О Ш И Б К А
(из архива...)
Эта провинциальная история случила себя в яростные, но относительно беззаботные времена махрового застоя.
Без особых претензий на оригинальность и содержание, она, тем не менее, прослужила некоторое время поводом для улыбок и добрых воспоминаний моему ближайшему студенческому окружению – среде, в которой я и сам имел честь довольно реально ощущать себя, в те поры.
Речь о годе 1973-м.
(Меня, кстати, так же, как и вас, удивляет память на точные даты... Просто в том году я стал студентом, а такое можно забыть только в беспамятстве.)
Поскольку история имела хоть и скромный, но всё же определённый успех в вышеупомянутой среде, то в скором времени послужила материалом для рассказа, который и был сотворён, не без естественных мук творчества, в надлежащие ему сроки, - часа за полтора, и незамедлительно переправлен в редакцию воронежской газеты «Коммуна», для предания возникшему произведению более широкой и не менее заслуженной огласки, а заодно попытке высветить собственное имя автора, безусловно доселе, читающей публике неизвестное.
С последним, то есть с подсветкой имени, как и следовало ожидать, ничего путного не вышло, как, впрочем, и с первым, так как материал редакцией хоть и был признан интересным (беззастенчивая отписка), но, тем не менее, нёс «откровенно-натуралистические» оттенки, а посему, быть предан печати, ни при каких условиях, не мог, при всём уважении к отсутствию авторитета автора. Оно и понятно. Растлевать прогрессивные советско-российские массы, призванные Небом повести однажды за собой все прочие массы планеты к уготованному заранее, но пока ожидающему своего часа, радостному будущему, во все времена не позволительно было никому. А уж тем более прыткому, неизвестному автору, неразумно и неосторожно начавшему сразу с лёгкой эротики, причём откровенно-сомнительного направления.
Да что говорить. Случись обратное, и материал бы прошёл, всё было бы не так, как есть. Не так, как уже сложилось. А как есть, автору нравилось тогда, не вызывает отторжения и ныне. Как могло бы быть? Никогда и никто нам не расскажет. А посему места, для грусти любой степени, быть и не может. Да его и нет на самом деле. И вообще: «пусть будет так, всегда, как есть, и не иначе»...
Философия Происходящего проста до такой безумной степени, что нам, похоже, никогда уже не опуститься до неё со своих мнимых, старательно возведённых однажды «высот».
Вот такое вот родилось лёгонькое, пустоватое вступленьице, с не совсем удачной попыткой порассуждать о вечном. А теперь, наконец-то, буквально несколько строчек самой истории, о которой собственно речь, а уж затем снова порассуждаем. Ведь это так сладко. Не находите?
...Что очередной пикник, заполненный подсознательным, лёгким сожалением о каждой уходящей минуте и неповторимости её, но одновременным, стопроцентным присутствием в каждой из этих минут, и таким же стопроцентным проживанием её без остатка, похожем на "тихий взрыв", битком заполнившим собой некое ограниченное пространство, говорить не стоит, хотя уже и сказано как бы, близил своё завершение.
Уже и птицы утомились петь свою ежедневную, на взгляд слушателей, многоголосую песню, а на свой собственный – бесконечную, радостную болтовню ни о чём, и отрешённо сидели, поражённые необходимостью птичьего присутствия в Происходящем, и изящностью дополнения собой пространства и общей гармонии. Хотя трактовали это для себя по-своему.
Уже и всё, так или иначе составляющее Происходящее, включило правые поворотники и медленно сворачивало на обочину Бытия для привычного ночного привала.
Группа студентов, за бесконечный день слившаяся с фрагментом природы до степени практического не возврата, была занята процессом обратным: вытаскивала себя из этого фрагмента обратно. Трудно. Кое - что оставалось, застряв навсегда, но неудобств отсутствием не вызывало. Видимо, срабатывал некий тонкий механизм взаимозаменяемости элементов Сущего.
Отсутствие навыков и присутствие неудачных попыток изменений Мира окружающего не огорчало, и даже наоборот открывало возможности для попыток преобразования, нереальных на первый взгляд, ну скажем Вселенной. А по сему темы житейские, легко меняли себя на философские, но уже без возврата.
- Древние говорили: «Познай себя...». – Ни с того, ни с сего начинал рассуждать вслух Стас. - Это им Вечность подсказала. Вечность говорила их устами. Есть доля лёгкого превосходства в подсказках подобных. Потому что познать себя всё равно, что познать Мир, Вселенную, Бога... Не мало ли для начала? Суть же подсказки любой – лишь в указании верного направления. Нет смысла погружаться в океанские глубины. Абсолютно не стоит пересекать Вселенную в поиске ответа. Ответ всегда рядом. И даже ближе. Он в тебе. Но погружение в себя оказывается бесконечным. Размеры Души соразмерны Вселенной. Хотя на самом деле больше. И в подсказке отчётливо проступает ирония безысходности...
Стас никогда не говорил о сиюминутном и буквальном, считая, что за подобным уже есть, кому присмотреть, а разбавлять собой имеющееся, не считал необходимым. Поразительное чувство такта отличало этого человека, которое всё же имело разумные границы, хотя было безграничным на самом деле, и если что-то задевало его чуткое достоинство, даже слегка, в ответ рождалось, как не странно, всего одно слово, ну или два, от которых случайному обидчику становилось крайне неуютно.
