Ещё французский писатель-просветитель 19-го века Эдм-Пьер Бошен сказал, что образование может превратить дурака в учёного, но оно никогда не изгладит первородного отпечатка. То есть если есть ты по натуре балбес, то будь ты хоть трижды академиком – в душе таким же балбесом и останешься, разве что одетым в академическую мантию. А теперь конкретный пример.
Одна моя хорошая знакомая, интеллигентная женщина, преподавательница нашего местного «педа», уже много лет принимает в родном ВУЗе выпускные экзамены.
- Это не будущие учителя, а оторвы какие-то, - призналась она и пояснила. – На днях одной выпускнице я поставила тройку. Ты сам знаешь, человек я мирный, спокойный и довольно безвредный. Опять же выпускные – это не приёмные, здесь оценки всегда смягчаются: человек отучился, выходит в самостоятельную жизнь – зачем ему её начало портить? Но эта девица «блистала» такими «знаниями», что я при всём моём желании поставить «четыре» просто не могла! Удивляюсь, зачем она вообще-то в наш институт поступила! - и, увидев мою понимающую усмешку, покраснела ещё больше. ( Не ЗАЧЕМ, Надюша, а ЗА ЧЕМ! За дипломом о высшем образовании, неужели не понятно?)
- В общем, поставила я ей вполне заслуженный трояк, а она мне в ответ прямо по глазам: «Да… (и моя воспитанная собеседница, академическая душа, покраснела, но всё же выпалила)…е…ла я, говорит, весь этот ваш ср…ный пед! Мне главное, чтобы «корочка» была! Представляешь? Открытым текстом!
- А чего ж не представить?- ответил я. – Всё понято. Человеку нужен диплом. А что касается профессии – да какая разница? Ты что, серьёзно думала , что она собирается работать в школе? Туда сейчас, по-моему, идут либо законченные романтики-идеалисты, или те, кому просто деваться некуда.
- А вот ехидничать совершенно необязательно, - вспыхнула она.
- Я? Ехидничаю? – удивился я. – Так это не я, а вы её учили, вы ей диплом дали! Я-то тут при чём, что этой девице - и сколько их таких! - на всю вашу педагогическую науку наплевать? Да и потом не то жалко, что она всех вас послала, а то, что отучившись целых пять лет, она так и не получила даже элементарных знаний об анатомии и физиологии человека.
Надежда подняла на меня непонимающий взгляд.
- Осуществить предполагаемый половой акт в той форме, которую она хотела тебе продемонстрировать, она даже при всём её желании не сможет, - пояснил я. - В силу своих анатомических особенностей. Её-то е…ать, возможно, будут (а, может, и уже), а вот она сама – увы… Не дано. Природа так распорядилась.
Надежда снова смутилась, потом рассмеялась, на этом наш разговор о юной педагогической «озорнице-матерщиннице» и закончился.
