Жаркое лето, бархатная осень

Первые трудодни
 Весна и лето 1932 года. Тяжёлое было время, жаркое.
–  Мама, мама! – кричит маленький мальчик. – Булёнка, Булёнка!
Мальчик не выговаривает букву «р».
–Тихо, малыш, тихо, – шепчет мать, прижимая сына к  груди.
  Мальчик вырывается, но  женщина держит его крепко.  В её глазах слёзы, но она старается не плакать, сдерживается. Как объяснить ребёнку, что их кормилицу – корову Бурёнку забирают в только что образовавшийся колхоз?
 Неподалёку стоит худенькая, светловолосая девочка  – Зиночка, как зовут её дома. Девочке нет ещё  8 лет, но она уже помогает родителям по хозяйству. Коровы у них нет, но нужно кур накормить и  собаку Полкана, нарвать травы для козы Белки.  Белка – любимица Зиночки.
 Только что назначенный председатель колхоза – бывший  батрак, со своими помощниками ходит по дворам, сгоняя коров, лошадей у «зажиточных» крестьян для пахоты. Через несколько дней они же забирают зерно для посева.
– Всё выскрёбывай, до зёрнышка, – командует председатель своим «полканам», так стали называть братьев Егора и Фёдора.
– Чем детей кормить будем, – рыдают бабы.
– А лебеда на что? Чай в деревне живём, – цедит сквозь зубы председатель. – С голодухи не помрёте!  В колхоз вступайте! За отработанные трудодни получите паёк.
 Сев, несмотря на жаркие дни, был завершён досрочно. В первых числах сентября Зина увидела картину, которая потрясла её до глубины души и осталась в памяти на долгие годы.
  Тянутся длинные подводы, а на них сидят мрачные мужчины, заплаканные женщины с детьми, – её односельчане.
– Папа, а куда их увозят, – спрашивает Зина у отца.
– Они едут в  Сибирь, дочка, – Иван Яковлев тяжело вздыхает.
  Он достаёт махорку, клочок газеты и  скручивает  самокрутку,  нервно  делает затяжку.
– Идём, завтра  будет тяжёлый день.
– Почему? Почему тяжёлый день, папа?
– Опять ты со своими почему, – бурчит отец.
Зина была любопытной девочкой. Ивану постоянно приходилось отвечать на самые неожиданные вопросы.  И сейчас нужно было объяснить дочери, что председатель приказал вывести детей  завтра на поле.
– Жатва  закончилась. Ребятишки   должны в поле собрать все колоски, чтобы на земле ничего не осталось.
  Рано утром Зину разбудила мать, напоила тёплым козьим молоком, разбавленным с водой, дала кусок  хлеба  с лебедой.
– Давай помогу!
Мать накинула Зине через голову серый мешок. А мешок с девочку ростом!
  Детей на поле было  много, Зиночка самая маленькая. В июле только восемь  лет исполнилось. Худенькая, с большими голубыми глазами, двумя косичками, которые мать спрятала ей под платок, чтобы не мешались.
  Пот бежит ручьём, ноги устали, но отдыхать нельзя.  В голове Зиночки наставления отца:
– Работай, доча, не останавливайся! Не показывай, что тебе трудно.
 Вот мешок наполнился и стал таким тяжёлым, что передвигаться трудно, а ведь ещё нужно дойти до подводы. В поле девочка одна осталась, все уже закончили работу, а она и не заметила.
– Уф, еле дотащила, – переводит дыхание Зина, опускаясь в изнеможении рядом с мешком.
Отцовские руки поднимают мешок на телегу. Иван Яковлев за возницу.
– Садись, доча, подвезу до амбара, – говорит он. – Это ещё не всё.
– Это ещё не всё? – переспрашивает девочка.
– Ты должна не только сосчитать, но  перебрать колоски. Сорт к сорту.
Зина откинулась на мешки, набираясь сил.  Глаза сами собой закрылись, и она задремала под монотонный ход телеги.  Зиночка проснулась от резкого толчка и слов отца:
– Тпру, Серый!