Среднего роста, длинноволосый, - тогда не практиковались сплошные красные пиджаки и стрижки до черепа, Стас ничем особым не выделялся, если не считать глаз, в которых было столько всего, что некоторым, случайно оказавшимся в них, или рядом, становилось не по себе; и про которые все знакомые богини говорили только хорошее, если находились подходящие слова. Некоторые из них, только раз заглянув в эти глаза, оставались там навсегда, не способные выбраться обратно. Хотя никто их там не держал.
Портрет завершали джинсы ручной работы, потому что сшил он их себе сам. Кстати, первые и последние. Повторы ему не давались. Позднее он это понял. В центральном офисе фирмы Lee подобных лекал не было.
- Не в попытке спор учинить, безысходный, а продолжения мысли для, - распахнув голубые, но менее выразительные, чем у Стаса глаза, вступал в околофилософский бред Виктор, - Дело в том, что Мы выдавлены в матрице Бытия из мира реально-энергетического в мир реальный физически, застывший по отношению к энергиям, для фиксации какого-то ответа Мирозданию. Как оставляем мы в архивах документы о былом. Каждый из нас несёт свой ответ, и, уже только поэтому миром самостоятельным является...
Вот примерно такие беседы велись в этой команде студентов, не имеющих к философскому образованию ни малейшего отношения и занимающихся вещами совершенно противоположными. Что дополнительно доказывало единство и неделимость Всего Сущего.
Бесконечные беседы обычно прерывались оценками продукции советских виноделов.
Поскольку в воронежские погреба «Бадачони» и «Цаликаури» не завозилось никогда, а если и завозилось, то не про студентов, приходилось довольствоваться виноматериалом типа «Ахдам». ( Ах, нет! ) Отсутствие любых технологий в производстве которого, не лишало его определённой первозданной прелести и неожиданного вкусового колорита. Эти качества, а так же определённая доступность и завораживали студентов и пьяниц той поры.
Три богини, легко променявшие, в тот день, свои божественные одежды на не менее божественные джинсы и футболки, приотстав, толковали о противоположном, - девичье-мирском. Но редкий смертный осмеливался стать участником той беседы. Глядя на них, вообще редко у кого не возникало тревожного опустошительного чувства, по поводу не возможности личного, и безраздельного обладания Чем бы то ни было в этом Мире, не говоря уже о внимании, пусть даже мимолётном, этих троих.
У Богинь были вполне земные имена: Татьяна, Надежда и Ольга, что не лишало их природной божественности, а лишь придавало контрастность восприятию.
Все пятеро представленных, да ещё один очкарик, с ленивым взглядом, которого все почему-то звали Колей, не смотря на то, что имя, по жизни, ему было Александр, возможно сыграла дурацкую роль фамилия Колесник, брели унылой тропой к автобусу, маршрутом которого должен был закончиться бесконечный день неожиданного праздника, подаренного им просто так.
Автобус стоял на положенном ему месте, уже изрядно загруженный попутчиками наших студентов, и, казалось, ждал только этих шестерых. Настоящий праздник не мог быть искажён никоим образом. Так оно и сталось.
Галантно пропустив друзей и заодно удостоверившись в полном наличии группы, последним в автобус поднялся Стас, и, разместив на полу притомивший плечи рюкзак, уютно устроился на последнем. Радиоприёмник VEF,– весьма достойный атрибут пикников того времени, пришлось разместить на коленях.
На остановках из автобуса никто не выходил. Зато подсаживались активно. А потому к средине маршрута стояли весьма плотно.
Видимо, не будет ошибкой предположение, что, если не каждому, то уж большинству-то наверняка неплохо знакомо чувство сиюминутного автобусного ( а так же троллейбусного, трамвайного, метро...) интима, переполненного «салона», насыщенность которого зависит от сложившегося соседства-партнёрства, в котором как ни повернись и как не закройся, всегда в контакте.
И можно по-разному относиться к происходящему, или делать вид, что погружен в иные сферы, но от закрученного не тобой сюжета, так просто не освободиться. А ведь Кто-то или Что-то действительно закручивает его, параллельно наблюдая за происходящим, и корректируя старательно его безукоризненное действо.
Не хочется глубоко зарываться в сюжетных деталях и подробностях линий повествования, потому что неловкие слова могут всё нелепо нарушить. Недосказанность же обозначит лишь контуры, а вот воображение и мысль каждого продолжат и завершат фантазию, осторожно запущенную автором.
Дорожное отрешённое погружение в себя для Стаса едва началось, когда стали происходить странные и непонятные вещи.
Автобус есть автобус. Каждый устраивает себя в нём с максимальным для себя удобством. В результате становится неудобно всем, но поделать с этим уже ничего нельзя.
В какой-то момент, коленкой, Стас почувствовал ногу соседа и поначалу не придал факту значения. Но вскоре придать пришлось, так как указанная нога совершала не совсем обычные движения, пытаясь вызвать ответные. После лёгкого замешательства, Стас, оценив ситуацию и не решившись портить её на самом старте, решил игру поддержать.
Пикантность ситуации слегка шокировала непривычностью, но, как говорится, «всё на Свете в первый раз, не сейчас, так через час, только лучше в первый раз, чем в последний...» Его приняли за девушку, а возможно даже и за девицу, подумал Стас, и с этим ничего не поделаешь.
Можно было поднять голову и строго посмотреть на повесу, но тогда бы игра прервалась...
Однажды со Стасом уже приключилась история, не менее любопытная, и не лишённая некоторой причастности к автобусной истории.
А нужно было всего лишь тривиально сфотографироваться на документы. Что и было проделано
Вот так.