Раз...
Среди белых-белых узоров...
...Что повсюду были на трубах, ему - крохотному субъекту, которое привыкли...
Тут и там, почему-то, называть Тошкой, - бродилось не очень...
Ключик от дверцы в любимую комнату, в замке, у него упал в маленький фонтанчик, вот и... заметались сияющие складки платьица Тошки, затопотали, замелькали по лесам-горам-городам (запланированную забаву с любимой музыкальной шкатулкой не в его правилах было оставлять!)...
Вот и сейчас...
Те трубы, как канаты в шапито или ветви в джунглях, закачались и тихонько забарабанили незатейливую песенку - его кулачки постукивали по ним, с надеждой обнаружить пропавший ключик, стараясь поймать за лапку удачу как можно быстрее (влажный туман обходил колоны сталлактидов и при общем мраке, с полуполоманными фонариками, создавал впечатление не из приятных).
Вдруг что-то - "дзинь", "дзинь", "дзинь" эхом загадочно заходило в их недрах, Тошка встрепенулся и, вопросительно чихнув, усердно завозился с дырками в них, ища кулачками упавшее; гул от, точно, убегающих капелек чего-то легкого и твердого (эти качества он успел отметить) усилился и торопливо заявил о себе где-то в... конце ломанной змеи из труб, собираясь пропасть в темноте, самой глубокой в мире, ямы.
"И куда только меня еще не понесет..." - робко-глухо, пронзительно от азарта, пискнул сияющий малыш и, не долго думая, плавно заспешил, паря чуть над землей, за манящими отголосками "дзинь".
Пещера там... непредсказуемо раскрасила свое однообразие лабиринтами из станций заброшенной шахты, со своими хозяйками в виде паучков-крыс и летучих мышей, и все это сомнительное великолепие...
Словно за невидимую руку гостеприимно повело полупрозрачные бусинки глаз Тошки, осторожно оглядывающегося на поминутно проносящиеся вагонетки, заполненные чем-то белоснежным и очень заманчивым.
И он, чувствуя алые крапинки стыдливости за свой нрав, тотчас ...
Лихо поправив капюшон со смешно торчащим кончиком, вдруг... самозабвенно изловчился и прыгнул в одну из них, проносящуюся на полной скорости, умудряясь среди грохота ее колес, отбивающих такт о скрипящие и искрящиеся рельсы, слышать заветное "дзинь".
Вагонетка, в которую словно была запряжена резвая и веселая пони, лихо промчалась, уподобляясь маленькому паровозику, через десяток станций и отделов, шаловливо задевая соседок, порою - перепрыгивая через них, особо замешкавшихся, петляя, во все направления, вот точно как танцуя на хрупких колесиках; а...
Ее храбрый кроха-пассажир притихло спрятался за ее высокие решетки, только и выглядывая раз-в-раз забавной головкой и, округлившимися и увеличившимися до невозможного, глазками, отчаянно повиснув на ее перекладинах кулачками и всю дорогу истошно, кротко-приглушенно, но весьма слышно, пища (когда от испуга, а когда и от удовольствия - не каждый же миг ему попадаются такие увлекательные гроты!); тут...
Повозка с белым кладом изо всех сил затормозила - воздушный, будто сотканный из ночной дымки облачков, подхваченный вдобавок ветерком, Тошка, все так же философствуя потешным глухим писком и моргая глазками, пулей неаккуратно вылетел из нее и едва успел лишь ухватиться за странной формы топорик, заостренный в конце и оставленный в скале: здесь явно что-то скрыто.
Вовремя отскочив от обвалившегося камня с потолка шахты, он чихнул и, судорожно отряхнувшись от пыли, паутины и капелек сосулек, задевших его водичкой, когда вагонетка, точно резвый хомячок, стала нюхать и тереться о соленые прохладные стены станций; протерев глазки кулачками, бдительно тихонько спрыгнул с топорика.
Рядом с собой он обнаружил...
Два...
Мгновения спустя...
...Очаровательную фарфоровую куколку с белыми волосами и в пышном, таком же платьице, чуть поломанную и поцарапанную, вывернутого, от удара об камни с высоты, арлекина с тонким личиком, с которого смылась улыбка и на щечках постоянно текли капельки...
