ПОСЛЕДНИЙ ЭТАП
Минзрав РФ предупреждает:
«Курение причина смертельных
Заболеваний»
- Не так … Не так … Не так …- монотонно выбивают колеса «столыпинского вагона». Захаров накрыл голову маленькой подушкой, не помогло. Сел на лежак-шконку сунул ноги в мягкие комнатные тапочки, достал пачку «Бонда», закурил. Обитатели прицепного арестантского вагона, или «столыпинского», как называют его сами заключенные, разговаривают вполголоса. Весть о том, что с ними по этапу едет «Музыкант», один из авторитетнейших «воров в законе» на всем постсоветском пространстве, быстро облетела зарешеченные отсеки вагона. Заключенные подзывали конвойных, просили узнать, не нуждается в чем Захаров, наперебой предлагали продукты, сигареты. Угостить столь уважаемого сидельца как «Музыкант», которого по слухам короновал в далеких 80-х сам Япончик-Иванько, считалось делом чести.
- Антон Геннадиевич, - по имени отчеству обратился к Захарову начальник караула: молодой лейтенант в новенькой форме с портупеей, - Достали меня заключенные: просят, узнать не нуждаетесь в чем?
«Музыкант» посмотрел в открытое чистое лицо лейтенанта, еще полгода назад носившего курсантские погоны. Сопровождать «вора в законе», смотрящего за зонами Урала и Приуралья было первым ответственным заданием у молодого начальника. Он явно волновался, вон и одет по форме, на все пуговицы застегнут, как на плацу, несмотря на духоту в «арестантском» вагоне.
- Сержант Новиков дышать нечем! Я просил курить по очереди! – громким ломающимся голосом крикнул лейтенант своему помощнику, - Так что им передать Антон Геннадиевич, какие будут пожелания?
- Спасибо, начальник. У меня все есть. Поблагодари бродяг от души, от моего имени.
Антон Геннадиевич Захаров, или «Музыкант» из пятидесяти шести годов своей жизни тридцать пять провел в исправительных лагерях. Ему оставалось два месяца до конца седьмого срока, но неожиданно его вызвали в Санкт-Петербург, в качестве свидетеля по старому уголовному делу из далеких 90-х. Непонятная тревога и беспокойство охватили сознание старого «вора в законе». Освобождения Захаров ждал как никогда: даже впервые за многие годы заключения стал зачеркивать прожитые дни в календаре, считая дни «до воли».
- Устал, - признавался он близким заключенным, - Брошу все, поеду в деревню: куплю домик у пруда, буду ловить рыбу.
И вот это новое, вернее очень старое дело с убийством из лихой молодости. Тех, кто был с ним в девяностые, и мог дать против него показания, давно нет. Последний подельник Толик-Топор доживает свои дни на Земле в спецтуббольнице в Воронеже. Месяц назад присылал «маляву», пишет, послал документы на помилование по актировке, надеется умереть на воле. Воля – как сладко звучит это слово. Почему понял так поздно? Вон и железные колеса выбивают по шпалам: « не так ты прожил жизнь свою Музыкант».
В детстве Захаров всегда выделялся среди сверстников. В четыре года он научился читать. Старшая сестра пошла в школу, ей купили пахнущие краской Букварь и Азбуку. Сестра не обладала ни задатками, ни стремлением к учебе, и мать ежедневно часами зубрила с ней буквы и слога. Антошка схватывал все на лету, и через три месяца, к восхищению родителей и соседей, уже бегло читал программу телепередач. Талантливый человек раскроет себя в любом деле. В шесть лет, по инициативе мамы, Антоша поступил в музыкальную школу по классу скрипки. Первые годы в школу, на другом конце города, его возила бабушка, но в восемь лет Захаров демонстративно отказался от провожатой, поставив при этом условие : « Не будет ездить один – бросит учебу!» Надо сказать, пацаны воспринимали скрипку как совсем не мужской инструмент: другое дело гитара! Захарову пришлось выслушать сотни насмешек со стороны сверстников. Может поэтому Антон недолюбливал свою « королеву оркестра», хотя всегда считался одним из самых талантливых и успевающих учеников. С тех лет за ним на всю жизнь закрепилось прозвище – Музыкант. В начале семидесятых в их городе открылась полулегальная секция каратэ. Захаров пообещал родителям, что победит на Всесоюзном конкурсе, если ему разрешат записаться, и слово свое сдержал. Всегда отвечать за свои слова – это правило Антон усвоил с детства.
Родители переоценили свое чадо, пытаясь сделать из него вундеркинда в таких разных занятиях: спорте и искусстве. На одной из тренировок Захаров сломал три пальца на левой руке, с музыкой пришлось расстаться. В карате успехов у юноши было куда больше. Он усваивал приемы после первого показа, детским рассудком воспринимал слова тренеров.
- Не жалеть соперника! Ты боец! – часто повторяли учителя, и он никого не жалел.
После одного соревнования на юге СССР взволнованный тренер завел в подсобку «Музыканта».
