Жил-был на свете мальчик и звали его Леша-Костер. Он был хорошим мальчиком и любил, когда его так называли, он даже иногда сам называл себя «хорошим», чтобы не было обидно, если немножко пошалишь, а тебя за это поругают.
Летом Леша жил в деревне с Бабушкой, а напротив в такой же избушке на курьих ножках, как у него, жил печальный дядя Вова. Он был печальный и всегда молчал, потому что жил один и у него не было, как у Леши, ни Мамы, ни Бабушки с Дедушкой, он даже кашу сам себе варил и стирал свои трусы в тазике на скамейке.
А вот у Леши была Бабушка, и он ее очень любил, поэтому Леша-Костер не был печальным и грустным мальчиком, наоборот – он был веселым, качался на качелях, которые Дедушка повесил ему между двух берез, громко играл со своими громкими машинами, пел песни, которые сочинял прямо на бегу, ловил бабочек сачком, играл с собакой Белкой и говорил без умолку с утра до вечера. Он не мог говорить, только когда проглатывал кашу, и это его немножко огорчало.
-Этот организм действует на неизвестной человечеству форме энергии, – очень непонятно говорил о Леше печальный дядя Вова, – я ем примерно то же, что и он, но результат на два порядка меньше.
Бабушка всегда смеялась, когда о Леше так говорили, а он любил глядеть, как она смеется, ему это было приятно, уж если Бабушка смеется, то у нее не так болит внутри.
Леша Бабушку свою жалел и часто вызывался ей помогать, особенно, если нужно было собирать малину или черную смородину. В одной руке он держал кружечку, а второй срывал ягоды и хотел их класть в эту кружечку, но они были такие вкусные, что сами попадали ему в рот.
Бабушка строго-настрого запрещала есть немытые ягоды, и Леша, сколько мог стерпеть, слушался, но, если Бабушка стояла к нему спиной или стирала его записанные простыни, то он набивал полный рот всем, что попадалось под руку.
А попадалось, как назло, очень много вкусного: земляника, крыжовник, смородина, малина… Но больше всего он любил зеленый горошек, потому что он был такой нежный и вкусный, что прямо таял во рту. Горошка он мог съесть очень много, но Бабушка начинала беспокоиться, когда он замолкал, – она, наверное, догадывалась, что он в это время глотает что-то запрещенное, и, развесив на веревке его отстиранную одежду и простыни, она решительно отгоняла его от кустов.
Приходилось ему опять петь песни, громыхать самосвалом, качаться на качелях, это было тоже хорошо, но не так, как есть горошек. Иногда печальный дядя Вова, который всегда сидел на бревнышках напротив его избушки, курил свою трубочку и поплевывал по сторонам, играл с ним в загадки.
-Придумай слово на букву «а», – говорил тогда добрый дядя Вова.
-Алеша, – отвечал мальчик.
- А теперь на букву «бэ».
-Бабушка, – кричал мальчик Леша и хохотал от счастья, что угадал такое слово.
-Молодец, – говорил добрый дядя Вова, и, обращаясь к Бабушке, добавлял, – мне кажется, что у него в каждом глазу по два чертика.
-По три, – смеялась Бабушка. Когда она сидела на ступеньках и смеялась, слушая, как они играют в загадки, то убирала правую руку с живота: в это время у нее не так сильно болело внутри. Бабушке нужно было почаще смеяться, и у нее все бы прошло.
Леша подходил к Бабушке, прижимался щекой к ее теплому плечу и обнимал ее за шею.
-Не умирай, пожалуйста, сегодня, – просил он Бабушку.
-Сегодня я не умру, малыш, – говорила она, – но ты мне должен повторять это каждый день, и тогда все будет хорошо.
-Как люди умирают? – спрашивал Леша.
-Вот я засну и не проснусь, – объясняла Бабушка, – положат меня в гроб и закопают в землю.
-Зачем так плохо? – удивлялся Леша, – я не понимаю.
-Этого никто не понимает, – вставлял свои слова в их разговор опять печальный дядя Вова.
Когда Леша слышал что-нибудь неприятное, ему всегда хотелось сладкого.
-Бабушка, дай конфетку, – просил он.
