Я полюбил тебя, лишь увидал впервые.
Я помню, шел кругом ничтожный разговор,
Молчала только ты, и речи огневые,
Безмолвные слова мне посылал твой взор.
За днями гасли дни. Уж год прошел с тех пор.
И снова шлет Весна лучи свои живые,
Цветы одели вновь причудливый убор.
А я? Я все люблю, как прежде, как впервые.
И ты по-прежнему безмолвна и грустна,
Лишь взор твой искрится и говорит порою.
Не так ли иногда владычица-Луна
Свой лучезарный лик скрывает за горою,-
Но и за гранью скал, склонив свое чело,
Из тесной темноты она горит светло.
Веришь ли ты в то, что когда-то души, поселившиеся в наших телах, чувствовали тоже самое, что и теперь, видели те же эмоции в наших глазах, но было это много веков назад? Веришь ли в переселение душ? Нет ли у тебя чувства, что вот это прикосновение рук и тепло, которое я чувствую, прислоняясь к твоему телу сейчас, было раньше? Мы должны были встретиться тогда, и я должен был сказать тебе это еще семь веков назад, возможно. Я должен был произнести эти слова, и эта ночь должна была случиться еще в то время, когда ты была так молода, и твои глаза всё так же увлажнялись от сладко-соленых слез. Случиться это должно было в 1274-м, ты помнишь, на том майском празднике во Флоренции! Тогда я впервые почувствовал тепло твоей руки, которую ты позволила поцеловать мне в знак внимания. Уже тогда я понял, что это именно ты, и что это случилось еще раньше, еще до нашего рождения.
Такое роскошное платье может быть только у женщины благородных кровей. Платье, которое ты надела в тот вечер, оно было расшито золотыми нитями, а тончайшая ткань, собирающаяся слоями в складках, создавала ощущение воздушности. Средневековая обходительность, интригующая улыбка твоя заставляет умиляться меня. Я заметил твою манерность! Голубая кровь чувствуется в каждом движении, в изгибах шеи, во взгляде, в звонком, таком чарующем смехе. Тонкость манер, осанка, всё в тебе выдает светскую львицу, которая не чуждается интриг и интриг сердца. В твоем взгляде было искушение, ты готова была играть со мной на тончайших струнах намеков и улыбок. Ты поворачиваешься ко мне и ярко улыбаешься. Нас представляют друг другу. Но я заметил, как лишь на одну секунду, лишь на один почти незаметный момент улыбка сходит с твоего лица, словно бы ты увидела что-то бесконечно важное во мне. Ты подаешь мне руку, и я ее целую. Твой запах, запах твоей кожи, мягкость твоей ладони, всё выдает лишь одно ощущение – это не первая встреча наша. И когда-то я уже тебя видел, когда-то уже целовал твою руку, и целовал тебя.
- Sei incantevole! Sin fin agradable conocer, encantador Beatrice - произношу я с некоторым трепетом в голосе.
- Sono lusingata dalle tue parole. Sono anche molto lieto di incontrarvi. Sentito parlare molto la tua creativit;, e se ad essere sincero, ti ammiro, Dante.
- Non vale la pena, credetemi. Ma ora posso dire con assoluta certezza che non vi ; niente di pi; bello il tuo volto, non ho mai incontrato. - Vuoi essere cos; gentile da camminare con me in questo parco? Vorrei saperne di pi; su di te. - Per me questo ; un grande onore e il piacere della bella Beatrice.*
Когда я отпустил твою руку, в голове и где-то в животе стали образовываться маленькие розовые кусочки чувств, которые взрывались в крови и переполняли меня розоватым туманом влюбленности. Неужели ты обратила на меня внимание? Неужто я интересен тебе, о Беатриче? Разве могу я, такой бесхитростный и серый человек, жалкий Данте, быть интересен тебе, девушке из высокого рода и безупречной внешности? Флоренция была полна аристократии, алчности и предрассудков в то время. Но когда я увидел тебя, всё стало безразлично. Ведь ты была рядом!
Ты быстро двигаешься к машине. Обычно по утрам ты именно так ведешь себя: делаешь всё быстро и правильно. В целом, ты всегда была правильной, всегда безупречной. Но сегодня… ты садишься в машину, нажимаешь кнопку включения двигателя и сразу трогаешься с места. Тебе кажется, что день и то событие, на которое ты едешь, значить будут для тебя больше, чем всё, что было раньше. Ты нервничаешь. У тебя предательски болит рука. Ты на ходу разглядываешь свои ноготки, думая о том, как ты будешь их пускать в ход, когда придет время. И ты не понимаешь себя. Сто. Ты давишь на педаль газа, совсем не задумываясь о скорости. Тебе хочется ускорить события, увидеть его, почувствовать его запах, тот самый, который в последний раз ты, девушка красивая и совершенно без предвзятостей, ощущала более семисот лет назад. Ты хочешь вспомнить Флоренцию, где не была, вспомнить его лицо и его голос, почувствовать вкус его губ, каким он был в твоих снах и твоих видениях.
Откуда такая уверенность в том, что все это правда? Откуда, дорогая моя Беатриче, ты так убеждена, что даже мне хочется поверить в это?
Сто сорок. Ты уже не слушаешь радио, оно всегда отвлекает, но только не сейчас. Какие-то надоедливые машинки преграждают тебе путь, но ты задумываешься только о том, что было раньше, концентрируешься на эмоциях, которых нет в тебе, но есть в твоей душе, в твоем прошлом. Когда-то – это время нашего прошлого, которое мы не помним. Когда-то – это наши прошлые жизни, полные чувств, эмоций и ощущений. Но мы слишком ограничены, чтобы помнить всё это.
