Рекорд.

  Утро понедельника не заладилось с самого начала. « Опять этот бешенный, - отметил про себя Константин Петрович, внутренне содрогаясь,  узнавая знакомого водителя «Газели», в прошлый раз нас чуть всех не убил. И кто ему права выдал?»
Маршрутка лихо затормозила, обдав пассажиров пыльным облаком.
Пропихивая свое тело на заднее сидение, Константин Петрович за секунды взмок от обильного пота. Рубашка противно прилипла к спине и отяжелено отвисла спереди.
Уф, уселся! Толстая тетка, сидевшая рядом, пылала жаром как домна. Открытые форточки прохлады не добавляли. К тому же водитель пробираясь в потоке машин нервно дергал и газ и тормоза постоянно раскачивал салон.
Солнце июля, поднимаясь над городом, всё выше и выше плавило асфальт.
  Доехали без приключений. Вот и двери офиса. Константин Петрович замешкался у входа, доставая ключи от домофона.
  -Здравствуйте, - послышался сзади голос.
  -Здравствуйте, Елена Альбертовна, - Константин Петрович при виде главного бухгалтера приосанился и быстро распахнул двери.
  Елена Альбертовна слыла эстетом, тщательно следила за своей внешностью и состояла  в числе учредителей предприятия. Она всегда была вежлива, доброжелательна и освещала всё свое окружение такой лучезарной улыбкой, что подчиненные невольно чувствовали себя неловко.
Уже проходя в свой кабинет, начальник отдела снабжения нутром почувствовал надвигающуюся угрозу со стороны кабинета директора.
-Константин Петрович, зайдите, - «Ну вот начинается!», Константин Петрович услышал голос начальника.
Снабженец встал, приготовившись выслушать очередное «невыполнимое задание». Однако директор не спешил, перебирал бумаги на столе и тыкал кнопки ноутбука. Он явно хотел показать своё недовольство. Ну что опять неладно? На прошлой неделе весь отдел пахал как проклятый, проворачивая сложную схему поставки оборудования. Но дело сделали. Чего это стоило начальнику снабжения знать, конечно, никто не желал. Приходилось врать и изворачиваться, давать пустые обещания и идти на провокации, сталкивая давнишних поставщиков и по цене и по срокам. В какой-то момент Константин Петрович почувствовал себя последней сволочью, но потом оттолкнул эту мысль. Чего только не сделаешь ради родного предприятия.
-Я что-то Пал Сергеича не наблюдаю, - начал босс сурово, - Что на работу больше вовремя приходить не надо? И еще, я просил в пятницу вечером предоставить мне список по инструменту, думал, в субботу спокойно посмотрю, подумаю. И где список?
«Ох, уж этот Паша! Ну почему я должен всё время за него огребать, что у меня своих проблем не хватает?»
-Да у Паши в пятницу температура была, он с обеда отпросился, а про список чего-то из головы вылетело, сам ведь знаешь, чем допоздна в пятницу занимались!
- А я думаю по-другому! Я думаю, что распоряжения директора попросту игнорируются! Вот ты, Костя, поговори со своим подчиненным, направь его работу в нужное русло, а если не можешь, то делай и за него и за себя. – Директор насупился и замолчал.
Повисла тягостная пауза.
-Всё, ступай, на оперативку можешь не ходить, а список мне нужен к обеду!
Константин Петрович не стронулся с места. Он еще в пятницу обещал поставщикам, что поговорит с директором в понедельник с утра по поводу не оплаченных счетов. А тут вся схема рушилась. И опять Паша.
-Там счетов горы накопились, Антон Семеныч, проплатить бы надо…- начал он неуверенно.
-А мне нужен список, свободен! – пророкотал босс и демонстративно уткнулся в бумаги.

Весь красный, от возмущения и негодования, Константин Петрович столкнулся с Павлом Сергеевичем в кабинете.
-Паша, ну почему ты опаздываешь? Босс опять орал на меня, как будто я виноват в чем-то! Ну, сколько можно? И список по инструменту где? – дальше пошел поток нецензурной брани. Костя не собирался сдерживаться ради сохранения хорошего настроения Павла Сергеевича.
Тот тоже завелся с пол-оборота и закипело. Вспомнились и переработки и выходы в субботние дни, и использование личного автомобиля на работе. Чем бы это кончилось неизвестно, но в дверях послышался голос главного бухгалтера.
-Мальчики, можно без мата, ведь в офисе девочки работают, им совсем неприятно слышать ваши строительные слэнги. Давайте как-нибудь уважать и русскую речь, и терпение окружающих. – Она вопросительно уставилась на орущих, смешно наморщив лоб, ожидая ответа.
Константин Петрович от стыда потупился. Они действительно все время матерились, и с поставщиками и между собой. А как иначе? Работая на стройке и не материться? Да это же нонсенс! Но вслух он произнес другое:
-Елена Альбертовна! Я вас уверяю, такого больше не повторится! Извините, пожалуйста…
Ему больше всего хотелось, чтобы эта напомаженная курица сейчас пропала, провалилась сквозь землю и тогда он этого опозданца «под орех» разделает.
Но Елена Альбертовна не спешила, скептически приняв извинения, всё-таки не уходила. Окинув комнату мягким, но властным взглядом, взяв долгую паузу, она, наконец, промурлыкала:
-Надеюсь на это, мальчики, давайте, работайте!
Ушла главная и приток свежего воздуха из открытой форточки унес вслед запах дорогого парфюма.
-Паша, в натуре! – уже не так громко прошептал начальник снабжения, - Давай не будем ругаться, сколько можно? Сделай этот поганый список и закроем тему, хорошо?
Пал Сергеич, еще явно дуясь, молча начал рыться в ящике стола.

