хибара, делали, как говориться, на скорую руку, - каркас сбивали из кривого, бракованного бруса, необрезную доску (горбыль) нашивали внахлёст, внутренние стены обивали картоном, крыша крыли рубероидом.
Теперь всё было серьезно. Папа, скопив денег, купил кирпича для фундамента, сосновые бревна на каркас и крышу, струганые доски: на обшивку стен и потолка потоньше и специальные - толстые, половые. На крышу – листы оцинкованного железа, которые выписала в ЖЭКе на наличный расчет.
Папа сам выложил фундамента из красного кирпича, при этом он объяснял сыну, как заводить «углы», чтобы кладка шла правильно, на связку, и как готовить цементный раствор.
Когда пришло время, делать каркас дачи (строили в один этаж) пригласили в помощники дядю Мишу, мужа тети Зины, сестры мамы.
Пока мужики тесали брёвна, готовя из них стойки, балки, стропила по нужному размеру, Колька смотрел, как топором тешут брёвна, делают пазы и рубят стамеской отверстия под шипы. И несказанно обрадовался, когда батя подвёл его к готовой балке, дал ему стамеску и сказал.
- Руби по размеру, вот по этим рискам. Видишь, с краю!
Потом Колька прибывал гвоздями доски, обшивая наружные стены дачи.
И если гвоздь гнулся, отец говорил сыну так.
- Не гвоздь виноват, а твои руки-крюки и неверный глаз. Он прямой, куда его направишь, куда он и пойдет.
5
Он улыбнулся, вспомнив эти слова отца. Колька пошёл по стопам отца – после школы, окончив военное училище, уехал служить на Дальний Восток и послужил там до окончания срока выслуги. Вышел на пенсию в сорок три года, в звании майора. Изредка, в летний отпуск, он приезжал в родной город и, неизменно, заставал родителей в саду. Сын был этим доволен – будучи уже на пенсии, они занимались любимым делом на природе, среди цветов, и были здоровы, атмосфера сада действовала на них благоприятно. Однажды мама сказала сыну: «Если бы не сад, мы бы давно уж…!», и махнула рукой куда-то вверх.
Папа умер первым. Колька, по причине его отсутствия в стране, не смог попасть на похороны отца. Через год мать уже сильно болела. К её кончине он успел и хоронил её сам.
Сейчас Колька стоял в родительском саду и мысленно сказал:
«Простите меня, если можете!»
Легкий ветерок зашевелил кроны деревьев, и сыну показалось, что родители услышали.
«Папа! Я хотел жить так, как жил ты. Именно, поэтому я пошёл в армию. Служил честно, как и ты. Женился, у нас есть сын. Что же дальше!? …»
Порыв ветра прошелестел листьями, любимая папина яблоня склонилась большой ветвью, а в дому хлопнула незакреплённая ставня на боковом окне.
«Я понял! Спасибо, отец!»
СПАСИБО!