Для меня началом путешествия считается тот момент, когда вагончик медленно поплывет,оставляя за собой перрон:).
Это через несколько минут произойдет, а сейчас я иду по плацкартному, уже вижу, теплому чистому вагону, ищу свое место, никогда не уверенная, что за время, которые поезд прошел от Москвы, его никто не занял.
Давненько я уже не слышу в свой адрес: «Дочушк, может, мою верхнюю полочку займешь?» - это спрашивает страдальческим голосом уже расположившаяся на моем месте старушка, иногда лет на 10-15 младше меня. Это в прошлом, давно не слышала этой просьбы, к сожалению…
Вот оно мое место. Свободно, никто не сидит даже. Напротив три симпатичные женщины, чуть за пятьдесят каждой, явно только что над чем-то смеявшиеся, дружно уставились на меня, с удивлением спрашивая веселыми глазами: «Интересно, а эта куда намылилась? Дома не сидится? Мы-то ладно, у нас дела…» - Я здороваюсь и тоже отвечаю без слов, улыбкой: «Да вот, не сидится». Поднимаю полку, а там второй за несколько минут приятный сюрприз – там пусто, ну совсем ничего. Невольно спрашиваю: «А что это здесь ничего не стоит?» - «А мы вас ждали» - слышу ответ почти хором. –«Ну, спасибо!»-- Мы все рассмеялись
Так началась моя поездка, так и прошли все 24часа пути, сутки эти как никогда показались очень короткими.
Все три оказались украинками, возвращались в родные Карпаты, куда и я держала путь, после долгого отсутствия. Они говорили без умолку, не умолкали они на своем родном украинском с незначительными вкраплениями моего родного. Я не люблю разговоров ни о чем, они меня даже раздражают обычно. А сейчас почему-то все не так – пытаюсь понять, радуюсь, когда получается, слушаю чужой язык как музыку. О чем они только ни говорили(я все больше слушала и смеялась), в основном совсем не о смешном, о жизни, но так все у них получалось весело, видно было, как удавалось им не раз оставить грустное в прошлом и все начать сначала.А мне, оптимистке в общем-то, казалось, после случившегося можно просто разучиться смеяться навсегда.
Таможенники, и русские, и украинские, давно не вскрывают обшивку вагонов, как было когда-то, и даже не проверяют сумки, которыми плотно уставлены верхние полки, как было совсем недавно. Все как в лучших домах: « Здравствуйте! Куда едем? Счастливого пути! До свидания! До побачення!» - и мы можем, когда захотим…
Следующее утро началось с ослепительно яркого украинского солнца, с легкого нешумного хождения по вагону, завтрака и опять рассказов о жизни. Две родные сестры Мария и Алена давно живут в Казахстане, где зимой и летом 45, едут на родину, там еще ждут их родители и уже внуки. Вера, третья попутчица, едет из Башкирии тоже на родину, в Карпаты.
Я опять все больше слушаю и смотрю на эти симпатичные лица и никак не могу понять, что такое необычное вижу, не могу себе объяснить. Глаза сестер необычные. Точно, глаза. Не голубые, не серые, не серо-голубые, которые смотрят на меня из зеркала всю жизнь, они …бирюзовые. Да, небольшие чисто-бирюзовые глаза, которых я сроду не видела, абсолютно одинаковые у сестер, потом я их увидела на фото их мамы, которой за 80. Те же совершенно не поблекшие глаза, порода такая. Чтобы совсем уж не оставалось сомнений насчет цвета глаз Мария носит небольшие бирюзовые сережки, цвет просто один к одному.
Как-то само собой получилось, что мои попутчицы запели, негромко, но очень красивыми разными хорошо поставленными голосами, что даже я смогла уловить. Все песни они пели до конца, не сбивались, не вспоминали слова. Я слушала, смотрела в окно и ничего не могла с собой поделать, все расплывалось в глазах. Что ни песня, то рвущий душу рассказ о судьбе человека. Когда женщины прерывали свое пение и начинали что-то рассказывать, я уже немного привыкшая их понимать, любовалась лицами, особенно одной, старшей, Марии. Что-то в этом лице с необычными бирюзовыми глазами казалось очень знакомым, не могла понять, где видела я это лицо, точно такое же. Спрашиваю негромко у сидящей напротив Веры: «Не могу понять, кого так напоминает мне лицо Марии» - «Марина Влади, молодая» - Ну конечно же! Влади! Только не та, 16-тилетняя и не сегодняшняя, которой за 70, а та которую мы часто видели в ее звездные 40-50.
Снова смотрю на поющих женщин, опять держу платок у глаз и пытаюсь улыбаться. Каким интересным может быть лицо, в котором ну совсем ничего особенного – широкое слегка плоское, с небольшими глазами, не сразу понимаешь их необычное сияние, здоровый цвет лица в обрамлении светлых волос с едва заметной проседью.
Спросила разрешения сделать фото, никакого ломанья, никаких дополнительных приготовлений. Потом вспомнила, что могу своей камерой сделать и видео со звуком, стала записывать небольшие куски разных песен.
Из соседнего купе подошли двое молодых мужчин, сели рядом и начали подпевать, точнее петь так как будто давно знакомы и поют вместе. И чтобы они ни запели, все почему-то очень грустное, как печальна вся история Украины, от которой многочисленным соседям всегда хотелось урвать кусочек с ее плодородными землями и трудолюбивым народом, жизнь которого была часто просто беспросветной.
Наша поездка заканчивается. Быстро как… Смотрю в окно, чтобы не видно было моих мокрых глаз.
Голос Марии: «И.Н., не расстраивайтесь, мы сейчас веселую споем».
И они впятером запели так «весело», что я держа мокрый платок у глаз рассмеялась сквозь слезы: «Очень весело! Что называется, этот стон у них песней зовется!..» А сидевший рядом со мной мужчина лет 40-ка сказазал: « Да, мурашки по спине…»
Так потом всю поездку сопровождало меня это веселое украинское пение – в автобусах, в кафе, над подъемниками Буковеля – везде эта светлая грусть в мелодии и в словах, не всегда понятных.
Уже в самом конце нашего общего пути сестры сказали, что они уже давно вчетвером (всего их пятеро) с двумя дочерьми организовали вокальный ансамбль и поют акапелло. Они не раз выступали на местном и государственном ТВ,их приглашают на самые разные мероприятия и они идут с радостью...
А мы приехали.
