Канатоходец

    Один маленький шажок для человека, но гигантский шаг для меня. Канат чувствует мою уверенность, он как бетон, твердый и надежный. Нет колебаний, нет сомнений. Может, они есть, но я их не чувствую. Мне не нужна дурацкая палка, я не балансирую, просто иду. Без страховки. Внизу - пропасть, на дне которой красная материя манежа. Она меня не дождется, я дойду до конца. И наплевать, что сделан только первый шаг, последний будет таким же - уверенным и спокойным. Только вот зритель сегодня странный...второй и третий шаги не отличаются от первого...они молчат, затаили дыхание. Даже всегда беспокойные дети просто смотрят, внимательно и серьезно. Что-то с ними не то. Но что? Глаза. Не надо обращать на них внимания, надо смотреть вперед и идти. Вон тот лысый толстяк, что у него в глазах? Страх. Нет, не просто страх, еще и ожидание. Чего он ждет? Не бойтесь, не будет крика, не будет удара о дно красной пропасти, не будет сломанных костей и свернутой шеи. Но он точно боится именно этого? И молодая, красивая женщина, почему она так хищно приоткрыла белозубый ротик? В ее глазах то же самое - страх и ожидание. И еще лица с такими же глазами, и еще, и еще...Неприятная, скользкая, как змея, догадка размягчила бетон, сделала его мягким и вязким, как глина. Они боятся, что я дойду. Они не хотят этого. Знают, что я не поверну назад, это намного опасней. Они надеются, что я сорвусь.
    На середине пути я пожалел, что у меня нет страховки. Канат пружинил, раскачивался под ударами несуществующего ветра, резал ступни стальной струной. Мои руки жадно ищут опоры в пропитанном тоской воздухе. Иди, другого выхода нет. Не надо оправдывать их ожиданий, у тебя получится. Или нет, но тогда тебе будет уже все равно, ты не увидишь их триумфа. Но так обидно не закончить путь.
     За десять шагов до спасительной площадки, правое колено не выдержало напряжения. Я остановился, и, с трудом удерживая равновесие, попытался чуть согнуть ногу. Не-а, слишком больно. Или мениск, или что - то еще, неважно. На эту ногу я больше не могу рассчитывать, я больше ни на что не могу рассчитывать. Я не простою долго, не дождусь помощи. И не смогу дойти. Зал вздохнул. Радость зрителей Колизея. Поняли, что ждать осталось недолго. Да, мой лысый друг, ты прав. Не надо забираться под купол, не надо верить в натянутую кем-то веревку. Мне бы сидеть сейчас в зале, рядом с тобой, и ждать падения какого-нибудь другого идиота. А вообще - идите вы все к черту. Я уже не с вами, я больше принадлежу смерти, чем жизни.
    Маленький, голубоглазый мальчик, тоже смотрел, тоже ждал. Но совсем по другому. Один, во всем громадном зале, он не хотел видеть меня на дне. Его глаза говорили: Я надеюсь на тебя! Ему не нужны плохие воспоминания. Ладно, малыш, давай попробуем. Давай молиться вместе, ты - за меня, а я - на тебя. Только не отводи глаза, ладно? Я улыбнулся мальчику, и сделал шаг.