К утру спиртное закончилось. Еще какое-то время обходились пивом, но вскоре не стало и его. Нужно было что-то предпринимать. Что именно, было ясно как день. Из восьмерых, кроме меня, на ногах оставался только Сергей.
Мы встали и направились к двери. В прихожей мы немного поспорили о маршруте, потом о видах на цены и сошлись, что «Снежинка», пожалуй, наиболее подходящий объект. Потом Сергей заговорил об Ираке. Я было его поддержал, но когда он перешел на животноводство, в мое сердце закрались сомнения.
— Ты обулся? — спросил я его.
Он поглядел на свои ноги, нагнулся и рухнул на пол как подкошенный. Удивиться я не успел. На мое счастье, с дивана поднялся Димон. Переступая через лежавшие вповалку тела, он двигался как лунатик — с закрытыми глазами и неподвижным лицом. Направлялся он, должно быть, в сортир.
— Вот ты-то и заменишь Серегу, — пробормотал я.
Как выяснилось, управлять им было не трудно. Я лишь слегка его развернул, придав нужный вектор движению.
На улице уже было людно. Таща повисшего на плече Димона, я направился к «Снежинке». Встречные граждане, спешившие, должно быть, на работу, смотрели на нас с осторожной любовью.
Погода была просто чудесная: птички на деревьях чирикали, кошки друг на друга орали, над головой, как комарик, летал вертолет.
И тут в конце улицы я заметил скопление граждан. Что-то там такое происходило. Словно бы радуга стояла над их головами, а на стены окружающих домов падали разноцветные отсветы. Не скрою, активность граждан меня заинтересовала.
Мы подошли.
На том месте, где еще вчера кроме грязи ничего не было, теперь стояло замысловатое сооружение. Выглядело оно как приготовленная для нового года игрушка. Этакий похожий на однорукого бандита вертикально поставленный пара… паралле… лелепипед, блин! Весь какой-то сияющий, праздничный. И люди вокруг него тоже были какие-то сияющие, праздничные. Если бы не летавший над головой вертолет, было бы совсем хорошо.
Что тут было самое интересное, так это то, что пара… ллеле… пипед, блин, не просто стоял, а играл попурри. «Хэппи бёрздей ту ю», «Калинка», «У самовара я и анаша». Ну и все в том же духе.
Я усадил Димона на скамейку, а сам спросил:
— Это что же, блин, за хреновина?
Взгляды окружающих обратились на меня.
— А хрен его знает, — откликнулся какой-то пролетарий с гигантской авоськой в руках.
— С утра тут стоит, — сказал другой.
— А зачем?
— А хрен его знает. Сами вот стоим тут с утра, ни хрена не поймем.
— Это, наверное, для молодежи, — предположила культурного вида тетка.
— Ага, чтоб народ опять обмануть. У-у, дерьмократы поганые!
Все поглядели на того, кто это сказал. Однако старик, по виду пенсионер, не произнес больше ни слова.
— Извините? — обратился тут ко мне некто в очках. — Мы здесь уже высказали каждый свое мнение, но… к какому-либо конкретному выводу так и не пришли. Может быть, вы что-нибудь подскажете?
Некто в очках замолчал, ожидая ответа. Я же, в свою очередь, уставился на него, силясь разглядеть его более детально, однако, кроме очков, по-прежнему ничего не видел. Тогда я снова посмотрел на пара… ллелелеле… лелепипед, блин!
— Может быть, Димон знает.
— А кто это? — спросили очки.
Я поглядел на Димона. Он был там, где я его и оставил. Сидел на скамейке, упираясь в нее обеими руками, и медленно поворачивал голову то в одну, то в другую стороны. Лицо его было по-прежнему неподвижное. Как относиться к окружающему бытию, он, судя по всему, еще не определился.
— Димон! — позвал я его.
Он повернулся ко мне.
— Иди-ка сюда.
Димон встал. Чтобы удержаться на ногах, ему пришлось проявить воистину чудеса эквилибристики. Подойдя, он тут же повис у меня на плече, а голову уронил на грудь.
