Упавший в саду

Не было ничего. Вдох плавно перетекал в выдох. Выдох без паузы превращался во вдох. На языке была сладость. Вокруг было тихо.
  И никто не сидел на его кровати.

  9.Сатурн находился в Марсе. Несколько дней Сократа неукротимо рвало зеленым, затем все менее удаленно от черного. Эйдос судорожно сокращался до топоса. Сущее колебалось на грани паралича. В голове проносились огненные молнии, и Солнце, словно сойдя с ума, медленно взрывалось в зените. Потом он не дышал. Сквозь пересохшие русла со звоном катились редкие капли крови. Распухшему языку было тесно от горечи постылого рта. Справа, из-под ребра, что-то неторопливо торчало, какой-то ливер, и трудно было не упасть, приходилось переставлять ноги, не идя, но прибегая к ходьбе, чтобы не оказаться под самым днищем саднящего дня. И помыться бы не повредило отнюдь тоже а потом уже эти мытарства мышление мысли и остальные мы и. Сидя в обрамлении раскидистых олив, криптомерий и вообще чапараля, у него никак не получалось сосредоточить себя. Замечая в ускользновении времени самое что ни на есть у. Что он делает? Он неможет. Он зиждит, сидя, о том, что он никаков. Он протер, потирая, лоб - большой и как никогда после сократовский - и снял с него все мясо прошлого. Пригубил - принесенного. Отчего-то пахло ванилью. С какого суицида я так взъелся на досократиков, раздумывал он, безобидных и утонченных, хотя какое уж тут, к зевсу, взъелся. Поесть не мешало бы здесь же и вот теперь. Абсурд, пожав плечами, абсурд и ваниль. Побросав взгляд вокруг, морщась и убеждаясь о том, насколько вокруг все не настолько же не, но и ничуть. Хотелось чего-то кибер. И воняло ванилью, а с ипподрома доносился куда-то устремившийся топот. По чести, Гераклитус не вовсе неправ, однако его циклопически трудно улавливать, и в ряде условий он опять не одно означенно и увы. Сколько не настаивай на том что, он будет настойчиво стоять на единственном, где не настаивает ни на чем, но вот там и на том как раз даже очень, мол, настою, чего бы не стоило это мне. В Деве, горланя гимны, ковыляли, хромая, упитые Близнецы. Пятясь, свистя, полз Рак. Вся Natura была как Datura inoxia. C понта слышалось нечто гомеровское, и не было выносимо. И помыться бы не мешало если бы тоже так. Из шести кариатид только у четырех было все comme il faut в детальном. Анатомически двум другим не хватило совсем чуть чу