Летописец держал в дрожащих руках перо. Не просто держал, а держал бережно, с благоговением, почти не дыша. В выцветших глазах старика блестели слезы. Летописец сердито моргнул, и осторожно положил перо рядом с чернильницей, выточенной из дерева, на каменный стол, стоявший у самого окна мрачной кельи. Солнечный зайчик, случайно забежавший в обитель монаха, немного поиграл на чистом свитке, лежавшим между жилистыми руками. Но он быстро выскочил в окно, испугавшись грозного взгляда, и старик снова остался один.
- Наконец-то, наконец-то, - зашептал летописец, - перо, бумага,чернила. Два года, два долгих, ужасных года!
Два года в монастырь ничего не привозили. В стране шла война. Старик вытер рукавом рясы снова появившиеся слезы.
- Два года я ничего, совсем ничего не записывал. Мои мысли о Боге, о душе, мудрые изречения настоятеля, других братьев. Как же я был одинок, как беспомощен! А приход странника, святого человека, его беседа с отцом Августином? Ничего не записал!
Летописец вздохнул, сокрушенно покачал головой. Но через секунду его глаза загорелись,спина выпрямилась, и он продолжил беседу с собой уже не надтреснутым стариковским голосом.
- Но память! Моя память не должна подвести! Я вспомню все, и все запишу! Эти два года не остануться белым пятном в моей летописи, деле всей моей жизни.
Он схватил со стола перо, обмакнул в чернила, и... его рука замерла над свитком.
- С чего бы начать, с чего... - забормотал он минуты через три, - сначала - самое главное. Беседы со странником? Или изгнание дьявола из вдовы сборщика податей? Или размышления настоятеля Августина о сущности веры? Сочиненная мною молитва?
Летописец широко улыбнулся.
-Как же я мог забыть! Рассказ брата Алонсо!
Он быстро вывел первую строчку:
"Шли однажды по дороге монах, оруженосец и мавр, а навстречу им - монашка..."
