НЕ УБИВАЕТ НАС

Волков лежал на постели полностью одетым, прямо в кроссовках. Закинув руки за голову, он так внимательно вглядывался в серый, давно небеленный потолок, словно видел его впервые в жизни, хотя за последний сраный год успел изучить до последней трещинки.
Хатёнка – бобровая – как он сам её про себя называл, досталась ему от деда. В наследство.
От ветерана войны – ветерану войны.
Дед возвращения Волкова из очередной «горячей точки» не дождался. Умер в прошлом году. Портрет деда – бравого фронтовика-капитана с орденскими планками на груди, стоял на обшарпанном пианино. Волкова когда-то учили играть на этом самом пианино, но он научился только двумя пальцами бренькать «Собачий вальс»
Свои «боевые» Волков почти прикончил. Пора было прекратить маяться хернёй и устроиться на работу. Влиться, так сказать, в мирную жизнь. На пенсию не проживёшь.
Продолжая пялиться в потолок, Волков криво усмехнулся. С его ногой ему светила лишь карьера охранника в банке. Да и то в каком-нибудь самом захудалом.
Не льсти себе, Волков, тебя и туда не возьмут. Сторожем пойдёшь, на автомойку.
Ну уж нет!
Мобильник, валявшийся на полу около дивана, вдруг ожил и разразился бодреньким хитом. Мелодийку Волкову скачали в салоне, где он и купил этот телефон.
– Вот дерьмо, – пробормотал Волков сам не зная о чём, и нажал кнопку «Ответить». – Алло?
В трубке сперва молчали и дышали, а потом тихий девичий голосок нерешительно спросил:
– Простите, вы Андрей Иванович?
– Прощаю. Да, – лаконично отозвался Волков.
Голосок уже более уверенно продолжал:
– Мне ваш номер дали в Обществе ветеранов локальных конфликтов. Меня зовут Виктория, я из молодёжной газеты.
Небось Макс постарался, удружил, засранец!
– Мне хотелось бы поговорить с вами… – продолжала лепетать Виктория. – Побеседовать. Взять интервью…
Волков едва удержался от того, чтобы не сообщить, что и как у него ещё можно взять.
– Вы красивая? – властно перебил он девчонку, и та смолкла на полуслове.
А потом растерянно сообщила:
– Не знаю.
Это становилось не то что интересным, но любопытным.
– Приходите ко мне, я посмотрю и точно скажу, – хмыкнул Волков. – Прямо домой, если не боитесь.
– Я? – переспросила Виктория. Голосок её дрогнул.
– Нет, я! – отрубил Волков и рывком сел на постели.
Он и вправду иногда сам себя боялся. Особенно по ночам, после бутылки дагестанского коньяка.
К дагестанскому пойлу он привык на Кавказе.
– Так придёте? – отрывисто осведомился он. – Я вам что-нибудь и вправду могу рассказать. Для интервью. Только Ницше этого недоделанного не цитируйте. Он дурак.
– Это вы про… «то, что нас не убивает, делает нас сильнее»? – живо выпалила девчонка. А ведь догадливая! – А почему он дурак?
– Потому что то, что нас не убивает, делает нас инвалидами! – процедил Волков и поднялся, машинально растирая ладонью левую ногу и морщась.
Ноги ниже колена вообще-то не было. Был протез. Но ныла она вся целиком, сука, как живая.
– Короче, вы придёте, – заключил он уверенно. – Уральская, семь, квартира шестьдесят. Лучше завтра утром. Скажем, в десять.
– Хорошо… – пробормотала Виктория. – Я перезвоню перед приходом. Может быть, вам что-нибудь купить? Продуктов?
Волков снова закатил глаза к потолку и ехидно поинтересовался:
– Вы в школе небось тимуровкой были, Виктория? Тогда приходите дрова рубить.
– Зачем? – выдохнула девчонка смятенно.
– Как это зачем? В книжке у Гайдара тимуровцы всегда дрова рубили!
Уже договорив это, Волков вспомнил, что они с девчонкой принадлежат к разным поколениям, и та Гайдара наверняка не читала.
– До... свидания, – прошептала девчонка. – Я приду. Обязательно.
Ухмыляясь, Волков нажал на «Отбой» и проковылял в ванную. Нога понемногу расходилась. Надо было просто взять её, как и всю свою жизнь, в руки, только и всего.
А сейчас ему предстояло взять в руки ведро, швабру и тряпку, и наконец вымыть полы.
К приходу этой самой Виктории.
Возможно, недоделанный Ницше всё-таки не был таким уж дураком.