Надо освободить место на сундуке, чтобы успокоиться и собраться с мыслями; их уже столько, что они бегут наперегонки, сшибая друг друга; в этой мчащейся толпе своих мыслей он не мог разобраться: какая из них главная, а какая второстепенная, но их объединяла одна тема; психология бедности, и это было главное, это могло бы стать темой рассказа; надо только успокоиться и освободить рабочее место на сундуке, крышка которого служила ему рабочим столом.
Вот так, хорошо, сказал он, сгребая в корзину золотистый и фиолетово-красный лучок-севок, который подсыхал у него на крышке, теперь пройтись мокрой тряпочкой, не спеша, чтобы альбом для рисования, где у него остались незаполненные тринадцать белых чистых листов, очки и ручка легли на чистую плоскость; теперь принести из кухни стул; ну вот, кажется, все в порядке, сказал он себе, я совершенно спокоен, я в хорошей форме, я могу работать.
Чистого листа бумаги он никогда не боялся, если в голове есть тема, то можно написать в правом верхнем углу имя автора, а название рассказа у него созрело, пока он ходил на кухню за стулом.
Теперь нужно поймать тональность, это он давно уже понял: первый абзац самый важный, он должен заинтриговать читающего человека, вызвать интерес, который нужно поддерживать до последней страницы; если правильно уловлен тон, то он потянет на себе весь сюжет и характеры, дальше уже дело техники, хотя ни фабулы, ни действующих лиц у него еще не было, но это не важно, это придет само собой в процессе работы.
Моя Муза женщина серьезная, подумал он, она добрая, грустная, она не даст мне соврать, если иногда она бывает в гневе, то только потому, что милосердна и не приемлет зла. Это не девка с трех вокзалов, которую каждый может трепать за деньги.
Чистый лист бумаги - вот, что мне нужно было два года назад, подумал он, когда я вышел из больницы, зарубцевав язву; спасительные объятия творчества и одиночество - самый лучший бальзам для душевных ран, а я возил на тачке валуны и строил в огороде сад камней.
Те камни вскоре поросли травой, покрылись лопухами и всякой сорной дрянью, от мужественной красоты не осталось и следа, зато они уберегли его от паранойного семейного кошмара.
Он сейчас написал первую фразу и понял, что получилось, «прорезался» у него главный герой - это будет человек немолодой, одинокий, с неуживчивым характером, он вечно не в ладу с собой, с обществом, с близкими и друзьями, не знающий, к чему голову приклонить, ищущий утешения в творчестве и медленно идущий к вере.
Неудовлетворенность собой и окружающим миром, как известно, и есть побудительный мотив творчества: лучше брать в руки перо, чем топор или веревку...
Так вот, этот Георгий, главное действующее лицо его рассказа, был человеком очень богатым; вернее, стал им совершенно неожиданно, когда остался один; после многих лет тяжкого труда он внезапно освободился от необходимости зарабатывать себе на жизнь, но это ничего в его жизни не изменило: он по-прежнему трудился, как и раньше, его не смущали мирские соблазны и не изменилось его равнодушие к деньгам.
Одним словом, богатство попало не в те руки. Неплохой поворот я придумал, сказал себе автор, на этом крючке со странной наживкой читателя можно продержать в напряжении до последней страницы, а в конце выдать ему какую-нибудь дешевую мораль, какую именно, он сам еще пока не знал, но это не важно, пусть действие идет само по себе.
- Я чувствую, что мы скоро станем злейшими врагами, - сказал Георгию его самый близкий друг Веня, - почему ты не хочешь дать мне денег взаймы на самый короткий срок?
- Потому что ты их не отдашь, - ответил Георгий, - а я буду переживать из-за твоей легкомысленности, авантюризма и непорядочности.
- Но они же лежат у тебя мертвым грузом, - настаивал Веня, - от этих денег нет никакой пользы ни тебе, ни людям.