Помнишь тот вечер, Беатриче? Помнишь ту нежность, которая витала между нами и закрадывалась в твои волосы? Твое роскошное платье и очаровательная улыбка, твоя обходительность со мной, твой взгляд… Я полюбил тебя не в тот момент, я любил тебя раньше. Хоть и не встречал до этого. Мы гуляли по парку, и ты смущенно улыбалась мне. Тебе нравилось слушать мои слова, мои размышления. Что может быть смешнее, чем когда Данте говорит! Ты таинственно заглядывала в мои глаза и пыталась поймать там то, что я уже далеко запрятал в себя, чтобы ты не догадалась. Но казалось, что ты выискивала это в моих зрачках и, найдя то, что пытливо искала, улыбалась мне. Главное, что мы понимаем друг друга. Я взял тебя за руку и сказал: «А может ли случиться так, что мы виделись раньше где-то? Ведь в Вас есть знакомые черты, которые столь родны мне, что я не могу этого выразить». И ответом было мне: «Я чувствую к Вам то же». Интимность и смущение были так нам знакомы, но при этом ты позволила мне сделать что-то бесконечно важное. Ты дала мне свою руку. А я припал к ней губами, сладострастно стал целовать ее, даже не задумываясь о последствиях. Я целовал твою ладонь, прижимался к ней щекой и целовал каждый твой пальчик. Ощущение, когда целуешь руку любимой женщины сравнимы с ощущением нежности, которую испытываешь, когда рождаешься. В моем жесте, когда я целовал твою ладонь, было то объяснение в любви, которое ты просила. И тебе это нравилось. А потом ты сказала: «В следующую ночь», - и отпрянула от меня.
Ты отдернула руку от руля машины. В ужасе стала смотреть на нее, не понимая, что с тобой происходит. И лишь случайно бросила взгляд на спидометр, где значилось сто девяносто. Ты стала успокаиваться. Так ты точно ко мне не доедешь. В каком-то полусне ты смотрела на свою руку и в ужасе понимала, что она пахнет моими поцелуями. И когда машина добилась скорости сто десять, ты прислонила свои пальчики к губам и поцеловала их. Ты вспомнила, вспомнила меня!
Мы никогда не виделись с тобой ранее. И возможно, никогда не увидимся вновь, дорогая моя Беатриче! Я пришел на то же место и ждал тебя, восстанавливая в памяти все образы, которые принадлежали тебе. Я пылал страстью к тебе, мне хотелось целовать тебя, хоть ты и была более знатного рода, чем я. Флоренция того года не терпела этого. Мне хотелось прикоснуться к твоим плечам и вкусить запах твой, Беатриче. Хоть и вряд ли я был достоин этого, ведь моя внешность вряд ли привлечет тебя. Я хочу обладать тобой полностью, быть с тобой рядом всегда и читать твой взгляд сейчас и веками позже! Но как долго я должен ждать тебя? Ведь ты отвергнешь меня в следующий раз, я знаю это. И что означает твой последний жест перед расставанием? Ты протянула мне белоснежный платок, расшитый цветами. Ты дала мне его и сказала о нашей встрече. Уже сутки этот платок, обладающий твоим дивным женственным запахом, не покидает меня.
Машина медленно двигалась по крайней правой полосе, а ты высматривала место, где мы обязались встретиться. Здесь решили встретиться мы спустя семьсот тридцать пять лет с момента нашей последней встречи. Ты остановилась и стала всматриваться, но не увидела меня там. Неужели я опаздываю…
А я ждал тебя на следующий вечер в том парке, сжимая платок в руках и прикасаясь к нему губами. И представлял, как будешь ты смотреть на меня теперь, Беатриче. И что ты сможешь почувствовать, когда я буду откровенен с тобой, когда я скажу тебе обо всем. А ведь мне стольким поделиться нужно: рассказать о том, как долго я тебя искал, и как много трепета внутри при виде твоего лица. Как важно мне быть рядом…
Ты стоишь у припаркованной машины и вглядываешься в дорогу. Люди идут тебе навстречу, многие мужчины отмечают твою красоту, многие даже намекают на знакомство взглядом. Но ты настолько искусна в отвержении, что из них вряд ли кто-то бы подошел к тебе сейчас. Ты ждешь только одного человека. Того, кто ждал тебя столько лет назад.
Я ожидаю. Мои глаза полны тревоги. Где же ты, моя Беатриче? Отчего ты не являешься ко мне, ведь время и место мы обусловили сполна.
Ты не пришла, любовь моя. Я ждал тебя всю ночь и утро всё. Но не было тебя. Возможно, я должен встретиться с тобой чуть позже. Но когда?
Ты ждала меня, сжимая в руках какие-то клочки бумаги. Я вижу, ты перечитываешь их. В них я, в каждом слове, в каждом взгляде и каждом обороте слов. Но кто я? И я ли Данте, которого ты ждешь?
Мы встретимся однажды, возможно и сейчас. Но может так случиться, что жду тебя я за семьсот лет раньше, чем ты меня. Посмотрим, как судьба распорядится, о милая моя Беатриче!
*
- Вы очаровательна! Бесконечно приятно познакомиться с Вами, прелестная Беатриче, - произношу я с некоторым трепетом в голосе.
- Я польщена Вашими словами. Мне тоже очень приятно встретить Вас. Многое слышала о Вашем творчестве, и если быть искренней, я восхищаюсь Вами, Данте.
- Не стоит, уж поверьте. Но теперь я могу сказать с полнейшей уверенностью, что ничего более прекрасного, чем Ваш облик, я в жизни не встречал.
- Не будете ли Вы столь любезны прогуляться со мной в этом парке? Мне бы хотелось лучше узнать Вас.
- Для меня это большая честь и удовольствие, о милая Беатриче.