— Это мой друг Димон, — сообщил я. — Димон, скажи людям «здравствуйте».
— Бу-бу-бу, — выдавил из себя Димон, не поднимая головы.
— Вы полагаете, он знает? — спросили очки.
— Он у меня с высшим образованием, — сказал я. — Димонушка, ну-ка, скажи людям, что это за хреновина?
Так как Димон по-прежнему не реагировал, мне пришлось приподнять его голову за волосы. Минута ушла на то, чтобы глаза его сфокусировались на пара… блин… лепипеде.
— А х-х… — начал он и замолчал.
— Что-что? — переспросили очки.
— Х-х… — начал опять Димон.
Давешняя тетка воскликнула:
— При детях не выражаться!
Димон посмотрел на нее ясными глазами, потом такими же ясными глазами посмотрел на детей, точнее, на девочку — по виду, первоклассницу, с косичками и в белом переднике, которая с жадным, как и все, вниманием ожидала, что дядя скажет.
— А х-хрен… его знает, — сказал наконец дядя и снова уронил голову на грудь.
— Ну, — сказал я, — если Димон не знает, то не знает никто.
— Это вопрос спорный, — не согласились очки.
— А может, посмотреть, что у него внутре? — предложил пролетарий.
— Да разбить его к черту! — сказал пенсионер с неприступным лицом. — Это точно Чубайс придумал. Да когда ж это кончится?! Сколько ж можно над народом эксперименты производить?! Мы в сорок пятом немцев разбили, а теперь они нас изнутри…
— А может, тут давать что-нибудь будут? — предположил пролетарий номер два.
— Ага, дадут, а потом догонят и еще раз дадут.
— Кто?! — рявкнул Димон, поднимая голову и угрожающе озираясь по сторонам.
— Да никто, — поспешил я его успокоить. — Отдыхай.
— Нет, я их всех… на хрен… блин… замочу!
Пришлось Димона снова усадить на скамейку. Вокруг параллеле… блин… пипеда разгорелась между тем дискуссия. Председательствовали очки. Так как народу собралось уже изрядно, он призывал всех высказываться по очереди. Его не слушали, и каждый орал, что хотел. Обстановка, словом, была очень веселая. Только вот вертолет над головой не летал бы…
И тут попурри замолчало.
«Внутре» параллеле… пипеда что-то пару раз мелодично тренькнуло, а потом вдруг сказало:
— Дайте десяточку!
Вокруг тут же воцарилось молчание.
— Чего? — переспросил пролетарий.
— Десяточку, говорит, дай, — сказал пролетарий номер два.
Пролетарий номер один посмотрел на ящик с настороженным удивлением.
— Ишь ты, — пробормотал он. — А на хрена?!
— А чтоб народ объегорить! — сказал пенсионер, плюнул в сердцах и, расталкивая собравшихся, двинулся прочь.
— Аттракцион, что ли, какой? — предположили в толпе.
— Так будут тут давать чего или нет?
— Это, наверное, социологический эксперимент какой-то, — предположили очки. — Как, мол, население будет реагировать на необычные факторы. Что бы ни случилось, надо оставаться в пределах культурного поля.
— Да разбить его к черту! — сказал пенсионер снова, который вернулся, так как без народа долго не мог.
— А что если и вправду дать? — предположил тут Димон.
Как-то незаметно он снова оказался в гуще событий. Причем, что было еще более удивительно, он выглядел совершенно трезвым. В чем тут причина, я, признаться не понял. Да и не до того в тот момент было — события вокруг замысловатого сооружения развивались стремительно.
— Ну так и дай, — сказал пролетарий ехидно.
Димон пошлепал себя по карманам.
— Нету, — сказал он сокрушенно.
— А у товарища?
— У нас только на опохмелку, — сказал я поспешно.
— Да ладно, — сказал Димон. — Интересно же.
Я подумал и полез в карман за десяткой. Все с интересом ждали, что будет дальше. Подойдя к параллелепипеду, я сунул в щель купюру и принялся ждать. Долго ждать не пришлось.
