А память всерьез увлекалась резьбою по сердцу…
Шухрат Хусаинов
Нет! Я действительно сошел с ума!
Или впал в детство, хотя, для моих сверстников, самое время впадать во взрослость…
Не могу отвыкнуть от крапивинских детских снов (из-за одного из которых наконец-то и взялся за клавиатуру)… Была когда-то печатная машинка, но я напрочь отбил все положительные воспоминания о ней, вместе с пальцами.
Как только сел за комп из головы все улетело и принялось плясать перед монитором, пляской святого Витта….
Всегда хочется любви. Особенно, если ты для нее рожден с самых (памперсов еще не было) пеленок. Я любил, терял, радовался и страдал. И только теперь мне приснилась ОНА! Если ради НЕЕ броситься в огонь – сгорю на хрен! В воду! Когда-то я утопил байдарку и проплыл пол Волги… Про «медные трубы» вообще молчу! Со мной тщеславным, самовлюбленным - ни одна не выживет, кроме НЕЕ…
* * *
Прокуренная, значит, комната. Остатки коньяку и никакого намека на женское присутствие. Хотя точно помню: ОНА была! Исчезла несколько минут назад. И я, не в силах сопротивляться внезапному порыву, скинул одеяло и сел за компьютер.
Она здесь была! Однозначно! Запах ее духов еще не выветрился из комнаты. А пахла она… детством! Солидолом от шпал, разогретых на солнце, непричесанной русоволосостью и концом июня – начиная от детского лагеря с гордым названием «Орленок» и заканчивая «Белым Мускатом Красного Камня», так любимой мною «Массандрой», с легкими нотками перезревшего чернослива…
- Как ты? – плеснули мне в лицо водой.
- Ничего. А вы кто? Где я? Где ОНА?
- Точно перегрелся… А вроде бы еще и не начинали…
- Шашлык будешь, болезный? Первый раз вижу, чтобы матерые туристы с устатку в обморок рушились…
- Да он -то и не пил ничего! Поэт, блин, душа нараспашку! Опять во снах вдохновение ищет – вот и приглючилось…
- Не дали сон досмотреть... – оправдываюсь я. – Да, блин, поэт. Непризнанный. А еще Даблин это город. Столица Ирландии.
- Ну, все. Очухался. Умничает… Наливай!
Солнце, шпалы, полдень и я, нелепый рядом с красивейшей из девчонок, одетой в развевающийся по ветру ситцевый сарафан, срываю и дарю ей ромашку у трансформаторной будки, не помню какого переезда, потупив глаза…
- А на гитаре слабо?
- На гитаре – к поэту… А то от него и так никакого толку… Мечтатель, блин! Только шашлык точит…
- Толк есть! Он вино привез и нас собрал! И мясо он мариновал – ты так не сможешь! А ты, Толстый, вообще бы молчал! Тело не можешь в сторону леса за дровами переместить!
- Спасибо за заступничество, Ленка. Давайте гитару, хрен с вами!..
Наигрываю что-то бардовское, лирическое…
Молчат. Слушают. Кому играю?
Себе.
О чем?
О несбывшемся. А они слушают.
Почему? Меня слушают? Себя. Несбывшееся…
Легкий ветерок и запах моря. Откуда море в средней полосе, где все пропитано томностью полдня нагревшего рельсы? Сиеста! В пионерском лагере «тихий час». А мы убежали. Мы и из разных отрядов, из-за чего получается встречаться только в столовой и на дискотеке, где я, робкий, только смотрю на нее, не отваживаясь пригласить на медленный танец. Убежали вдвоем. Нас объединяют поперечные шпалы и что-то неуловимо жуткое, как моя несмелая рука ,сжимающая ее ладошку в первый раз, как страх быть обнаруженными, сбежавшими, как запах моря… И ромашка. И трансформаторная будка у какого-то переезда…
- Опять в гостях у Мельпомены, мечтатель!
- Дурак! Мельпомена – муза театра. Или что-то в этом роде. А у него муза стихоплетства и музыки!
- Евтерпа и Эрато. Мифологию знать надо.
- Ты бы таким мечтателем был бы - наверное, охранником бы не работал.
- Не надо меня чморить вашими институтами! У меня тоже мозг есть!
- То-то и оно, что в единственном числе! Хватает только за дровами сходить, да и то кое-как. Зачем дерево покалечил? Сушняка не было? Из-за таких, как ты скоро леса не останется!
- Вот, блин, «зеленая» нашлась! А лаком для волос пользуешься и дубленку носишь! А озоновый слой…
И ромашка…
Пою что-то неизбывное. Толи из себя, толи что-то грустное из Визбора. Он умел писать…
Одинокий гитарист… И вправду одинокий… Черной свечкой кипарис… А не много ли многоточий?.. Нет.
- Давай за нас! Эй, поэт! С тебя тост! Только коротко и красиво!
- Запросто: «Женщины это – звезды, а звезды прекрасны ночью… За полярную ночь!»
- Пятнадцать лет этот тост слышу, а ТАК произнести не могу…
- Дык, ведь мозг…
- Иди ты!
- Не в тосте дело. В подаче. В том, что ты в него вкладываешь. В энергетике. В посыле…
- Ну, все, бля, эзотерика пошла… Я может, тоже НЛО видел!
- А я не видела. И не хочу. В газете писали, что дети потом ущербными рождаются.
- А ты газет больше читай. Евстигнеев в «Собачьем сердце» помнишь, что говорил? Насчет газет? То-то и оно!
- Брехня. Дети дебильные от пьяного зачатия рождаются… Хошь проверим?
- Плюнула бы тебе в лицо! Да ты ж утрешься!.. Поэт, спой!
Среди миров, в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя…
Не потому, что я ее любил,
А потому, что мне темно с другими…
Пою Суханова. У него тоже лет семь назад крышу сорвало. Ушел из дома. От жены. От дочек… Жил в подвале и кормил на Чистых Прудах уток, никого не узнавая, с блаженною улыбкой на губах…
Ничего. Потом на место сама встала. Живет, радуется… Правда, жена ушла и детей с собой утащила. Это – мелочи. Главное крыша на месте!
И переезд… Где-то…
- А давай, чё-нить веселое!
А душа плачет. Пою что-то веселое. А она рыдает. И та ромашка, и тот переезд из сна… Детства? Укутаны дождем.
Смотрю в тупые глаза Толстого…
Вакуум. Пустота. Летит мой кулак птицей меж русых бровей. Врезается.
А рядом она… Берет своей рукой мою несмелую, потную от предвкушения чего-то ладонь и уводит за собой…
В лето. Где ромашки… И какой-то переезд.. Не знаю где…
В детство!..
* * *
- Вчера из четвертой перевели. Тихий был. До поры… Толстому нос свернул. И нам тоже досталось…
- А почему к «буйным»? Он же нормальный. Интеллигент…
- Дык, Толстого избил, санитара…
- А какой диагноз? Вижу. Тяга к перемене мест. Вот он место и переменил…
- Говорит, машину времени изобрел. Только она у каждого своя. И можно только в прошлое. В свое.
- Не он изобрел. Я тоже ею пользуюсь. Выписывайте, на хрен!..
- Как? И вы тоже? А как пользуетесь?
- Вспоминаю…
И, лишь когда на сердце тяжело
Я у нее одной ищу ответа…
Не потому, что от нее светло,
А потому, что с ней не надо света…
И ромашка. И переезд не знаю где…
И прокуренная комната…
Олег Красота
20 февраля 2007 г.