  Серый – конь, который раньше принадлежал соседям, их угнали вчера в Сибирь.    Теперь отец пас  коров, сидя верхом на Сером, а вот пришлось его запрячь в телегу, чтобы помочь ребятишкам вывезти мешки с поля.
Тут Зина услышала грубый окрик:
– Что расселась! Слазь!
– Раскомандовалась, – подумала девочка.
Это зав. склада Настасья Филипповна, жена председателя,  грубая, толстая, вечно чем-то недовольная.
– Быстрее! Сначала сосчитай, сколько колосьев набрала, тысяча колосков – один трудодень, – уточнила  Настасья Филипповна.   – Потом пойдёшь с ребятами перебирать колосья по сортам.
Кружится голова, но Зина считает:
– Раз, два, три....двадцать...тридцать... ой, я до тысячи считать ещё не умею.
Будто читая её мысли, к девочке подходит Серёжка, щуплый мальчик лет одиннадцати.
– Я помогу!
 И дети  продолжают считать:
– Тридцать один,  тридцать два...двести....триста...
От монотонного счёта глаза закрываются, девочка щиплет себя за руку, чтобы взбодриться. Серёжка смеётся, но продолжает счёт. Зина подхватывает:
– Четыреста....шестьсот...восемьсот...тысяча... две тысячи.
– Два трудодня за день. Молодец, – хвалит Сергей Зину. – Я набрал два с половиной.
Зина не удивлена.
– Ты же старше.
Настасья Филипповна тут как тут, отдохнуть детям не даёт.
– Хватит болтать!  Начинайте  перебирать!
Сергей и Зина только успели дыхание перевести.  Что делать? Приходится вновь приступить к работе.
 Домой Зина возвращалась с небольшим мешочком сломанных колосьев, которые Настасья Филипповна бросила в брак. Набралась небольшая кучка, она и разрешила детям  взять их  домой.
– Перемолю в ступе, мука будет, – думает девочка. – Мама  смешает с лебедой и испечёт лепёшки. Вкуусные!  С Белочкиным молочком.
Зина домой не спешит, рвёт траву, что вдоль дороги,  для  своей любимицы козы Белочки.
Колокол
 Прошло  семь лет.   В один из летних дней 1939 года  сельчане услышали колокольный звон.  Все бросились к церкви.    Недовольные старухи окружили батюшку.
– Неужто церковь закроют?
–Ироды!
–Грех-то какой! Бог не простит!
Священник молчит, опустив голову.
– Как объяснить пастве, что пришла бумага о закрытии церкви, – думает батюшка Алексий.  – Ироды!  Не боятся Божьего суда. Превратят церковь  в склад, а колокол отправят на переплавку.  
    Не знает батюшка, что его с семьёй через несколько дней отправят  на поселение в Сибирь. Сможет взять с собой только несколько икон, да большой нательный крест. Остальные иконы старухи потихоньку растащат домой, а все ценности  представитель в  город увезёт.
 Наконец батюшка  нашёл верные, как ему казалось, слова:
–Сёстры!  Бог терпел и нам велел! Бог всё видит. Придёт время, и восстановим нашу церковь.
 День был облачный, хмурый,  собирался дождь. Казалось, что природа заодно с верующими. Дети, а вместе с ними Зина забрались под амбар, что напротив церкви и смотрят за происходящим. Старухи плачут, все проклинают.
Вдруг полуторатонный  колокол с грохотом падает и на полметра уходит под землю. Ни лошадь с телегой, ни грузовик, не могли его сдвинуть с места. Только через несколько лет колокол вытащили при помощи крана и увезли.  
  Предвоенные и военные годы
   В 1940 году семья Яковлевых уехала в город Нижний Тагил.  Иван Яковлев получил работу на железнодорожном переезде.  Жить стало намного легче.
   Зина подросла, из худенькой девочки превратилась в красивую девушку. В школе ей осталось учиться последний год.  Парни стали заглядываться, но Зина ни на кого не обращала внимания. Отец не пускал на вечорки.