Внутри аппарата что-то забулькало, потом со скрежетом провернулось, и из середины выскочил пластмассовый ящик. В ящике явно что-то лежало. Нагнувшись, я пригляделся и увидел, что там лежит телефон. Обычный сотовый телефон фирмы «Nokia», черный, в черном же полупрозрачном футляре. Я неуверенно его взял. Все смотрели на меня с настороженным ожиданием.
— Всего за десятку, — пробормотал пролетарий.
— Поддельный, должно быть, — предположил пенсионер неуверенно.
— Да нет, — сказал я. — Вроде бы настоящий.
Я понажимал кнопки, заглянул в отделение для аккумулятора.
— А ну-ка еще раз, — пробормотал я, доставая червонец.
Очередную купюру аппарат проглотил с тем же удовольствием, что и предыдущую. В пластмассовом ящике в этот раз оказался подарок покруче — стильный ноутбук от Самсунга, всем своим видом говоривший, что владеть им может не какой-нибудь хухры-мухры, а очень состоятельный человек.
Когда я еще за два червонца обрел DVD-проигрыватель и MP-3 плеер, народ зашумел.
— Я тоже хочу, — объявил пролетарий решительно.
— Ветеранам без очереди, — сказал пенсионер.
— А я женщина, — сказала культурного вида тетка.
Возле аппарата образовалась давка. Нас с Димоном оттеснили в сторону, чему мы, впрочем, не сопротивлялись, так как денег у нас больше не было.
То и дело мимо нас пробегали счастливые обладатели всевозможных призов. Культурная тетка со стиральной машинкой; тащивший на своем горбу письменный стол очкарик. Давешнему пенсионеру, красному от натуги, достался телевизор «Садко».
Мы с Димоном аккуратно сложили в пакет наши приобретения и стали смотреть, что будет дальше.
Тут моя новая мобила тихонько так тренькнула.
— Да, — сказал я в трубку.
— Вас беспокоит альфа Центавра, — сказали на той стороне.
— Да, — сказал я. — Слушаю вас.
— Как вам наши подарки?
— Очень неплохо. А можно еще?
— Разумеется. Только вам лучше развивать свои технологии самим. Основной упор сделайте на нано…
Что невидимый респондент говорил дальше, я не расслышал. В трубке раздался оглушительный треск, и голос пропал. Вместе с этим над нашими головами раздался грохот, и прямо на дорогу приземлился давешний вертолет, из которого с калашами и резиновыми демократизаторами в руках стали выбегать добры молодцы в камуфляжной одежде. На их действия было любо-дорого смотреть. За считанные секунды они взяли толпу в кольцо. Какой-то полковник с мегафоном в руках стал говорить:
— Граждане, это провокация. Прошу соблюдать установленные законом порядки. На территории России действует принятая народом конституция. Соблюдайте дисциплину и не поддавайтесь провокациям.
Между гражданами и военными началась бородинская битва, целью которой были исторгнутые параллелепипедом вещи. Стиральную машинку и письменный стол конфисковали быстро, а вот с телевизором «Садко» пришлось повозиться. С закаленным в степях Сталинграда пенсионером совладать оказалось не просто.
Один из военных подошел и к нам.
— А вы ничего такого не брали? — спросил он, окидывая нас недоверчивым взглядом.
— Не, — сказал Димон. — Мы законопослушные граждане.
— А что это за мобильник у вас?
— Мой, — сказал я. — В Доме Быта на Московской купил.
Военный, мощную фигуру которого не смог скрыть даже бесформенный камуфляж, окинул нас еще одним недоверчивым взглядом и сказал:
— Идите домой. Нечего тут…
Чтобы его не раздражать, мы послушно отошли шагов на десять.
Подле параллелепипеда между тем происходила настоящая драма. Никто не хотел уступать. Тугой водоворот сцепившихся тел напоминал штормовое торнадо.
|
Спасибо, Татьяна! Может быть... 
а кто знает)))