-Опа, на…, еб.., ваще немогу! Чё, работаете чоли?- в кабинет ввалился водитель отдела снабжения.
Константин Петрович, готовый взорваться, подавил позыв, зашикал:
-Всё, ну хватит тут ругаться, бля, я вам наверно скоро всем бошки поотрываю и скажу, что так и было! Где ты ездишь, у нас прессинг полный - Елена Альбертовна материться запретила!
-Это как? – туповато уставился на своего начальника водитель, - Совсем что ли?
-Да, совсем! Бери платежки, доверенности и давай дуй по адресам, одна нога здесь, а другая… не здесь, все пошел!
- Чё то не здоровый климат у вас здесь, - недоуменно пожал плечами водитель, однако документы забрал и вышел из кабинета.
Минут десять молчали, потом Паша, явно пытаясь сгладить ситуацию, промолвил:
-Я вот что думаю, ведь количество мата, исходящее от всех нас, можно как-то классифицировать. Например, количество мата в час. Мат в час. И если внимательно понаблюдать, то можно придти к вполне к объективным результатам.
-Куда тебя, Паша, понесло опять? Давай лучше список делай!
Но тот не унимался:
-Вот, ты, Петрович, не так часто ругаешься, ну может, 20-30 матерных слов в час выдаешь. Это значит, что твоя указанная скорость, в среднем, 25 мат в час. Я чуть больше, около пятидесяти, а вот водитель наш, тот точно сотни полторы.
Константин Петрович, начиная заинтересовываться новоявленной теорией, отложил отчет:
-А что, выходит, наш бос на оперативке, когда проблемы какие, такой скорости может до трехсот развить, не меньше?
-Это точно, но и не больше! – Паша, прищурившись, уставился в потолок, прикидывал, может ли директор развить большую скорость указанных единиц.
-Ну, да, а вот Плюев, и десяточку не вытянет, а у Елены Альбертовны, например, вообще прогон нулевой!
-А самый главным, наверное, завгар наш может стать, он ведь вообще нормально разговаривать не может.
Все сразу припомнили Алексея Егорыча, завгара. Тот и в хорошую пору и в критический момент выражался только матом. И не всегда можно было понять название деталей из его заявок.
-Пятьсот единиц, бесспорно! – заключил Павел Сергеевич. С ним согласился незаметно вошедший Данил. Скорость этого водителя по пашиной классификации не превышала 12-15 оборотов.
Так они и сидели, каждый прикидывая своих кандидатов. Звонки разрывали телефоны, шуршали факсы, но работа не клеилась!
Что ни говори, а русскому человеку обычных слов не хватит объяснить всех жизненных процессов, не говоря уже про стройку и поставку матценностей.  Если бы не Елена Альбертовна, то работу, которая навалилась на них с утра, они бы осилили часа за два. А время уже шло к обеду.
В кабинет ввалился начальник транспортной группы и в обычной своей манере заголосил приветствие. Не предупрежденный ограничениями он выдал тираду крепких словечек, сопровождая их вздохами и ахами о проведенных выходных.
Секунду спустя в кабинет ворвалась разъяренная Елена Альбертовна. Она театрально выбежала в центр кабинета и, упершись руками в тощие бока, укоризненно уставилась на присутствующих.
-Мы, Елена Альбертовна, Михаила Викторовича, просто предупредить не успели на счет матершинного моратория, ну мы ему сейчас все очень подробно объясним, и он так делать больше не будет, - затараторил Константин Петрович, не давая шансов главбуху.
-Ладно, - пропела она и скрылась в недрах офиса.
Ребята приуныли. Список не составлялся, данных явно не хватало. Они звонили на участки, пытаясь что-то выяснить, но все тщетно. В самый напряженный момент в отдел снабжения неторопливой походкой ввалился заведующий гаражом. Он медленно проплыл между столов, открыл журнал заявок, набрал побольше воздуха в легкие и выдал:
-Бля, …, - дальше полился поток шоферской брани.
Снабженцы с ужасом уставились кто на завгара, кто на открытую дверь отдела.
И тут появилась она.
Елена Альбертовна зашла, осторожно прикрыла за собой дверь, развернулась к мужчинам и закричала так, что все непроизвольно вжали головы в плечи. Словесный натиск был до того мощным, выражения до того крепки, что в смысл некоторых выражений и речевых оборотов вникнуть было невозможно. Описание сцен и позиций, органов и приспособлений, способов и ситуаций были до того красочно и детально описаны, что весь отдел, как бы они не старались и не репетировали вряд ли смогли бы повторить хоть одно изречение. Шквал слов, местоимений и эпитетов бушевал и низвергался как ниагарский водопад. Словно великая русская река Волга, в период бурного половодья, собирая притоки, ручейки и  паводковые воды речь Елены Альбертовны неслась вдоль воображаемых берегов, смывая и сметая все на своём пути. Это продолжалось, казалось, бесконечно. Время застыло невидимой стеной и висело в воздухе ощутимым серым туманом. Наконец главбух остановился и лучезарно улыбнувшись, спросил:
-Ясно?
Мужики, будто завороженные волшебными чарами медленно и хором ответили:
-Ясно…
Елена Альбертовна развернулась на носках и вышла из кабинета.
Первым очнулся Павел Сергеевич. Он медленно и облегченно вздохнул, окинул присутствующих взглядом и победно промолвил:
-Тысяча пятьсот…
Константин Петрович, непонимающе уставившись на Пашу осторожно спросил:
-Что…, тысяча пятьсот?
- Тысяча пятьсот мат в час, абсолютный рекорд.