называется у белых людей прогрессом.
Прислуга развела гостей по комнатам. Мистер Форстер обитал в современном разноуровневом особняке, с плоскими коричневыми крышами, прозрачными стенами, мозаичными полами и внутренним двориком, размеры которого вполне позволяли разместить в нём скромный бассейн, размерами двадцать пять на десять метров, бар с холодильниками, плетёные кресла для отдыха, вазоны с цветами и копии античных статуй по углам.
Флегматичные негритянки, оставив ключи, бесшумно исчезли. Бои принесли багаж. В комнатах приезжих ожидали надписанные открытки. Мистер Форстер приглашал гостей на вечернее чаепитие.
Вечером всё собрались на веранде. В темнеющем небе горели четыре яркие звезды созвездия Южного Креста, невидимого в северном полушарии. Разнообразные звуки наполняли саванну. Рычанье льва, дикий хохот и вой гиены, странные пощелкивания, всхрапы, стуки, шелест, шорохи, чьи-то глубокие вздохи, многоголосый треск цикад. Вокруг зажжённых светильников вились ночные бабочки.
Мистер Форстер курил трубку, щурясь, когда дым попадал ему в глаза. Гости, рассевшись за длинным столом, чинно пили чай из чашек гессенского фарфора. Давешние горничные разносили хрустящие ванильные сухарики и малиновый джем в хрустальных розетках.
Мистер Форстер отложил потухшую трубку.
- Я не охочусь на животных, миссис Оулдридж, - возобновляя прерванный появлением горничных разговор, сказал мистер Форстер. - И мой дед не охотился на животных. Ради забавы, позвольте уточнить, миссис Оулдридж. Исключительно для пропитания. Он был весьма щепетилен в этом отношении. Как и я.
- Меж тем вы не запрещаете сафари, которые устраиваются на ваших землях, - заметил Сванте Бильдерлинг.
- Вынужденный компромисс, - сказал мистер Форстер. - Стеснённые денежные обстоятельства. Долги, кредиты, проценты, закладные. Это ранчо — то, что осталось от всей нашей собственности. Оно дорого мне как память.
- Тогда на кого же вы охотитесь, мистер Форстер, если не на зверей? - спросила миссис Оулдридж. И на кого будем охотиться мы?
- Мой прадед, - сказал мистер Форстер, - жил в Оранжевой Республике, занимался разведением скота. Когда началась война, он записался добровольцем и воевал с первого до последнего дня. Ваши соотечественники, миссис Оулдридж, не блистали особой гуманностью, беря в заложники мирное население и загоняя его в концентрационные лагеря.
- Что было, то было, - сказал мистер Оулдридж. - Издержки имперской политики.
- Эти издержки, - заметил мистер Форстер, - и положили начало залу славы семьи Форстеров. Он поднялся из-за стола и сказал, любезно указывая на гостиную: - Прошу за мной, господа.
Лифт опустил их на два этажа ниже фундамента.
- Здесь собраны все трофеи, добытые нашей семьёй, - сказал мистер Форстер. - Обратите внимание, господа. Полковник британской армии в полевой форме. Он был хорош, но мой прадед оказался быстрее...