-После обеда дам, – обещала Бабушка, – осталось всего две штуки.
-А я хочу сейчас, – настаивал Леша, – я очень хочу, понимаешь, очень.
При слове «очень» Бабушка всегда бралась рукой за живот, видно, у нее снова начинало болеть внутри, но Леша не унимался, он капризничал до тех пор, пока не появлялся добрый дядя Вова. В руках у него была сумка, а на ногах кеды-скороходы.
-Я иду в Верезники за продуктами, – говорил он, – что вам прихватить?
Пока Бабушка писала список на бумажке, Леша приставал к доброму дяде Вове.
-Я пойду с тобой, – говорил мальчик.
-Нет, – отказывал ему злой дядя Вова.
-Почему?
-Мне хочется послушать птичек, а ты все время разговариваешь, ты же не можешь помолчать?
-Нет, не могу, – отвечал Леша честно, – но я все равно пойду с тобой без разрешения.
-Этого не будет, – твердо обещал ему злой-презлой дядя Вова и уходил в магазин.
Возвращался добрый дядя Вова очень быстро и приносил Леше конфеты, печенье, вафли и хлеб, и все опять было хорошо.
-Спасибо, Вов, – говорила бабушка.
-Не благодари меня никогда, – просил ее печальный дядя Вова, – мне унизительно слушать благодарность.
-Не буду, – обещала Бабушка, – я сама такая.
Но в следующий раз она все забывала и опять его благодарила, а печальный дядя Вова только морщился.
Бабушка всегда говорила Леше, что нужно человека благодарить, коли он сделал для тебя хорошее, допустим, дал сладкую конфетку, покормил обедом или что-нибудь еще. А вот печальный, злой и добрый дядя Вова не любил, когда его благодарили, это было не понятно для Леши, а непонятное не давало ему покоя, и он все время спрашивал у окружающих: «Почему? Зачем? Как?»
-Почему дядя Вова не любит, когда ты говоришь ему «спасибо», а если я говорю «спасибо», то он это любит? – спрашивал у Бабушки Леша.
-Я не могу тебе объяснить, – говорила Бабушка.
-Почему не можешь? – интересовался мальчик Леша.
-Это надо чувствовать и понимать, – отвечала Бабушка, – есть вещи, которые нельзя передать словами, они сразу теряют смысл.
-Я вырасту большой и все пойму, – твердо говорил Леша.
-Надеюсь, что так и будет, – говорила Бабушка.
-Почему надеешься?
-Боюсь, что я не доживу, – отвечала Бабушка, – что-то мне опять нехорошо, пойду-ка полежу немного, может быть, успокоится. Попроси дядю Вову поиграть с тобой.
Мальчик Леша отпускал Бабушку полежать немного, а добрый и печальный дядя Вова садился с Лешей на ступеньках, и они мысленно играли в прятки – эту игру они придумали вместе для того, чтобы Бабушке легче было с Лешей играть, ведь ей тяжело ходить.
-Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, – говорил очень печальный дядя Вова, – я знаю, где ты спрятался; вон за той березой. Угадал?
-Нет, – говорил Леша, – я не там.
-Значит, ты залез на печку.
-Нет, – говорил Леша, – еще холодней.
-Тогда ты за копной сена.
-Уже теплей, – смеялся Леша, – но не там.
-Выходит, что ты опять без спроса пошел ко мне в сарай?
-Правильно, угадал, – говорил мысленно найденный мальчик Леша, – ведь мысленно можно ходить в сарай?
-Многое нельзя делать даже мысленно, – говорил совсем печальный дядя Вова.
-А что? – спрашивал мальчик Леша.
-Ну, например, ударить палкой Белку, или обидеть ежика.
В сарае жил со своей семьей ежик, которого они назвали Жунькой, и тот никак не мог подружиться с Белкой. По вечерам ежик Жунька выходил во двор и поедал клубнику, но не всю, а половинку каждой ягодки, а остальную половинку оставлял доброму дяде Вове. Белке это очень не нравилось, и она наскакивала на Жуньку и громко лаяла, но цапнуть его боялась, потому что у него острые иголки. Жуньке эти придирки очень надоели, он сжимался в шарик из одних иголок и громко фыркал – он считал себя здесь хозяином, потому что жил тут всегда, а все остальные были для него «дачниками», и он вынужден был их терпеть все лето.
