Единственное окно его комнаты выходило на улицу. Улица была очень шумная. Центральная улица города. Звуки от проходящей мимо толпы, троллейбусов и трамваев, грузовиков и такси, сливались в единый ни днём, ни ночью не прекращающийся гул.
Ему нравилось смотреть из окна на улицу. Правда, видел он плохо, но и размытые силуэты машин и людей доставляли ему необъяснимое удовольствие. Эти неясные цветные блики будили в нём воспоминания о чём-то хорошем, старом и давно забытом.
Окно, через которое он смотрел на улицу, было двухстворчатое, с надбитым внизу стеклом внутренней рамы. Стёкло же наружной рамы было покрыто пылью с разводами липкой грязи. Мыли окно весной, один раз в год.
Чтобы видеть, ему каким-то образом удалось протереть не большое пятно. Сквозь это пятнышко он и наблюдал за улицей.
На все попытки нацепить на окно шторы, он отвечал бранью. Он не любил, когда пытались закрыть его окно. Хотя, против тюли он не возражал. Эту тюль купила его жена, лет за десять до своей смерти. Когда-то нежно-розовые узоры давно выцвели, бахрома по краю порвалась, но он очень берёг её. Эта тряпка напоминала ему о жене, о прошлом, а значит и о хорошем. Стирали тюль, так же, один раз в год, весной.
Напротив окна, на пустой стене висели часы. Это были старинные, с нарисованной на циферблате кошачьей мордой, ходики. Ходики с двумя гирьками. Два раза в сутки их следовало заводить, поднимая одну из гирек вверх.
Небольшая, почти квадратная, комната, когда-то была его детской. Здесь он рос, играл, учился, окончил школу и институт. Отсюда ушел в армию и сюда же, после войны, вернулся. Сюда он привёл жену. Потом они перешли в другую, большую комнату, а здесь поселили родителей. И вот, через много лет, эта комната опять стала его.
В квартире жили ещё люди. У него, это он хорошо помнил, были дети. А у них должны были быть свои дети, его внуки, наверное. К нему кто-то заходил, кормил, чем-то жидким, невкусным. Но ел он мало и, поэтому, приходили не часто. Раз в два-три дня его водили в ванную мыться. Это было Событием. Не хорошим и не плохим. Просто, Событием, с большой буквы «С».
Ему было 94 года. Вернее, он хотел считать, что ему 94. Могло, конечно, быть и 95, и 96, и, даже, 98. Но, ему нравилась цифра 94. Поэтому он и считал, что ему 94 года.
Он постоянно сидел в кресле у окна. В нём он спал. Вернее, иногда, забывался на короткое время.
Он смотрел в окно и слушал ходики. Эти часы он помнил с детства. С детства он заводил их, ухаживал за ними, ремонтировал, когда случалось в том необходимость. Он помнил «на зубок» каждый их винтик.
Но, сейчас, он стал стар и перестал следить за ними. Часы уже давно не показывали точно. Они просто на просто отсчитывали время. Его время.
Свои ходики он ненавидел.
Он умер, когда, в очередной раз, они остановились.
«Что там со стариком? Ходиков, вот уж как день, не слышно» - спросила жена.
Потом в комнате сделали ремонт. Выбросили мебель, тюль и часы. Разбитое окно заменили на современный звуконепроницаемый стеклопакет.
Эта комната предназначалась для, так давно ожидаемого, ребёнка.