- А вот это уже мое дело, - ответил Георгий, - представь себе, что этих денег нет и не было у меня никогда.
- Моя жена восемь лет щеголяет в одной юбке, - всплеснул руками Веня, - а этот жмот сидит на мешке с деньгами!
- Учитывая мою симпатию к Альбине - это запрещенный прием, - сказал Георгий, - но юбка твоей жены - это твоя проблема. Я не стану больше обсуждать эту тему, если хочешь, поговорим о футболе.
Веня, уходя, хлопнул дверью, но злейшим врагом не стал. У таких больших денег не бывает злейших врагов.
Недурственно для начала, решил автор рассказа, перечитав написанное. Новелла - любовь моя, подумал он, я спринтер, я бегу что есть мочи на самую короткую дистанцию, мне претит длинное, монотонное повествование, мой коронный номер - сжатый, насыщенный диалог, метафора и точная, короткая деталь, которая сразу вскрывает внутренний мир человека, я не могу себе позволить, как маститый литератор, бессовестно накачивать тухлую воду в свой роман из заросшего тиной болота воспоминаний.
Количество действующих лиц должно быть резко ограничено: сам герой, на которого нежданно-негаданно свалились с неба бешеные деньги и который плевать на них хотел, его друг Веня, непотопляемый, как пустая бочка, человек, и вдруг взявшаяся ниоткуда его жена Альбина. Этого достаточно, всех остальных, кто захочет появиться в рассказе, можно будет осветить через духовный мир не очень симпатичной троицы.
Для пущей интриги можно попробовать задействовать любовный треугольник, он сам напрашивается, поскольку их уже трое, но это тоже не важно, получится - хорошо, не получится - и черт с ним. Еще неизвестно, как эта Альбина себя поведет, пора выпускать ее на сцену, от женщины всегда можно ждать каких-нибудь сюрпризов и неожиданностей,
После того, как вчера Веня все испортил, пойдя в лобовую атаку на новоявленного миллионера, Альбина еле-еле дождалась вечера и позвонила Георгию в дверь. Она весь день сдерживала себя, чтобы не поехать к нему на работу и, как бы случайно, прижав его в углу, вырвать из него всю информацию, но, слава Богу, у нее хватило ума подождать до вечера, продумать как следует свое поведение, и теперь она была во всеоружии.
На ней была та самая пресловутая юбка с восьмилетним стажем и старая застиранная блузка, все остальное ее любимый муж с успехом просаживал на бегах в надежде хапнуть миллион.
- Привет, синьор Маркони! - весело сказала она и лихо прошла в кухню, где на столе стояла уже початая бутылка водки, соленый огурец плавал в лужице рассола, и новоиспеченный хренов миллионер, умеренно пьющий в одиночестве, в смраде и треске подсолнечного масла крутил ножом на сковородке уже черную картошку.
- Послушай, это не розыгрыш, не шутка, насчет твоего наследства? - спросила она бодро-равнодушно.
- Какие шутки, Аля? - удивился Георгий, - мне в итальянском посольстве вручили все бумаги.
- И много дедушка тебе отвалил?
- Не знаю, сколько это в деньгах, - пожал плечами Георгий.
-А в натуре?
- Какой-то остров в Средиземном море, там старый замок, аэродром. Еще, по-моему, четыре супертанкера, конный завод в Алжире, виноградники во Франции. Я все не помню точно, надо посмотреть в бумагах.
- Плесни мне десять капель, - попросила Альбина, - и положи пару картошечек, не черных. Негоже при таком богатстве пить в одиночку. Садись, я тебе компанию составлю.
Теперь надо сменить тему, решила Альбина, как бы он не почуял неладное, особенно после вчерашнего Вениного идиотского нахрапа: дай денег, мне нужно срочно проиграть их на бегах!
Здесь дело пахнет тем, что можно по-человечески устроить свою жизнь, покончить с унижением и нищетой раз и навсегда. Но аккуратно все нужно сделать, без нажима, тактично, с чувством меры.