Иногда к ним в гости приходила сестра Белки, которую звали Пурга, они были очень похожи, только у Пурги хвостик свернулся в колечко. Эта нахальная сестра отгоняла Белку от миски с едой, а потом они играли, гонялись друг за другом, сшибая с ног одна другую, рычали и кусались, но не больно, а понарошку.
Леше тоже хотелось с кем-нибудь поиграть, он брал длинную палку, подходил к печальному дяде Вове и начинал совать ему палку в нос и смеяться. Но злой-презлой дядя Вова не понимал, что это игра, отнимал палку и, разломав ее, выбрасывал за забор. Потом он садился на бревнышки, закуривал свою трубочку и плевал в траву вокруг себя.
Леша тоже пробовал плевать, но ему это быстро надоедало: когда плюешь, то не получается разговаривать. Иногда ему становилось скучно, и он приставал к Бабушке с вопросом: когда же наконец приедут Дедушка и Мама?
Бабушка терпеливо отвечала, что Мама приедет не скоро, в середине августа, а дедушка обещал приехать в пятницу.
Они долго ждали эту пятницу и, сидя на крылечке, смотрели на дорогу. И тогда Дедушка приезжал.
Он шел по дороге с рюкзаком за плечами и приветственно махал им рукой, всем снова становилось радостно, потому что все трое, включая печального дядю Вову, соскучились по Дедушке, так как все его любили.
Леша заметил уже, что Бабушка сильно похудела и лицо у нее стало как трава в стоге сена, но Дедушка сказал ей, что она посвежела и отдых ей на пользу. Бабушка повеселела, приободрилась, и вечером, как всегда по приезду Дедушки, собрала на стол, что на кухне, возле печки, позвали веселого дядю Вову, и все сели вместе ужинать.
Взрослые пили свое вино, но Бабушка только чокалась, а Леша пил детское вино-компотик и тоже чокался со всеми своей кружечкой. Ели вареную картошку с жареными грибами и всякую зелень с огорода; всем было очень вкусно, кроме Бабушки, она, как обычно, ела противную овсянку без молока: Леша один раз пробовал, и ему не понравилось.
Дедушка рассказывал про всякие новости в Москве, и всем было очень интересно, но Леша влезал во взрослый разговор и мешал, ему хотелось, чтобы про него не забывали.
-Ты представляешь себе, я сам сырники жарил, – сказал Дедушка.
-Не могу поверить, – грустно улыбнулась Бабушка, – ну и как, получилось?
-Нет, они расползлись по сковородке, я их выбросил.
Все посмеялись такой неудаче.
-Нет ли у тебя какого-нибудь мяса, сосисок или рыбных консервов, что-то есть хочется? – спросил Дедушка.
-Ты же не привез, – огорчилась Бабушка, – где я тебе их здесь возьму?
-В магазине, в Верезниках, – объяснил Дедушка, – вон Вова и сбегает, ему все равно делать нечего, в доме должно все быть.
Печальный дядя Вова и Бабушка промолчали, и Леша понял, что они чувствуют себя виноватыми: Дедушка хочет есть, а в доме нет сосисок. Ему было обидно за Дедушку – приехал на два дня и будет ходить голодный. Бабушка, конечно же, не виновата, она не может ходить в магазин, а злой дядя Вова вполне мог бы одеть свои кеды-скороходы и сбегать туда-сюда. Все равно он курит свою трубочку на бревнышках и плюет в траву, а вот Дедушка голодный.
Они еще попили чай с оладьями и медом, Леше было очень вкусно и хорошо. Тут дядя Вова, совсем печальный, распрощался.
-Благодарю вас, – сказал он, улыбаясь, – с меня довольно.
Весь следующий день Дедушка работал в огороде, косил траву и копал ямки, а Леша крутился вокруг него, трещал без умолку и задавал вопросы, на которые много раз слышал ответы.
Дедушка сначала смеялся, потому что соскучился за внуком, а потом ушел в туалет и стал шелестеть газетой.
Леша встал перед туалетом и пытался разговаривать с Дедушкой через дверь, но тот молчал, видно, уже расскучился, и
