Внезапно сны из далёкого детства прекратились. В его снах появилось что-то тревожное. Это беспокойство его разбудило. Неприятно заныл шрам на правом плече и на левом колене. После небольшого массажа правого плеча, ноющая боль отступила. А вот колено он массировать не стал. В колене до сих пор оставался маленький осколок от мины, который иногда беспокоил его ночами. Поворочавшись в кровати, он опять уснул и проснулся, когда солнце заглянуло в окно. «Пора вставать», - про себя сказал старик и направился в ванную комнату. На утренний туалет ушло не больше получаса, после чего он спустился на первый этаж в кафе. Покончив с завтраком, старик направился к администратору гостиницы и поинтересовался, сможет ли он забронировать двухместный номер через десять дней дня на три и оставить спортивную сумку с вещами в камере хранения гостиницы до своего прибытия с турбазы. Получив утвердительный ответ, тут же заполнил необходимые формуляры для бронирования номера и выяснил, где находится камера хранения.
До 15 часов, когда за ним заедет машина, оставалось ещё много времени. Старик поднялся в свой номер, достал из рюкзака пару небольших красивых, картонных упаковок с надписью «Martell» и положил их в свой дипломат. Потом вышел из гостиницы и взял такси, которое стояло возле входа. «На Центральное кладбище!», - коротко сказал водителю и сел на заднее сидение. Через двадцать минут такси остановилось возле главного входа Центрального кладбища. Пассажир рассчитался с водителем и подошёл к старушкам, торгующими цветами. Купив небольшой букетик цветов, медленно пошёл по тенистым аллеям вглубь кладбища. Как же здесь всё изменилось, но старая часть кладбища оставалась почти нетронутой. Он уверено шёл в нужном ему направлении. Сколько же он здесь не был? Когда в последний раз приходил сюда? Вспомнил, в сентябре 79-го года, перед самым отъездом в загранкомандировку. Кто же мог тогда предположить, что командировка затянется больше чем на четверть века! Старик остановился возле неприметной могилки с покосившейся, давно не крашеной, металлической оградкой. Внутри оградки стоял небольшой гранитный камень с пластинкой из нержавеющей стали. Хотя гравировка на пластинке потускнела со временем, всё равно можно было без всякого труда прочитать надпись: «Кулакова Вера Николаевна 18 октября 1916г. - 17 июня 1962г.». Аккуратно пристроив букетик цветов возле гранитного камня, старик выпрямился и застыл, что-то вспоминая.
10 июня 1962 года он счастливый приехал на поезде из Ташкента, где с отличием окончил Ташкентский институт связи. Мать тоже не могла нарадоваться, как же, теперь сын у неё дипломированный инженер. Целую неделю в беготне и заботах, хотелось отпраздновать окончание учёбы сына, но видимо вся эта беготня и сгубила её. Варикозное расширение вен натруженных ног не выдержало такой нагрузки. Оторвался тромб и мгновенная смерть. Всё, что мать приготовила для того, чтоб отметить возвращение сына с учёбы, ушло на поминки. Сегодня было 17 июня, как раз годовщина со дня смерти.
Простояв с полчаса возле могилки, вспоминая далёкое прошлое, старик тяжело вздохнул, вытер ладонью набежавшую слезу и так же, как и пришёл к могилке, медленно пошёл к выходу с кладбища.
*****
В конце февраля 1975 года Симаков пригласил Генку на банкет, по случаю окончания учёбы и получения высшего партийного образования. Банкет проходил в столовой при Республиканском Комитете Профсоюзов, куда Симакова перевели работать из Облсовпрофа в октябре 74 года. На банкете присутствовали, в основном, бывшие коллеги Симакова по Облсовпрофу и новые коллеги из Республиканского Комитета. Из друзей Симаков пригласил Генку и ещё человека четыре из старых друзей альпинистов. Коцаренко, уже в звании подполковника, тоже был в числе приглашённых гостей на банкете. В честь виновника торжества было сказано много тёплых слов и хороших пожеланий. Председатель Республиканского Комитета Профсоюзов, когда произносил тост, совершенно открытым текстом сказал, что кандидатура Симакова рассматривалась на Президиуме по поводу отправки его в загранкомандировку. Симаков даже опешил от такого заявления. Уточнять, куда и когда собираются отправить Симакова, никто не стал. Симаков же решил для себя выяснить всё в рабочем порядке, но немного позже. Банкет затянулся до 12 часов ночи. После всех гостей развезли по домам на специально арендованном автобусе.
В середине мая Симаков опять пригласил Генку на банкет. Теперь банкет был организован по случаю отъезда Симакова в загранкомандировку. Председатель Республиканского Комитета Профсоюзов Тагаев не зря намекал в феврале о возможной загранкомандировке Симакова. Уже тогда была получена разнарядка на несколько позиций для аппарата Республиканского Комитета Профсоюзов. Кандидатура Симакова была рассмотрена одна из первых и возражений против Симакова ни у кого из членов Президиума не было. Таким образом Симаков начал оформлять документы на должность одного из советников посла в Республике Афганистан. Проще говоря, освобождалась должность Председателя профкома при посольстве СССР в Афганистане. Эта позиция имела дипломатический статус. Так Симаков как минимум на три года становился сотрудником Министерства Иностранных Дел СССР. Генка искренне радовался за друга. Такой быстрый рост карьеры даже Симаков не мог предположить. С другой стороны, Кулакову было грустно, ведь уезжал, хоть и на время, единственный человек, который знал Генкину тайну. А время очередного сеанса с таинственными скалами неумолимо приближалось. Симаков почувствовал Генкину грусть и улучив момент отошёл с ним в сторонку, подальше от ненужных ушей.
