О Красоте и Прелести

Прелесть есть усвоение человеком лжи, принятой им за истину. (Свт. Игнатий Брянчанинов)



- Скажи мне, художник – волшебник форм и цвета, красива ль я?

- О, да! Ты чудо неземное! Ты - воплощенная богиня!
Чарующая девственность! Чародействующая женственность!..
Как передать мне...

- Мерси, мерси...


- Поведай мне, пиит восторженный, волнительный певец, красива ль я?

- Ты пламя вдохновенья,
 Ты магия творения.
 Однако в слове сем...

- О, гран мерси....


- Что скажешь ты, писатель, искушенный в исследовании тех глубин, что  мысль едва добраться может, красива ль я?

- Ты прелесть.

- Это все?

- Что ж боле?

- А красота? Та, что спасает мир?

- О проявленьях чудной Красоты таланты, душу изводя, из века в век творить готовы, тысячелетья напролет. Не замечая времени, заполнены сверх силы Ее касаньем лишь. Она неисчерпаема, безмерна. Она есть Совершенства признак неизменный. Ведь сказано нам: «Будьте совершенны...», и Заповедь сия от Вечности дана.

Так Совершенство данность есть от Вечности, и путь к нему – Путь узкий и тернистый, дел умных трудный путь. Путь обретения Гармонии, в которой вся Полнота Природы человеческой раскрыта, и чистою душой покорена.

Все в этой полноте: и ум, и сердце, дух и тело. Стремленье к цели, Свобода, совесть, творчество,  характер, все признаки самосознания...  Всем сим повелевать, а не зависеть - вот Труд души Великий и Узкие Врата.

Так, в помощь Вечность призывая, Трудом дел умных овладевая Полнотой,  с творением Гармонии, пройдя путь к Совершенству,  Вечность приближая, рождается та неземная Красота, что мир спасает... Имя ей Любовь.

- И это я? Так Я спасаю мир!

- Ты только тень от тени смоковницы завядшей. Ты – ложь от лжи. В твоем вопросе явна ложь другого, того, кому ты веришь беззаветно... Ему же, в свой черед, другой авторитет неправду преподнес, схватив верхушки, мол, классик так поведал... Вот так взрастает ложь, роясь как саранча, и словно скользким черным безразмерным покрывалом, ползет и ширится мазута клейстером, зловонием смердя. Уничтожая зерна истины бесценной, сжирая жизни мирные посевы, все превращая в прах...  Ты ж – на коне, ты флаг, ты лживый идол, которому задание от мрака с одним лишь устремлением дано – собрать толпу. То скопище людей, готовых восхищаться, готовых млеть и неге предаваться, не задавать вопросов, не читать, не напрягать свой ум и сердцем не вспотеть... Не потому ли Гений возгласил устами исповедующегося брата:
«Красота – это страшная и ужасная вещь!.. Страшная, потому что неопределимая, а определить нельзя...
...высший даже сердцем человек и с умом высоким начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны...
Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В Содоме ли красота? Верь, что в Содоме-то она и сидит для огромного большинства людей...» (1)
Я повторю: ты прелесть.

- Пусть уж лучше прелесть. Я согласна. К чему ж тут сложности. Какие-то деревья, гармонья, труд, таланты... Нельзя ль попроще, как сказали мне художник и поэт.

- И пробовать не след. Но если есть под пышною копной волос хоть капля фосфора, используй.  В твоей головке все перемешалось. С ног на голову. Как раз художник и поэт сказали то же самое. Ведь не сказали же они, что ты есть Совершенство? Духовность иль Сердечность, наконец. Ты ж слушать не хотела, тебе нет дела и достаточно того, что слышала уже. Поэт же истинным проникнув вдохновением писал о девочке, в своем кругу изгое:

....И пусть черты ее нехороши
И нечем ей прельстить воображенье –
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом ее движенье.
А если это так, то что есть красота,
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде? (2)


Где твой огонь?  Потух ли он или не загорался? В тебе все – прелесть, все – ущербность. Все – от неполноты, все – враки...
А эти чары, чародейства, волшебство и магия – суть порожденья ехидны.  Богиня пышного язычества - из каменных надменных истуканов. А чудесами кто прельщать придет? Не скажешь ли?

Плывешь ты лебедицей по широкому пути к вратам огромным. Любуешься собою, и не важно, что мерилом красоты твоей вдруг стали сантиметр и килограммы.
Ты ловишь восхищенья взгляды тех, о ком и говорить-то неприлично. И счастлива вопросом: Красива ль я? И искушенья хохотом сзываешь ошалевших с перехваченным дыханьем поближе, к центру той дороги, чтоб не сбежали. Чтоб шумною веселою толпой до врат дошли б не отвлекаясь.
Вот миссия твоя...

- Фу! Проза – это скучно. Пойду к художнику...

- Вот так вот. Упорхнула. Что я мог сказать, как показать, что фраза «Красота спасет мир» выплевывается голосом семнадцатилетнего обормота, склонного к тому же к суициду? (3)
Увы, но это невозможно. Вон бритва на столе. Плоска, двухмерна и безвертикальна. Представим целый мир теперь, живущий по двухмерности законам. У жителей, похожих на амеб (иль бритв) отлажены переползанья, быт, работа, отдых. Устойчивы понятия и понимания законов их природы, жизни в целом...

Теперь попробуй объясни им, что живут они на шаре, что он трехмерен, что существует вертикаль, что есть не только вправо-влево, но и вверх...

Пошлют иль упорхнут – вот в чем беда... И кто тому все это объяснит, кто мыслью беден и сердцем не кипит?

- Пиши, мой брат. Пиши о Вечности безмерной, безграничной. Ваяй о Красоте бескрайней и безмежной. Твори о Полноте объемлющей живое.
Покуда силы есть пиши, пиши, пиши...


 (1) Ф. М. Достоевский «Братья Карамазовы».
 (2)    Н. Заболоцкий «Некрасивая девочка».
 (3) «Правда, князь, что вы раз говорили, что мир спасет “красота”? Господа, – закричал он громко всем, – князь утверждает, что мир спасет красота! А я утверждаю, что у него оттого такие игривые мысли, что он теперь влюблен. Господа, князь влюблен; давеча, только что он вошел, я в этом убедился. Не краснейте, князь, мне вас жалко станет…»
Монолог этот принадлежит Ипполиту Терентьеву, 17-летнему юноше, смертельно больному туберкулезом, который вслед за этой сценой пробует застрелиться и вообще выделяется своей экстравагантностью среди и без того неординарных героев «Идиота». Ничего подобного мы от князя не слышали, и вообще никакой связи между этими словами Ипполита и предшествующим содержанием романа не прослеживается.

Иеромонах Макарий (Маркиш) http://www.pravoslavie.ru/jurnal/43084.htm