- Ты что творишь, Захаров!? Ты убить его мог!
Антон, опустив голову, стоял навытяжку перед учителем.
- Вы сами говорили, Олег Петрович, не жалеть соперника.
- Да! Но это разговорный термин, понимаешь! Во всем нужна мера! Ты намного сильнее его, легко побеждал по очкам. Зачем было добивать!?
Захаров молчал, он не знал этого предела.
- Еще одна подобная выходка и мы расстанемся: карате растит спортсменов, но не убийц!
Через полгода Захарова, лучшего и самого способного ученика, отчислили из секции. Тренер сказал: « Подумай! Я тебя всегда возьму назад, если научишься себя контролировать». Антон только обозлился: « Подумаешь! Он лучший! Он всегда первый!» Улица приняла «Музыканта». Здесь все просто: ты сильнее - значит лидер! Потом была первая сигарета, первый стакан «Портвейна». В шестнадцать лет Захаров, вместе с приятелем «Зубом», сорвал норковую шапку с загулявшего прохожего. Мужчина оказал сопротивление, ударом в лицо сбил с ног «Музыканта». Злость захлестнула разум Антона: он бил вырванным из ограждения цветочной клумбы кирпичом лежащего обидчика пока случайные прохожие не оттянули его. Мужчина на всю жизнь остался инвалидом, а Захаров получил свой первый срок. Освободившись, «Музыкант» погулял на свободе всего месяц, перед новым сроком. В двадцать три года Захарова признали особо опасным. Антон всегда спокойно принимал приговор суда на новый срок, словно это была очередная победа на музыкальном фестивали, или в спортивном соревновании. В зоне он неоспоримый лидер! Его уважают, его слово закон! Потом пришли «лихие 90-е». Слова руководителя страны: «Берите свободы столько, сколько сможете унести» - в уголовном мире приняли по-своему. Уголовная верхушка, как и верхушка, политическая, быстро сменила устоявшиеся законы. Если раньше имущество вора это то, что везет он с собой по этапу. Остальное «воровской общак». Новая волна «скороспелых воров в законе», за деньги получавших этот почетный в уголовном мире титул даже после условного срока, быстро заняли уголовный Олимп, сколотив при этом баснословные состояния. Таких воров, как «Музыкант» на всем постсоветском пространстве осталось единицы. Все его состояние в небольшом «сидоре» под лежаком. Есть, правда, немного на домик у пруда, осталось с лихих времен. Уголовная романтика во все времена притягивала определенный процент молодежи. В разное время процент разный: в 90-е даже брали не всех желающих. Сейчас другое время: можно честно не воруя, не убивая жить в достатке. Захаров стал живой иконой уголовного мира: если есть вера, нужны и идолы. С ним всегда советуются, присылают «малявы» или звонят по важным вопросам: кого короновать или наказать. «Музыкант» хорошо поминал: все это для проформы: засиделся в ворах он, потому, что идет на компромисс с «новой властью». Его как бы уважают, с его мнением считаются, но он всегда в зоне, а они рулят с воли, или даже из-за границы. Формально он смотрящий зон Урала и Приуралья, а реально даже в том лагере, где Захаров отбывает наказание, есть свой смотрящий. Он как ветеран не в отставке, не на службе. Последние месяцы «Музыкант» все чаще стал задумываться, что ему не вырваться из этого замкнутого круга. Кому нужен на воле сутулый, седой мужичек «под шестьдесят» оставивший свое здоровье в Елецкой ФКУ Т-2? Пока он в зоне его имя, как звезда притягивает несмышленых шестнадцатилетних пацанов, таких, каким он был сам сорок лет назад.
- Командир сделай кипяток, что-то сердце шалит, надо поправиться, – попросил Захаров начальника караула.
- Может врача? Мы через час прибываем в Саратов стоим долго, я могу вызвать.
«Музыкант» улыбнулся, обнажив желтые зубы:
- Чифирь и есть мое лекарство от всех болезней. Как там сейчас на воле? Весна?!
- Да, весна! – лейтенант достал почку сигарет, предложил старому сидельцу, закурили, - Солнышко уже ласковое. К обеду ручьи бегут.
- Мне два месяца осталось, - робко сообщил Захаров, - Надоело все. Дом у пруда хочу купить: буду ловить рыбу и выпускать, - «Музыкант» мечтательно улыбнулся, глядя куда-то вдаль. …
* * *
Антон Геннадиевич Захаров был осужден на шесть лет колонии особого режима по вновь вскрывшимся обстоятельствам уголовного дела. Через два дня после оглашения приговора он умер «от сердечной недостаточности», как констатировала в медицинском заключении комиссия следственного изолятора «Матросская тишина».
«малява» - письмо, записка.
«сидор» - вещмешок, рюкзак
«актировка» - освобождение по состоянию здоровья.
ФКУ Т-2 – «крытая тюрьма» в советские времена отличалась суровостью режима содержания.
.