 – 16 лет – ещё рановато женихаться и на танцульки бегать, – с  назиданием выговаривал он дочери.
– Успеешь ещё, – вторила мать.
Не успела!  Через год началась война.
  Ивана Яковлева, как железнодорожника оставили  в тылу. Зина  с подружками  вышли на работу. Таскали  шпалы, а одна шпала весила с центнер. Да ещё вся грязная, в мазуте. Девчонки худенькие,  невысокого роста. Женщины кладут им на плечи шпалу, и они тащат её вчетвером, иначе нельзя. Руки трясутся, а работать надо!
 Вскоре состав привёз рельсы,  и  их пришлось разбирать.
    В 1943 году отца Зины забрали на фронт,  и семья вернулась в Башкирию. Зина устроилась на работу налоговым агентом. Как-то поздней осенью пришла она с инспектором в дом злостных неплательщиков, чтобы описать имущество.  Сарай пустой, скотины нет. Хозяйка одна с двумя малолетними  ребятишками. Дети на печке сидят, босые, пятки от холода красные, кутаются в ветхую одежонку.
   Чтобы согреться, женщина вытянула из крыши старую солому  и затопила печь.  Солома сгорела быстро, ни уголька не осталось. У Зины сердце кровью обливается.
– Как с таких долги выбивать, – думает она.
–  Что описывать то,  – обращается девушка к инспектору. – У них ничего нет!
  Придя домой, Зина приняла  решение:
– Всё, не могу больше видеть глаза  несчастных «должников».
  Жизнь продолжается!
 Зина пришла увольняться с работы, а ей предложили должность председателя, бывший,  эвакуированный, уехал на родину.  Но Зина недолго проработала на  этом месте. Недолго думая, она уехала в Давлеканово искать счастье.   Устроилась приёмщицей на элеваторе, одновременно  окончила среднюю школу, поступила на  бухгалтерские курсы, как давно мечтала.
  9 Мая пришло радостное известие о конце Великой Отечественной войны.  Жизнь продолжалась!
  Зина успешно сдала экзамены и получила диплом. Ей  предложили работу бухгалтером в школу механизаторов. Однажды в коридоре она встретила высокого, красивого парня, на груди которого тихой музыкой позванивали ордена.
– Фронтовик, – подумала Зина.
Владимир Иванов прошёл войну от Волги до Берлина, был ранен, но ранения не помешали учёбе на механика. Он тоже обратил внимание на белокурую неприступную красавицу, вечно спешившую с бумагами в руках. А тут взгляды молодых людей встретились,  и вспыхнула любовь.
  Владимир после окончания учёбы предложил Зине поехать с ним на родину – в Уфимский район. Был категоричен:
– Приедем, поженимся! Ты согласна?
    Щёки Зины вспыхнули румянцем. Она посмотрела на Владимира  и выдохнула:
– Да, я согласна!
Приехали в д. Камышлы, сыграли свадьбу. Жили дружно.  У них родились 4 мальчика и 2 девочки.
Бархатная осень
Семья была большая, с детьми и родными – 11 человек. Дом большой поставили.
– Только вот сейчас совсем одна, – вздыхает Зинаида Ивановна. – Сын и дочь со своими семьями живут неподалёку, но я справляюсь сама!
 Дома и на огороде у неё чистота и порядок.  
–  Уже и прабабушкой  стала,  – радуется Зинаида Ивановна.
 В душе она осталась той же Зиночкой с двумя косичками. А ведь 8 июля 2014 года  ей исполнилось 90 лет.
– Вся жизнь перед глазами, – рассказывает Зинаида Ивановна корреспонденту газеты «Уфимские нивы».
   Накануне 9 мая в   газете  «Уфимские Нивы» была опубликована серия статей о ветеранах войны и труда, одна из них посвящена Зинаиде Ивановне Ивановой. Жаркими были денёчки детства и юности. Наступила бархатная осень.