1х1=lIl

... Я снова один, жена моя в могиле, наверное, это рок...
И зовут его, как меня - Ричард, как и погибшего брата и отца его, оттого умножаю себя...
На себя? Англия потеряла короля и остались только племянники - трое, факел озаряет их имена - Ричард, Эдвард и Энн.
Она так тиха, как Энн (моя мать), она так же тиха, как и... Энн (моя уснувшая навек жена).
Тауэр без нее расстроился - в замке, пустом и холодном, в Уэльском заточении - везде он...
Всюду он - рокот ветра-кинжала, ветра-власти, ветра хмеля от золота и вина...
Вино было моей утехой, моими оковами и моим рассудком...
Рассудок мой раздробился на три, бесконечно ускользающие последовательности - "Убить", "Взять", "Убить...
"...Себя?" - вопрос этот повторяется все чаще и чаще - а на что мне пить из золотого кубка, есть кушания с золотого блюда и спать в перинах королевской постели, если...
Меня не любят - страх потерять внимание народа сжимало мой рассудок в тиски и вынуждало прибегать к запугиванию, лжи, у меня почти смерзлось сердце...
Оно устало открываться из мрачных оков кривой спины и хромоты, слабая, она не успевала увернуться от ударов палки (безразличная забота матери)...
Удары от лордов, не признающих никого, кроме права на свою власть, лицемерие, измена, холод и я не могу его преодолеть – мне нельзя любить?..
Нельзя? Мою жену отравили, мой второй шанс и последний, моя любовь, чистая и юная любовь ушла, споткнувшись о стену времени и мрака (у меня до сих пор перед глазами, как она падала с башни, не успев ухватиться с падающего парапета)…
«Энн!..» - кричу, подбегая к ней, не считая ступенек, желая выколоть себе глаза - не могу видеть, как ее головка ударилась об плиты и теперь течет, течет кровь. Шор стояла, вызывая аффект и желание то же самое сделать и с ней - где были ее глаза, что в детстве следили за юной принцессой, теперь они не уберегли ее же королеву. "Ты убила?!.. Ты?!.. Дешевая дрянь" - горничная замялась, и, закричав, поскользнулась, поползла назад, как забитая. Вижу - не виновата, но как злил ее страх перемешанный с горечью, он насмехался над моим. Еще расскажет всем немного погодя, как я обливался слезами у трупа племянницы. Змея, о! Я вижу тебя насквозь. "Ты хотела прервать мой род, да?!" - как-то каркнуло у меня от отчаянной злобы в горле, хватая ее за руки. - Так пусть прервется твой!" - и не глядя на визги Шор, толкнул ее в стенку проклятой башни. Она мгновенно безжизненно упала, как мешок.
Сам же опомнился и мысленно посмотрел на зеркало в себя - сколько уродливых трещин было в нем и пыли, грязь смазывала и без того кривые черты - нет принцев - нет и королевы, нет братьев - нет и жены, нет поддержки - и пустота... Я не могу жить в тебе, хоть невинная кровь Энн течет к тебе в жертву, будто молюсь тебе, это непонятная темная туча будущего заставила меня молиться про себя тебе, и ты выросла из моей мечты, подумать только... "Я отомщу за тебя, Энн, не отворачивайся от меня, не надо!" - осторожно оттираю ручеек с ее чистого лобика (пусть прервется и не тревожит (кто знает, быть может, с неба смотрит уж она и смущает он ее, как когда-то (я помню) смутило мое признание ("Ты хочешь, чтоб твой дядя стал королем?.. (она: "Конечно, сир!") "Тогда поцелуй меня!"... Вот так же опустила в бок головку, совсем оробев... Не робей, я присоединюсь к тебе, только прежде отомщу..."
" Войска на Баз-Вуф!" - кричу, упиваясь местью, наслаждаюсь, что она перебудит стражу, поднимет войско, что все, кто так же, как и слабые принцы, и братья мои, спит в это время - а теперь проснется - весь город падет за одну жизнь... За одну ли? Умерла жена от яда Баз-Вуфа, и предатель кое равнодушие слуги оттуда, что погубило Энн, и моя судьба сама изломалась, искалечилась по его вине - дети провинции насмехались надо мной, когда матушка сослала меня как наказание, и аббат до кости бил по спине, за то, что тянуло играть под свежим и воздушным солнцем детства (кажется, то он отказался возводить мой престол... Неважно - теперь пожалеет, задыхаясь в пепле!
И еду, еду, опьяненный снова - только вместо вина - крик солдат ласкает слух, он боль утишает, нестерпимо... Нестерпимо быть одному, и дышать мщением, точно оковы хочется порвать его, скорее осуществить, как зов темный плоти (все равно одна черная вода унесет любой чин после смерти); да только... Бесславие? Ричарду, мне? Войско слабеет (как Энн в моих объятиях, я помню ее затаившееся дыхание и бледность кожи, чуть дрожащей и так манившей, ее) но тут не тихий взгляд ее, нежной девочки, не стыдливо опускающийся взгляд ее глаз и глаза звезд, не занавес ночи и шелест капель дождя загадок, дождя грез, дождя неги...
Здесь перевернутый зрачок зверя, загнанного в капкан, гром ярости и кровожадная сирена боя, пот и пыль и рев, бой, бой гудит в моих жилах, несется бесславная блажь убить, как в прежний раз, как в раз последний, я не хочу, осознаю вдруг - не хочу! Слишком впитало сердце ручеек крови Энн, но не дает рассудку кричать сверкание мечей и ропот доспех удалой волны, толпы, бесконечного котла, где забываешь, кто твой, кто чужой... А мой отныне... Топор простой, вояки, когда-то и он верил, и доблесть искал и любовь... Как родной он предложил мне делить с ним топор... В одной груди... Пускай... И снова один, затихает все, и лишь мгновение умираю... Это рок?..
Мое сердце разбито, устало, перестало тревожно стучаться перед топором павшего воина (пронзает меня – какое счастье – быть может, вновь встречу тебя, Энн, моя последняя любовь)…