Ворон

1.

Мне шел седьмой год, родители привезли меня на лето к бабушке, в село со сладким и ласковым названием "Добрые пчелы". Проснувшись утром, я позавтракал оладьями с молоком. Едок вообще - то был никакой, сластена в отца. Он мог в легкую скушать литровку меда. Я мог пробегать весь день, и питаться по выражению моей мамы лишь "святым духом". Выскочив из дому подошел к заветной тропинке и вприпрыжку поскакал по паже. Все радовало мой взор и травинки, и букашки. Пробегая мимо бабулиной картошки, заглянул за небольшой холмик дернины и и порадовался нескольким земляным паучкам размером с мелкий бисер, волшебного рубинового цвета. Это был мой маленький секрет. Я знал массу таких секретов на нашей паже и прилегающим лугам и канавам. Благодаря бабушке я знал лекарственные травы. Знал где раньше созревает земляника и где самая вкусная луговая клубника. С таких прогулок я возвращался уставший, но довольный, с  букетом лекарственных растений и с небольшим букетиком земляники, бабушке к чаю. Бабуля моя обожала чай с ягодами. Годом позже произошел любопытнейший случай, мы сидели за столом и пили чай. Бабуля насыпала ягод черной смородины в чашку, подавив их, она по обычаю налила горячий чай в блюдце, и прихлебывая нахваливала чай. И вдруг я вижу, что из раздавленной ягоды вылезает беленький червячок. Бабушка пьет чай и ложечкой подталкивает застрявшие ягоды. "Бабушка!" - выпалил я - " в блюдце червячок!". "Грех тебя вдарь!" - сказала бабушка, поймала червячка и выложила на край . И добавила - "Не тот червь, что мы едим, а тот червь что нас ест".  Я познавал эту простую житейскую мудрость с ранних лет у этой мудрой женщины, одной воспитавшей семерых детей. Мой дед вернувшись после войны из Австрийского плена через год умер.

2.

Я продолжил свой путь по паже. Постоял  на лужайке зацветающего цикория, небесно - голубые  на фоне изумрудного луга радовали глаз. Возле куста конского щавеля встретил умирающего голубя. Я сразу безошибочно определял такие вещи, худой, почерневший, с воспаленными глазами и ввалившимся клювом. Увидев меня голубь попятился, но упершись в куст успокоился и затих. Спустя неделю мне удалось найти его останки, почти погребенные муравьями. Я поскакал дальше, полюбовался зарослями мышиного гороха, направился к лужайке с луговыми гвоздиками. Налюбовавшись гвоздиками, я отправился к бугорку, хорошо освещенному солнцем, здесь вызревала первая земляника, но сейчас она только завязывалась. Дней через десять будут первые ягоды. Поднявшись по земляному рву, который обладал свойствами границы надела, я подошел к ряду старых деревьев ветлы. Ветлы были посажены на земляном рву и каждое дерево принадлежало определенному дому. Бабушке принадлежали три дерева, посаженные скорее всего еще предыдущим хозяином. Деревьям было более сотни лет. некоторые даже не могли обхватить два взрослых человека, раскидистые, высотой метров тридцать, не ниже. Я брел вдоль ветел и задумался, мои раздумья прервались, когда я увидел череп лошади, недалеко была конюшня. Оторопев на какое то время, я почувствовал, что я здесь не один. Я поднял голову и увидел, что на уровне моих глаз, в полутора метрах на суку ветлы сидит огромный, старый, но полный сил ворон. Взгляды наши встретились. Несколько секунд, может минуту он гипнотизировал меня, крутил головой и сверкал огромным черными глазами. Благодаря урокам отца по тренировке глазомера, я определил рост от головы до окончания хвоста сантиметров шестьдесят пять. Размах крыльев полтора метра, не меньше. Черный, блестящий клюв, сантиметров семь длиной. И тут меня обуял простой животный страх, мне даже показалось, что он хочет моей крови. Медленно отступая, я попятился назад. Тем временем подыскивал подходящую палку или камень. Шаг, второй, третий и я увидел земляную грудку, кусок засохшей земли. Очень медленно начал опускаться, не выпуская ворона из вида. Я на секунду посмотрел на землю, взял камень и тут же услышал мощные удары крыльев об воздух. Подняв голову, долго наблюдал за ним. Долетев до конюшни, он бросил на меня последний взгляд, и скоро скрылся из виду.

3.

Прошло пять лет, я закончил четвертый класс и с родителями приехал в деревню. Проснувшись на другой день, я подкрепился бабушкиными оладьями с молоком и собрался на заветный луг. "Бабушка, можно взять твой секач" - спросил я. Секач был кухонным ножом с крепкой деревянной ручкой и серьезным лезвием, она им рубила траву для кур. " На кой тебе" - спросила бабушка. "Нарубить веток ветлы, для свистулек" - сказал я.  " Смотри, аккуратней" - заволновалась бабушка. Убедив ее и родителей, я поскакал по тропинке.  Пройдя приблизительно половину расстояния от дома до старой ветлы, я забыл об обещании и поскакал вприпрыжку, срубая на ходу травинки ножом. Раз, и поник стебелек тимофеевки, два, и отлетел стебель цикория покрытого тлей. Три, и секач отскочил от гибкой ветки конского щавеля и вонзился в колено с внутренней части. Я нагнулся и тут же ударил тоненький фонтанчик темной крови. Я испугался, в голове роились мысли - " Что делать". Собравшись я нашел несколько крупных листьев подорожника, поплевал на них, чтоб очистить от пыли, прижал к ране и направился к старой ветле. Срубив несколько веток, я снял с них кожуру. Правым коленом, зажимал накладку из подорожника, но кровь сочилась из под листьев. Из кожуры сплел две косички и вырезал из сука побольше большую заплатку.     Этому мастерству я научился еще до школы. Затем заменил листья подорожника на свежие, наложил на них заплатку и с двух сторон стянул колено косичками. Ногу я конечно перетянул, и спустя некоторое время, я почувствовал что она немеет. Радовало одно, кровь не шла. Я оперся левой рукой об бугорок, но он оказался хлипким и развалился под рукой. И тут я увидел, что этот бугорок тот самый лошадиный череп, но только полуистлевший. Я вспомнил ту историю с вороном, рассмеялся и тут же услышал прерывистый хриплый клекот. Поднял голову и высоко в небе над собой увидел парящего ворона. Тот ли ворон был или нет, не знаю, но я почувствовал какую - то связь. Я махнул ему рукой, что то выкрикнул, как бы приветствуя. Потом подошел к ветле, вырубил нижний сук с рогатиной. Сделав из него импровизированный костыль, налег на него, чтоб раздвоенная ветвь упиралась подмышку, и зашагал к дому. Вот так.