Листья шага…

…Порою становятся лучиком солнца, которое прячется то за тучами шума, то за… огнями города. А как порою они незаменимы!
Это знает, притаившаяся в тени зала… фигура, что, снова и снова, со вспышками дневного ожидания впечатлений, окружается настырными посетителями.
Ее владельцы почему-то упорно сопротивляются отдаленному звону негодования времени, утверждая с притворным эхом заботы, что «нет ничего плохого в том, чтобы на нее посмотрели!».
Но, откланявшись посетителям, они холодно накроют ее целлофаном и оставят в полной темноте, до следующего показа, вовсе не обратив внимание на тихий и осторожный стук ее сердечка; когда зал пустой…
…Становится ясно, что, во все это время, золотые капельки часов только жадно отнимают такое простое, ни чуждое ни кому, чувство – знать, что ты не один.
Но вновь закрыта перед фигурой дверь и за окном шумит ветер с дождем, соревнуясь в ритме с проезжающими машинами. И все кажется гармоничным и даже скучным, неживым – обернутая фигура, погасшие нарядные лампочки возле нее, но…
Стоит взглянуть на нее, словно что-то желающую сказать и протягивающую руки, как предстает совершенно новый миг: удивленная, маленькая и хрупкая, девочка, одетая в простую рубаху, чуть смешно с непривычки падает со ступенек, спрятавшихся под горой дров (на которых она стояла); пугаясь тьмы и незнакомых, царящих вокруг звуков, поспешно ища глазами того, кто мог бы помочь ей освоиться в новом мире.
Девочка, наверное, грустит, что нет в нем больше свежего запаха леса и птиц, нет даже сумеречных замков, с яркими дворами королей и суровых башен стражи: есть только белая холодная лента, ведущая сквозь ночной туман к афишам, киоскам, магазинам, домам-небоскребам, в которых… никто о ней не знает; ее с жуткими издевками прогоняют, ведь она чужая.
И девочка попытается убежать из города, робко ощущая замерзающие пальчики и ища выход из сети улиц. Но, однажды, глядя на улетающие вдаль листья, она поймет – город везде!
Было гораздо терпимее без его душащих масок, там, где ее уха до сих пор касается грохот телег, шум крепости, цокот копыт и… выкрики толпы, лязг мечей, гул развевающегося флага и эхо колокола…
…Но она не может вернуться назад, на его, пусть мрачный, неизбежный, но родной голос; ведь ее приковали цепями к искусственному дереву, небрежно кривляющимся припаянной ржавой надписью.
А на нее легкомысленно показывают пальцем… посетители, регулярно озвучивая комментариями, бесцеремонно пытаясь пройти к горе бревен поближе, дотронуться до, обреченной все это видеть, девочки.
Она же стоит слишком высоко, наблюдая за роем толпы, снующей беспрестанно вокруг нее, будящей выкриками и жалобами; что порою дразнит ее и издевается, безмолвно аргументируя: « что такого, ведь ее время прошло, и мы платили за то, чтобы позабавится здесь?…».
И девочка чуть заметно жалобно вздрагивает глазами, когда, сквозь пугающие льстивостью и хищностью лица, к ней подходят владельцы; наверное, все еще надеясь, что они, видя все ее мучения, ее пожалеют и отпустят.
Увы, они лишь расплываются в льстивой улыбке перед посетителями, бестактно, рисуясь, указывают на нее богато убранной тростью и начинают сухо цедить факты о ее «прошедшей жизни, совершенных подвигах».
Закончив об этом однообразное и обидное повествование, они принялись расхваливать работу скульптора, свое «оформление этого шедевра», внешность девочки, тихонько опустив пониже руки от разочарования и боли…
…Это ощущение вновь торопится сжать искусно стилизованные оковы, будто едко говоря: «не пытайся кричать, убежать – ты лишь манекен, впечатление от которого покупают для твоих хозяев!».
И девочка с отчаянной покорностью поднимает руки на механически-привычную высоту, с испугом ощущая свои маленькие капли на своих щеках – неужели ее прошлое снова вернулось и ее заставляют мучительно улететь в неведомую тьму; за капризные мнения королей, стажи, толпы.
Она же проходит мимо, безнаказанно играясь с фигурой, полагая, что она – просто забавный старинностью мелькающий огонек от скуки в пестрящем неоновыми удовольствиями мире; не видя, как…
…В пустой тьме зала девочка смотрит сквозь целлофан на ночные капельки дождя, преданно ожидая, что когда-нибудь они согреют ее замерзшее от суетливого шума города, сердечко листьями шагов…