Тошка призадумался, сосредоточенно вертя в кулачках топорик и похлопывая складками по куче пружинок и гвоздиков с обрывками веревки и еще зажженной свечкой, взгляд его упорно не покидал кремневые феерии в форме ножика, лошадки, розочки.
А кругом... грустно смотрели вслед хозяину или хозяйке группка крошечных плюшевых щенков, мишек и зайчиков, кривых фигурок пиратов, Бармалея и Карабаса, кокетливые куклы в паричках и роскошных нарядах, книга с вырванными и потрепанными страницами, кучка статуэток-гномиков с такими же странными топориками, карандаши и перо с чернильницей, нитка с иголкой и фонарик, какой не покидал Тошку...
И, казалось, вокруг всего этого и витало то "дзинь", топот недоспевших шагов и ноты невысказанных слов - маленький, новоиспеченный-по-приключению, шахтер с радостью отодвинул от себя горсть... ослепительно белых алмазов, падающих дождем с глубин припотолочных миров станции, и погрузился в спасение очаровательных игрушек, книги, фигурок и камней: придавал им форму, раскрашивал, завязывал, зашивал, скрупулезно умывал в водичке ближайшего подземного ручейка, одевал, укреплял и...
Счастливо-бережно гладил, прижимал к себе, носил их на ручках, быстро и аккуратно складывая их в вагонетку, верно поджидающую недалеко, осознавая, что таких в замке не встретит, а тут им было бы не очень...
Зато потом... тишина в чуть другом, сонном замке вновь оглашается... Восторженным, привычно-дивным писком Тошки - книга содержала в себе удивительные шутки, песни, стихи и баллады, легенды и притчи, романы и сказки еще того мгновения, когда он был маленьким мальчиком. И она открыла ему...
Волшебную историю об арлекине, которого полюбили две дамы - одна - нищенка - от чистого сердца и всей души; вторая - богатая - только за его успехи в карьере и смелых красавцев-друзей.
Богатая дама невзлюбила другую, более честную, добрую, тихую и скромную и; в стремлении во что бы то ни стало, заполучить перспективного кавалера - арлекина - устроила ему невыносимую жизнь, от которой...
Он заболел и, случайно упав со ступенек станции шахты, в которой хотел добыть несколько алмазов для возлюбленной - нищенки, погиб; а та, в свою очередь...
От горя подставила и посадила богачку в тюрьму пожизненно и... очень скоро пропала без вести, совсем, хотя была молода и красива, видной парой для многих господ.
Поговаривают, что она вернулась в ту шахту, где и трагически быстро умерла, не найдя там любимого, и с тех пор ее слезы превратились в алмазы, которые убегают за ним, глубоко в темноту камня, тоскливо перекатываясь - "дзинь"...
Но есть там поучительная, уморительная байка и о другой знатной даме, что очень боялась подурнеть, пополнеть и постареть.
Была эта дама жадной-прежадной, злой-презлой, противной-препротивной, и... хоть хлебом ее не корми, а дай только картинок заграничных с худышками-девушками-красавицами, косметики заморской да кремов-духов.
Уж так полюбила дама эти крема, что день-деньской, ночку за ночкой, ничего не делала, ни с кем не общалась, никуда не ходила, модные представления не смотрела, свежих новостей-сплетен-небылиц не слушала, новинки-газеты не читала, кофе с шоколадом не кушала - только и растиралась кремами...
А после дошло это до того, что она стала есть их, недосыпая ночкой, заливаясь слезами горькими от грусти-радости-страха беспричинного деньком, худея и светясь от постоянного сидения в теньке...
А раз... подошла дама та к зеркалу - и со страху померла: ведь вместо юной и стройной прелестницы, какой ее обещали сделать крема, а старая, страшная, толстая дракониха, сморщенная, как мухомор, извергающая лавину кремов и пахнущая за километр отвратительным, безвкусным букетом духов...
И еще... быть может, и Вы прочтете еще одну балладу в этой книге - о крохотном создании, которого...
Привыкли тут и там, почему-то, называть Тошкой, - ему, наверное, бродится не очень...
Среди...
Потемок... загадочных и волшебных тоннелей, как...
Цифра...
"Три"...
...Сквозь паутинки-туман, грохот вагонеток и...
Белые-белые узоры...
|