- Гена, не грусти и не обижайся на меня, за то, что не смогу с тобой в этот раз подняться к скалам. Я в это время уже должен быть в Афганистане. Обстоятельства так сложились неудачно. Хотя для меня-то они складываются как раз наоборот. Когда у меня ещё появится возможность поправить материальное положение. Ты же знаешь, что наш сын Егор в данный момент, год как учится в МГИМО. Ещё на четыре года он пристроен. А мы с Зиной в Афган поедем года на три, может и на четыре, но не больше. Там Егор должен институт закончить, а куда его пошлют потом, никто сейчас не знает. Мы бы хотели к этому времени быть с ним вместе. А сейчас ему необходима наша материальная помощь и эта командировка снимет многие проблемы материального характера, - извиняющимся тоном начал разговор Симаков.
- Да ничего, Васильич! Я всё понимаю. Я рад тому, что у вас всё так сложилось, это же замечательно! Ничего, я как-нибудь попробую решить проблему со скалами. Правда, после того раза боязно идти одному. А что делать? Схожу один, может всё и обойдётся, - постарался успокоить Симакова Генка.
- Я по прибытии в Афганистан, обязательно тебе напишу письмо и сообщу адрес, куда мне писать. А ты мне потом ответишь и всё напишешь, договорились?
- Ты что, Васильич? Хоть почта твоя будет и дипломатическая, но я не уверен на 100%, что её не читают. Если всё будет нормально, то передам привет от Антона, а если нет, то и писать буду совсем о посторонних вещах, - возразил Генка Симакову.
- Хорошо-хорошо, ты где-то прав. Не стоит доверять такие вещи бумаге, - согласился Симаков.
- Через год приедешь в отпуск, вот тогда обо всём и поговорим. И в горы сходим, и водочки попьём. Пошли к столу, а то твоя Зина уже косо на нас смотрит, - улыбнулся Генка, - когда улетаете?
- Через три дня. 20-го мая рейс на Москву, а 23-го через Ташкент на Кабул. Хотим ещё в Москве с Егором повидаться, - ответил Симаков.
- Что у вас за секреты, мужики? - спросила жена Симакова, подошедших мужчин.
- Да боже упаси, какие секреты, Зинаида Владимировна? Просто прощальные разговоры двух старых друзей. Ведь у меня-то никого роднее вас и не осталось. Ни родителей, ни жены, ни детей, - с наигранной весёлостью ответил Кулаков.
- Ну, Геночка, ты сам виноват, что у тебя семьи нет. Голова вся седая, а подругу жизни так и не нашёл, - укоризненно заметила Зинаида Владимировна.
- Потому и подруги нет, что голова седая, старый стал, женщины на меня внимания не обращают, - отшутился Генка.
- Нет, Геночка, ты мужик видный, тебе ещё и сорока нет. Дело всё в ваших горах. Вы же на них как помешанные. Горы для вас и дом, и мама, и жена. Ой-ой-ой, только не надо возражать, я всё прекрасно понимаю. Я с Толиком в горах познакомилась. Воображала себя заядлой альпинисткой, даже первый спортивный разряд по альпинизму закрыла. А потом вдруг внезапно поняла, горы - это для мужчин, а для женщины - домашний уют. Как счастлива бывает женщина, когда её мужчина после долгого отсутствия внезапно появляется на пороге, обросший, грязный, пропахший потом и дымом походных костров, с обветренными губами…. Да…, - на секунду задумалась Зинаида Владимировна, - отскоблишь, помоешь, в чистую постель уложишь, и он на год твой! Я понимаю вашу страсть к горам, и Толика никогда не ревновала к ним. Всегда, когда он хотел сходить в горы, я только радовалась тому, что он имеет желание, здоровье и силы.
- А я вот не встретил такую женщину как вы, Зинаида Владимировна, потому и холост. Повезло Васильичу, с красивой, умной и прекрасной во всех отношениях женой, - вполне искренне сделал комплимент Кулаков.
Симаков познакомил Генку со своей женой давно, ещё в первый год, когда начинала зарождаться их дружба. Как-то так установилось, что Генка обращался к жене Симакова только по имени и отчеству и всегда на «вы». Она же напротив, только на «ты» и не иначе, как «Геночка», хотя Зинаида Владимировна была старше Кулакова всего-то года на три.
- Боюсь, Геночка, что ты уже и не встретишь женщину своей мечты. Ты стал слишком разборчив. Это и хорошо, и в тоже время - плохо. Хорошо то, что тебе не попадётся какая-нибудь стерва, а плохо потому, что женщин, которые смогли бы понять тебя и твои увлечения, так мало, что встреча с ними тебе не грозит, - вынесла вердикт Зинаида Владимировна.
- Вы абсолютно правы, Зинаида Владимировна, и я хочу поднять бокал за вас, за женщину моей мечты, которую так удачно в своё время встретил мой друг, Анатолий Васильевич! За вашу мудрость и житейский опыт! За ваши советы, которые помогают мне преодолевать различные жизненные затруднения! За вас, Зинаида Владимировна!
Ближе к часу ночи гости начали расходиться. Засобирался домой и Генка. Он подошёл к
