на место.
- Да, подруги, - услышала она за спиной все тот же голос, - попадешь в провинцию, научишься жрать всякую дрянь.
- Да ладно тебе, нормальная еда… Вот определили меня однажды к одному чудику в Канаду, так он меня салом пытался кормить.
- Иди врать-то!..
- Чтоб тебе так у бомжей жилось, как я вру. Я ему говорю на чистом канадском, что я, мол, не синичка…
- Ой, на чистом канадском… Юмористка ты, Степанида…
- Он, наверное, с Украины родом, или предки его… Там сало – наипервейший деликатес… Ностальгировал…
- Нет, девочки, жила я прошлом году на Украине… Семь хозяев сменила… Не едят они теперь сала. Все суши да суши… Смотреть прям не могла.
- Что так?
- Так ведь рыба же!
Ася, не оглядываясь, сначала очень тихо, стараясь не показать испуга, направилась к входной двери. Уже в центре торгового зала вспомнила, что забыла в подсобке сумочку, в которой были ключи от магазина, но вместо того, чтобы вернуться, не выдержав нервного напряжения, припустила что есть духу, выбежала на улицу и, захлопнув дверь, прижалась к ней спиной.
Немного придя в себя, Ася глубоко вдохнула, расправила плечи и быстрым шагом направилась в муниципалитет.
К ее счастью, на своем рабочем месте оказался Максим Алексеевич Потапов, заместитель мэра по социальным вопросам, а проще говоря, «мальчик для битья» или «козел отпущения», в обязанности которого входило непосредственное общение с населением Муроранска.
В приемной место секретаря было пусто, и Ася ничтоже сумняшеся распахнула дверь кабинета и вошла, забыв даже предварительно постучать.
- Забирайте ваших рыбок! – заявила она с порога.
Мужчина оторвал взгляд от разложенных в беспорядке на столе бумаг и удивленно взглянул на вошедшую.
- Успокойся и присаживайся, - узнав в девушке продавщицу зоомагазина, ровным голосом сказал заместитель мэра. Ему было не привыкать к общению с истерично настроенными посетителями.
- Здравствуйте, Максим Алексеевич, - вспомнив о приличных манерах, усаживаясь на стул, уже спокойнее сказала Ася.
- Здравствуй, Ася. Что за рыбки?
- Золотые рыбки в количестве двадцати штук, доставленные утром курьером из Москвы.
- Ясно. А почему ты ко мне-то с этим? Ну да, у меня два кота, как тебе известно, но не кормить же их золотыми рыбками… - улыбнулся Потапов.
- Это я не знаю… - пожала плечами девушка. – Только забирайте их от меня и поскорее.
- Повторяю вопрос: почему их должен забрать я?
- Так они по заказу муниципалитета, а кроме вас сегодня никого нет.
- Понятно, я как всегда оказался крайним…
Потапов позвонил по телефону мэру, потом еще кому-то и еще, еще… Постепенно голос его звучал все раздраженнее, а при общении с последним собеседником Максим Алексеевич и вовсе сорвался на крик.
- Значит так, Анастасия, выставляй этих… Рыбок! – тут он взял небольшую паузу и продолжил спокойным голосом. - На продажу выставляй. Вопрос решен? Все.
Возвращалась Ася без особого, мягко говоря, желания. Шла она, еле-еле передвигая ноги, но два небольших квартала, отделяющих здание муниципалитета от зоомагазина, не то расстояние, чтобы потратить на его преодоление, даже если передвигаться со скоростью улитки, больше десяти минут.
Переступив порог своего магазина, она посмотрела на рыбок, те смотрели на нее. Она вздохнула и подошла к прилавку.
- Все, красавицы, решалась ваша судьба. Городское начальство от вас отказалось, и пойдете вы все по рукам.
Ася достала лист бумаги, взяла красный фломастер и большими печатными буквами написала: «Поступили в продажу золотые рыбки». Вышла на улицу и прикрепила объявление к двери.