Конечно, можно было бы и не заострять на таких экстравагантных «половых агрессоршах» внимания, если бы подобное отношение к сегодняшней системе педагогического образования со стороны будущих «песталоцци и ушинских» были единичными явлениями. Но, увы, единичностью здесь уже давно не пахнет. Нет при поступлении в «педы» отбора на профпригодность, поэтому они «выпекают» (именно что «выпекают», а не выпускают!) сейчас кого угодно, от коммунальщиков до офицеров армии и правоохранительных органов, но только не полноценных (имею в виду стремление и способности к этому виду труднейшему виду гуманитарной деятельности) педагогов. Отчасти это можно объяснить экономическими причинами: студенческих мест здесь больше чем желающих учиться, востребованность в школьных учителях уже не первый год в «минусе», а те места, где они всё ещё нужны, это такие дыры, такие медвежьи углы, от которых выпускники «педов» шарахаются как черти от ладана (и правильно делают. Времена фильма «Первая учительница» с блистательной актрисой и очаровательной стервой Верой Марецкой в главной роли уже давно прошли). Одно время в высоких правительственных сферах вполне логично поднимался вопрос о значительном сокращении педагогических вузов. Ну, не нужно стране столько учителей, причём очень сомнительного качества! (А сомнительное оно потому, что «выпечка» будущих педагогов поставлена на поток, а ведь педагог – это ш т у ч н ы й товар. Впрочем, «фабричная» тенденция – результат коммерциализации высшего образования - сейчас практикуется практически во всех российских гуманитарных вузах.) В результате решили вопрос «гуманно»: переименовали «педы» в какие-то совершенно обезличенные, а оттого совершенно непонятно какого профиля «социально-гуманитарые университеты» (что это такое? С чем их едят? Кого они учат? Кого выпускают? «Социалистов-гуманитариев»? От них недалеко и до социалистов-революционеров-последователей народовольцев. Упаси, как говорится, Господь…). Нет, вроде бы поступили очень благородно: решили ПРОСТО переименовать. Приём , конечно, очень лукавый, но зато неоднократно проверенный-обкатанный, а для отчётности и вообще беспроигрышный: «за указанный вами срок и согласно вашим бесценным указаниям ликвидировали столько-то педагогических институтов». А каким образом (расстреляли, что ли?), и куда они делись (не растаяли же воздухе!) – это вопрос, как говорил незабвенный товарищ Глеб Егорович, двадцать четвёртый. Опять же поступили в высшей степени гуманно: в тех бывших «педах-непедах» трудится масса народу - куда их в случае закрытия институтов девать? Они же в дворники или слесари-пекари не пойдут (да и какие из них дворники, какие слесари-хлебопёки, если они в своей жизни ничего тяжелее ручки не держали!). Опять же на своих местах большинство из них работает не первый год, уселись-пригрелись основательно, зарплата капает, всё знакомо, всё привычно, и люди очень уважаемые, не какая-нибудь пьянь или бродяги, от которых можно просто отмахнуться – как же их, таких уважаемых, взять и лишить всего этого, кровно выпестанного, многолетними стараниями заработанного? Вот и получилось как в старом анекдоте про публичный дом, который вдруг перестал давать доход, и его владелец стал выдумывать самые разные способы, как бы вернуть заведению былые престиж и популярность. Он и ремонт сделал, и простыни свежие приобрёл, и скидки постоянным посетителям предоставил - а всё одно: не идёт народ в заведение. Тогда он в отчаянии обратился к уборщице, которая работала здесь уже не один десяток лет: чего, баб Мань, делать-то? А она ему отвечает: надо не фасад красить, не простыни покупать, а или бл…ей менять, или закрываться, потому что вокруг подобных нашему борделей - как грязи. Так и здесь: надо или закрываться, или старую «гвардию», которая и сама понимает всю бесполезность своего труда, убирать и ставить новых, ещё не закостеневших в своих никому сейчас не нужных принципах, расчетливых, прагматичных и циничных. Тогда дело, может быть, и сдвинется с мёртвой точки, и, возможно, будущие выпускницы не будут столько открыто демонстрировать свою дремучесть в вопросах анатомии и физиологии. Хотя так и остаётся открытым вопрос: пойдут ли такие перестановки на пользу нашей отечественной педагогике? Отвечаю: вряд ли, но хоть лицемерия и ханжества в ней поубавится. Здесь сложилась такая ситуация, что, как говорится, всё к одному концу: и отдавать педагогические ВУЗы этим самым «молодым-деловым» как-то боязно ( уж они-то - и в этом не сомневаюсь! – устроят (впрочем, уже устраивают) классической педагогике настоящее «небо в алмазах»! Сегодняшние ЕГЭ – наглядное тому подтверждение.), но и оставлять всё по старинке – значит, окончательно эту и так дышащую на ладан науку угробить. Науку, которая во времена СССР была одной из самых успешных, самых развитых, самых удачно организованных и самых, замечу, уважаемых в обществе.
Обращение доцента СПбГУ к Президенту РФ