Никогда ещё он не чувствовал себя настолько беспомощным, никогда его движения не были так заторможены и ограничены, никогда его тело, руки, ноги не действовали вразнобой друг с другом, а мысли угасали, не успев толком сформироваться. Лишь одно было понятно наверняка: если сразу не покинуть площадку, дело обернётся серьёзной травмой.
«А может, всё, пора вешать форму на гвоздь?..»
Каждому спортсмену когда-то суждено завершить выступления. И кто знает, когда именно нужно уйти: сразу после победы, в полном расцвете, или когда почувствуешь, что нет сил для новой победы? Для чего они тогда вообще есть и есть ли? В конце концов, нужно уметь в жизни, в другой жизни, что за пределами площадки, делать хоть что-то, хоть как-нибудь. Умеешь ли? А если для тебя никогда ничего не существовало за этими пределами, если ничего не будет существовать и впредь, готов ли ты начать всё с самого начала? Ради того, от чего отказался когда-то. Забыть славу, популярность, внимание к себе. Ведь это не главное. Главное — суметь однажды перестать быть таким, каким тебя воспитали, каким ты сам себя подготовил трудом и терпением, суметь однажды перестать быть собой. Найти новую цель, если только сможешь найти, поверить в неё и как в детстве на тренировках день за днём терпеть, терпеть. Как нелепо всё это, однако ничего не поделаешь: жизнь в спорте обычно короче жизни вообще. И рано или поздно прощай команда мастеров, нужно покупать водку и прописываться в ветераны. Впрочем, можно попробовать повторить спортивную жизнь — если доведётся стать тренером.
Пока же всё ещё впереди, всё только предстоит. Расклады, прогнозы — не в счёт. Нужно собраться, взять себя в руки, настроиться на борьбу. И главное, нужно выходить на площадку и побеждать, в той самой игре, что была несколько раз сыграна в мыслях и во сне. Во что бы то ни стало побеждать. Нужно брать реванш — за прошлые поражения, за всю жизнь, за тех, кого уже нет в составе. Ребята готовы, они этим дышат, грезят, остальное не имеет значения. Нужно побеждать — и зазвучит гимн, для всех нас. Вот тогда-то мы и подведём итоги. Мяч — круглый, поле — ровное. А в остальном…
***
…Игорь подумал, что всё в его жизни происходит точно в беспокойном томительном сне. Или как в дороге, неизвестно когда и где начавшейся и неведомо куда ведущей, в которой смешались, спутались до неразборчивости поступки, чувства, прошлое, настоящее. Это какой-то сумбурный, безудержный рваный бег к очередной цели, с потерями, возвратами назад. А настоящая жизнь почему-то всегда где-то в стороне. Где-то совсем рядом, но в стороне. Кажется, стоит захотеть, остановиться, оглянуться — и вот она, сделай шаг, протяни руку, прикоснись. Только ничего не выйдет: спорт ревнив и от себя не отпускает. А может, это лишь хандра, которая случается, когда сумеешь добиться чего-либо заветного?
«Столбики, кресты, дощечки, вылинявшие ленты на деревьях, цветы, цветы, живые и пластмассовые. Как неестественно они шелестят на ветру. Этот сухой ломкий шелест, заставляющий вздрагивать вновь и вновь. Эта жизнь, оставшаяся на обочине. А где-то поблизости — и непрожитая моя, на которую не хватало времени».
— Попадаются и могилы, — вдруг жёстко произнёс старший. — Иногда от человека собрать нечего, не остаётся ничего. Как от наших ребят. Ох, уж мне это стремление наверстать упущенное за годы… в паузах меж играми!.. Хоронят что-то на кладбищах, по сути же…
— Вы сами, когда играли, почему?.. — Игорь не закончил фразу.
Тренер долго молчал, потом медленно, словно припоминая что-то, проговорил:
— Если б не война, ранение… а оттуда вернулся только тренером. Тебе повезло больше. В спорте, Игорь, нет случайных людей, особенно на таком уровне. — Он задумался, смахнул седую прядь со лба. — По крайней мере, до последнего времени не было. Это… это то, ради чего жертвуешь всем остальным. Этот пьедестал, красный флаг с серпом и молотом и четыре буквы СССР на свитере — и нет ничего важнее. И сколько б мы ни жаловались, лиши нас этого — и мы одиноки, беспомощны. Так-то вот.
Только что была одержана победа. Была огромная хрустальная чаша, до краёв наполненная шампанским, — в неё сложили чемпионские медали. Был пенный салют, был дождь из шампанского, которое игроки, прежде чем вылить в чашу, намеренно взбалтывали, зажимая пальцами бутылочные горлышки, и разбрызгивали во все стороны. Этот хмельной аромат победы, смешанный с густым жаром из душевой, плотно наполнял помещение раздевалки. Пол, стены, скамейки, разбросанная и развешенная как попало тяжёлая, чёрная от пота форма, — всё сладко липло. Толкались, протискиваясь от игрока к игроку, репортёры, с головы до ног увешанные аппаратурой и проводами, суетились, рассыпаясь в комплиментах, обычно чванливые и надменные чиновники, гоношился прочий знакомый, малознакомый и совсем незнакомый люд. Все жали друг другу руки, обнимались, целовались. Гремела музыка, её рвали на части доносящиеся отовсюду возгласы тостов и заверений. Моталась, точно маятник, дверь, пока не отвалилась совсем; её сняли с петель и вынесли в коридор. А поздравляющих становилось только больше. Непонятно, каким образом раздевалка вмещала столь внушительное нашествие народа.
И на улице бесновалась толпа — без конца и края. По ней в разных направлениях прокатывали волны шума, то и дело срывающегося на рёв. Дрожали до дребезга стёкла автобуса, застывшего на месте и почему-то кажущегося среди стихии людских масс бесприютной детской колыбелью. Однако уже чувствовалось, что настало время, когда можно перестать быть суеверным, расстаться с талисманами, не носить день за днём одну и ту же изрядно надоевшую одежду, не занимать раз за разом одни и те же номера в гостиницах, поездах, самолётах и, наконец-то, побриться.
Болельщиков едва сдерживала конная милиция. Рослые холёные животные угрожающе переминались, цокая подковами по булыжной мостовой, нервно мотали гривами, скалили белые зубы, зловеще фыркали, шумно выдыхали ноздрями пар в прохладный вечерний воздух.
Но вдруг смолкли крики, потухли прожектора, толпа отступила, оставшись возле дворца спорта и на прилегающих к нему улочках. Монотонно пофыркивал дизель, уныло покачивались за окнами редкие огни подслеповатых фонарей, продрогших от промозглой весенней сырости.
И, кажется, иссякли все силы, наступило душевное опустошение. Что дальше?..
2008 — 2010
Есть в вас, удивительная способность описывать обычные, ежедневные моменты из жизни, которые человек видит каждый день, особым своим способом и тогда, простое- становится удивительным.
Спасибо за рассказ.