Можно долго, красочно живописуя, рассказывать о том, что происходило, когда раскупленные жителями Муроранска рыбки попали в дома новых хозяев, но это уже тема для отдельного рассказа. А мы вернемся к Алевтине, оставленной нами на станции, удивленно рассматривающей здание вокзала, возведенное без излишней помпезности в строгом классическом стиле.
- М-да… - произнесла Алевтина. – Рыбки поработали, не иначе… Но надо отдать должное и вкусу местного начальника станции…
Осознав, наконец, что, стоя здесь столбом, она не решит задачи, поставленной перед ней Владыкиной, Алька решительно встряхнула своей ядовито-зеленой гривой, вошла в здание, пересекла просторный вестибюль, в центре которого брызгался водными струями весело журчащий фонтан, вышла в противоположные двери и оказалась в городе.
Картина, открывшаяся ее взору, полностью затмила впечатление от мраморного сооружения.
Казалось, за время работы в «Золотой рыбке», она уже привыкла не особо чему-то удивляться, но такой размах фантазии все же обескураживал.
- Фантасмагория… - оторопело прошептала она, оглядываясь по сторонам.
Точнее было и не сказать. Такое смешение всего со всем представить можно было только в наркотическом бреду. Милые сердцу жителя средней полосы березки и прочие липы-клены соседствовали не только с теплолюбивыми и все же привычными для русского глаза магнолиями, фикусами и кипарисами. Высоко в небо устремились гигантские эвкалипты. Небольшие, но густые бамбуковые рощицы, склоняясь под ветром и ударяясь о полые стволы друг друга, издавали звуки почему-то напоминавшие африканские барабаны. Особенно широко были представлены пальмы с раскидистыми кронами: от мощных деревьев с перистыми и веерными листьями до совсем низких кустарников. Тропические папоротники, бегонии, мирты… Да разве все перечислишь? И цветы… Море, океан цветов… От крепкого дурманящего аромата с непривычки кружилась голова. Но не только удивительной флорой пополнился городской пейзаж Муроранска. Не брезгуя компанией голубей и воробьев, в их серо-сизой толпе пестрели волнистые попугайчики, с аппетитом уплетая хлебные крошки, щедро рассыпанные в скверах. В воздухе кружили огромные заморские бабочки, заставляя всех без исключения кошек и собак, позабыв о делах насущных, тупо сидеть, задрав вверх морды, наблюдая за их полетом.
«Да они все здесь с ума сошли, что ли? О зиме кто-нибудь подумал? Наполнить город экзотикой – это сколько угодно, но изменить климат рыбкам не под силу. Они не могли об этом не предупредить», - думала Алевтина, внимательно вглядываясь в лица встречных прохожих. Но люди лишь улыбались ей, а взгляды, лучившиеся неподдельной радостью, казались вполне осмысленными.
И вот, добравшись, наконец, до места, откуда намеривалась начать расследование, надеясь отыскать следы растворившихся в неизвестности рыбок, она стояла перед запертой дверью, на которой красовалось объявление, что магазин закрыт до конца текущего месяца, а на дворе стояло лишь самое его начало. Это означало, что первоначальный план летел в чертовой бабушке. Прекрасно понимая, что эмоции могут лишь помешать и их необходимо запрятать куда подальше, сохраняя хладнокровие и трезвую голову, Алевтина глубоко задумалась. Первое, что приходило на ум – узнать домашний адрес продавщицы. Но интуиция ей не просто шептала, а орала что есть мочи: «Нет ее в городе, иначе все было бы слишком просто!»
- Заткнись! – вслух одернула она интуицию, и вошла в соседний магазин, торговавший детскими игрушками.
За прилавком стояла женщина средних лет, располагающей наружности. Окинув Алевтину взглядом, она не сдержала улыбки. Такая реакция обнадеживала, поскольку дамы ее возраста обычно брезгливо морщились на зеленую взлохмаченную шевелюру или, в лучшем случае, отворачивались.