Сейчас ей нужно «потрещать» о всяких пустяках, например, о его «творчестве», которое заслуживает только мусорной корзины.
- Я прочитала твою рукопись, - серьезно сказала она.
- Ну и как тебе?
- Мне показалось это интересным; чувствуется, что автор культурный человек; там есть многое такое, о чем я и не знала.
-А не кольнуло тебя нигде? - спросил Георгий, зная, что у нее есть вкус.
-Есть две-три стилистические погрешности, а в предпоследнем абзаце нужно убрать целое предложение - это тавтология, ты уже говорил об этом три страницы назад.
Пока он рассуждал о сравнениях и алогизмах, Альбина закурила и, отойдя к окну, стала смотреть, как сумасшедшая старуха, вся в тряпье, собирает пустые бутылки в траве среди деревьев.
Эта же участь ждет меня, подумала она, если я не поставлю точку и не порву семейных уз; хватит с меня безнадеги и нищеты, от беспросветности можно сойти с ума, как та несчастная под окнами.
Единственный шанс за всю жизнь появился у нее сейчас; она знала, что нравится этому одинокому неустроенному мужику, который глядит ей в спину голодными глазами.
Гляди, мой милый, подумала она, тебе это очень нужно, «станок» у меня еще в порядке, но вот времени в обрез: скоро набежит толпа длинноногих фотомоделей и будет поздно; надо действовать быстро и решительно, но только не сегодня; сегодня нужно ему задать главный вопрос, уже перед самым уходом, причем, сказать это необходимо ласково, интимно, и с полной уверенностью в положительном ответе, сказать так мило, чтобы у него и мыслей не воз-никло об отказе.
Она «потрещала» еще с полчаса о всевозможной ерунде и уже в дверях обернулась к нему лицом.
- Я надеюсь, что ты не оставишь меня в беде? - сказала она в полном соответствии со своей режиссурой, - ведь мы с тобой духовно близкие люди.
- Я никому не дам ни копейки, - твердо и тихо ответил Георгий.
Дверь за Альбиной громко хлопнула.
Ну и «фрукт», однако, этот Георгий, подумал автор рассказа о своем центральном герое, что это с ним случилось? Не понятно. Стоит ему только пальцем пошевелить, и он устроит сытую и достойную жизнь всем своим близким и друзьям, а он всех посылает к черту, даже женщину, которая ему симпатична. Может быть, это «синдром богатства»? Надо в этом разобраться. Что, интересно, он сам об этом думает?
Они снесут мне дверь с петель, подумал Георгий, когда Альбина ушла; все, словно, с ума посходили из-за аэродрома на острове и виноградников во Франции; вчера это бешеное богатство принадлежало не мне, и меня ласково поили чаем с печеньем и искренно сочувствовали моей бедности, а сегодня выламывают дверь; но это только начало.
Я не знаю, что мне делать с этим богатством, подумал он, всю жизнь я прожил в фактической нищете, во всем себе отказывая; у меня психология оборванца, я привык терпеть ежеминутные унижения - это моя атмосфера, я придышался. Конечно, аэродром на острове - это неплохо: можно слетать в Париж на премьеру русского балета и вернуться в свою гостиную в добром расположении духа, особенно, когда потолкаешься в смокинге среди богемы под руку с такой очаровательной дамой, как Альбина, одетой в шикарное вечернее платье с немыслимым декольте, а не в протертую юбку, дважды пережившую перелицовку, как два инфаркта.
Хорошо просто походить в фойе среди людей, которые себя уважают, неважно, хорошие они или плохие, это не существенно. Вечная и унизительная зависимость от куска хлеба, которая висит над нами, вытравила из всех нас главное, что должно быть в каждом человеке - чувство свободы и независимости друг от друга.
Я не представляю, что мне делать с этим богатством, опять подумал
