Учитель попугая

Когда Александра Пушкина сослали на юг, наместник Бессарабии - Инзов Иван Никитич, который и сам квартировал у боярина Донича,  поселил  его  у себя.

Дом, где он жил,  стоял высоко на холме, вдали от города, и  представлял собой довольно большое двухэтажное здание. Верх занимал сам генерал, а внизу  помещались  трое из его чиновников. Александр  тоже занял  две небольшие комнатки на первом этаже и зажил в свое удовольствие.

У  Ивана Никитича в виноградном и фруктовом саду находился птичий двор со множеством канареек и других разнообразных птиц, но добрый старик особенно отличал  двух болтливых сорок и серого попугая  - они   проживали в клетках на балконе…

Между Пушкиным и «Инзушкой», как он его называл, сразу установились трогательные отношения: своим появлением он оживил унылое существование одинокого генерала.  Не видя в своем попечителе начальника, а просто наставника -  доброго и  целомудренного, -  молодой  и озорной человек частенько  подвергал  его смелым розыгрышам. Но, так как  веселый ссыльный поэт не  переступал  грани дозволенного, Иван Никитич всегда и все ему  прощал.

Воодушевленный таким теплым отношением к себе, Пушкин становился все  смелее  - острый ум его постоянно изобретал  все новые шутки над стариком…

Как-то в день Пасхи, преосвященный Димитрий (Сулима)  нанес визит наместнику города. В  зале уже был накрыт богатый стол. И чего только на нем не было!

о.Димитрий, благословив закуску, вышел на балкон обозреть  окрестности: нежно зеленеющий склон  холма;  наклевывающиеся нежные и клейкие  листочки на деревьях; желтые глазки одуванчиков. Куда ни кинь взгляд, они  расстилались ковром - на юге весна  рано  наступает, а они - её первовестники.


А раз высокий гость вышел на балкон, за ним последовал  и хозяин, почтительно держась рядом, а за ними  гуськом потянулись и остальные, среди которых был и Саша Пушкин.

Полюбовавшись видом, преосвященный заметил клетку с попугаем и, подойдя к нему поближе,  что-то негромко проговорил. А тот склонил голову к одному крылу, к другому, и произнес слово, которому, умирая от смеха и повторяя раз за разом, не так давно научил поэт-озорник.


Теперь попугай  повторял  слово  безостановочно,  хохоча и  точно повторяя  интонации учителя…

Димитрий рванулся в зал. Сконфуженные  гости поспешили за ним. И вскоре все откланялись.

Иван Никитич, с улыбкой, тихим голосом, в котором,- Пушкину показалось,  преобладало восхищение, - пожурил  его, своего дерзкого подшефного, непроизвольно потирающего руки в ожидании наказания.

 - Какой ты шалун! Преосвященный догадался, что это твой урок.
Озорник попытался отвести смеющиеся глаза в сторону, но блеск зубов выдал, как он доволен «учеником».

Но  - тем  и кончилось.