- Здравствуйте, - приветствуя, Алька изобразила самую невинно-простодушную улыбку из своего арсенала. – Не знаю, удобно ли?.. - здесь уже пошла вход улыбка смущенная. – Но мне очень нужно повидаться с продавщицей из зоомагазина. Вы не знаете, где ее можно найти?
- Асю? Знаю, но вряд ли вам это поможет, если дело у вас срочное. Ее сейчас нет в городе.
«Ага! - гордо приподняла понурую голову интуиция. – Я же говорила…» Алевтина не стала вступать с ней в дискуссию, и, развернувшись, поплелась к выходу из магазина.
- Девушка, постойте, - окликнула ее продавщица.
Ни на что особенно не надеясь, она вернулась к прилавку.
- Вообще-то у меня нет привычки влезать в чужие дела… Но вы ведь не местная? Издалека?
Алевтина кивнула, соглашаясь с этими предположениями.
- Зачем вам Ася и так срочно?
«Ну и что молчишь?» - мысленно обратилась Алька к интуиции. «А что ты теряешь?» - тут же откликнулась интуиция.
- Видите ли… - начала она было обычным голосом, но оглянулась на мамочку с малышом, стоящих у витрины с машинками, и перешла на шепот. – Пообещайте, что все, что я сейчас расскажу, останется между нами.
- Разве я похожа на сплетницу?
- Нет, что вы, - улыбнулась Алевтина. – Но это не мое личное дело, поймите правильно. Две недели назад в ваш город ошибочно была направлена партия золотых рыбок…
И последовал рассказ… И про японцев, и про путаницу, виновницей которой стала она, и про шок, который испытала, попав в Муроранск… Все это вы уже знаете и повторять не стоит.
Не стоит подробностей и рассказ Веры Николаевны, продавщицы игрушек, изобилующий более эмоциями и информацией совершенно не относящийся к этой истории. Отметим лишь, что счастливый случай привел Алевтину именно в то место, куда ей и было нужно. В тот памятный день, когда перепуганная Ася, желая поскорее избавиться от наваждения, прикрепляла объявление о продаже золотых рыбок, мимо проходила Вера Николаевна, которая из любопытства зашла взглянуть на рыбешек. Слово за слово, и они заболтались надолго, так Вера Николаевна ненароком стала столь важным теперь свидетелем, способным указать всех тех, кто купил рыбок.
Дальше все оказалось, что называется, делом техники. Вера Николаевна охотно согласилась сопровождать Алевтину и выступить при необходимости в роли посредника. Впрочем, посредничества не понадобилось. Хозяева вполне смиренно расставались со своими питомицами, поскольку лимит на исполнение желаний был давно исчерпан, а привязанности как-то не случилось.
Поздно вечером того же дня, когда Алевтина впервые ступила на землю Муроранска, она снова была на станции. Провожали ее Вера Николаевна и Максим Алексеевич Потапов. Да-да, тот самый заместитель мэра, который в свое время распорядился о розничной продаже золотых рыбок, в чем потом, разумеется, раскаивался. На платформе наскоро прощались отъезжающая и провожающие, а в купе в хорошо зафиксированном на столике аквариуме, лениво помахивая длинными хвостами, плавали двадцать золотых рыбок.
- А не скучно время провели, а? – спросила у подруг Аделаида, рыбка, голос которой так напугал бедную Асю.
- Да уж, покуролесили…
- Птичек жалко… Замерзнут они зимой…
- И не только птичек…
- Нет. Я слышала, как Алька Вере Николаевне обещала, что в начале осени, она это безобразие исправит. А чтоб народ тутошний не почувствовал разочарования, она им память подкорректирует.
- А не врешь?
- Чтоб тебе так про свою любовь Гришка заливал, как я вру. Что ты меня вечно перебиваешь?..
- Не обижайся, Стеша… Только Алька… Безалаберная она. Не забыла бы.
- Она теперь ученая, не забудет.
Вагон слегка дернулся.
- Ну, все,
Правда, писалось в спешке и ограничение в объеме... Хочу этот рассказ немножко поправить, когда времени будет чуть больше. 
