прикрыла лицо:
- Не смотри на меня, не надо, я не хочу, чтобы ты запомнила меня такой, - Соня еле шептала...
Сев рядом с ней, я взяла в ладони её невесомую руку:
- Соня, ты выздоровеешь, увидишь, всё будет хорошо. Поправишься, а лысина - ерунда, у тебя столько красивых париков, будешь носить, пока волосы не отрастут...
Она отрицательно покачала головой:
- Нет, ничего уже не будет хорошо... Прошу тебя, сделай для меня две вещи. Позвони Майклу, пусть он не беспокоится, всё случилось после его отъезда.
Она помолчала, собираясь с силами:
- Нас позвали на вечеринку, заплатили кучу бабла при условии - не предохраняться. Я решила - пронесёт... Не пронесло... И ещё. Пусть с меня всё это снимут, мне оно уже не нужно...
Я сунула врачу тысячу долларов и стояла в стороне, пока Соню освобождали от облепившей её паутины.
Потом легла с ней рядом, положила её голову на своё плечо. Я рассказывала феерические истории, как она выздоровеет, и мы отправимся в кругосветное путешествие, которое завершим в Париже. За это время у неё отрастут волосы. Нас встретит Майкл, и они с Соней поженятся. Соня будет самая красивая на свете невеста, настоящая принцесса. В подробностях описала, какое на ней будет шикарное платье и кольцо с бриллиантом и музыка и танцы до утра. А я, как подружка невесты, нацеплю её морковно-фиолетовый парик, и, может быть, в меня тоже влюбиться принц или, в крайнем случае, король...
Соня слушала, улыбнулась, закрыла глаза и, вздохнув в последний раз, отправилась в вечность...
Смерть Сони добавила льдинок в моё раненое сердце. Образовалась ничем не заполненная пустота, и я не знаю, чтобы с собой сотворила, если бы не работа, не главная роль в новом фильме.
Я любила, страдала, сгорала от страсти, но только на экране.
В один их дней, во время съёмок Венера пригласила меня к себе и начала свой странный монолог. Она смущалась, запиналась, и это было так на неё не похоже...
ГЛАВА 17
ДЖЕННИ
... Когда Флора пришла к нам и обнаружила, что дверь не заперта, женщины, ошарашенные одной догадкой, бросились к Сюзи в комнату.
Кроватка была пуста, исчезли коляска, тёплое одеяло и детская сумка.
Мамы тоже не было дома...
Мы с Тони, приехав, застали дома плач, стоны и океан слёз. Клер сидела на стуле, тихонько покачиваясь, и повторяла, как испорченная пластинка:
- Девочка, моя доченька, где ты? Я плохая мать... Меня нужно посадить на электрический стул...
Флора вторила ей в такт:
- Я виновата, во всём я виновата...
Некогда мне было выяснять, в чём она виновата, я бегала на кухню за каплями, и это отвлекало от печальных мыслей.
Я бы так и бегала дальше, но Тони схватил меня за руку. Он единственный сохранял видимость спокойствия:
- Ты ни тем занимаешься. Иди к маме в комнату, проверь, во что она оделась. И взяла ли деньги...
- Я не знаю, где деньги.
- Никто ничего в этом доме не знает. Картина висит над кроватью, осенний пейзаж, за ней она прячет деньги... И ещё... Так, чтобы Клер не видела, посмотри, во что она одела ребёнка.
За окном, усугубляя наше невесёлое настроение, нависли тёмные тучи, и пошёл дождь вперемежку со снегом. Тревога не покидала меня, холодно, дождь. Куда, куда маму понесло в такой день с маленьким ребёнком!?
Флора перестала плакать и ушла хозяйничать на кухню. Клер перестала бубнить и отправилась помогать Флоре. Присутствие Тони внушало всем надежду. Я пошпионила по комнатам и доложила брату результаты:
- Ребёнок тепло одет, шерстяной костюмчик и утеплённый красный комбинезон на меху. Мама надела джинсы, сапоги и синюю длинную куртку с капюшоном. Денег нет, паспорта тоже нет.
- Так, я звоню в полицию. - Заявил Тони.
- Да? И что ты там скажешь?
- Как что? Так и скажу, что пропал ребёнок...
- Ребёнок пропал... ха, восьмимесячный ребёнок вот так просто взял и пропал...
- Не просто так, Дженни, не делай из меня идиота. Скажу, что мама увезла ребёнка неизвестно куда...
- Ага... А тебя спросят: "Она кто ребёнку?"
А ты скажешь: "Бабушка".
А они тебе: "Так что бабушка не может погулять с внучкой?"
А ты: "Бабушка у нас ненормальная!"
А они тебе: "Кто же оставляет маленького ребёнка с ненормальной бабушкой. И вообще два часа ещё не повод для волнения..."
Тони задумался... Он думал пять минут:
- Я знаю, где мама. Она уехала к папе в Чикаго.
Прямой поезд The Lake Shore Limited из Янки-Сити в Чикаго отправляется в полдень с Ренн Стейшн. К вокзалу подъехало такси, водитель помог женщине в синей куртке достать коляску, уложить ребёнка и проводил её до входа. Женщина купила билет в купейный вагон с детским креслом и разместилась на нижнем сидении. Вскоре в вагон вошла ещё одна женщина с билетом на верхнюю полку.
- Какой очаровательный ребёнок, - сказала она женщине в синей куртке. - Внук? Внучка?
- Нет, это мой мальчик, мы едем к папе.
Удивлённая попутчица промолчала, маме ребёнка было явно под шестьдесят. Но ещё больше она поразилась, когда та, покормив ребёнка детским питанием из баночки, стала менять подгузник. Это была девочка, а не мальчик... Попутчица решила, что она просто ослышалась и соседка сказала не "бой", а "бэби".
Поезд прибыл в Чикаго утром. Мама позвонила папе с вокзала:
- Дорогой, ты так долго не приезжал. И мы решили с Кевином навестить тебя.
Папа ждал её звонка, предупреждённый нами:
- Хорошо, любимая, - ответил он, - я уже еду за вами...
ГЛАВА 18
АДЕЛЬ
Я любила, страдала, сгорала от страсти, но только на экране.
В один их дней, во время съёмок Венера пригласила меня к себе и начала свой странный монолог. Она смущалась, запиналась, и это было так на неё не похоже...
Съёмки происходили на территории киностудии, где за павильоном располагался огромный тенистый парк-лес, использующийся для натурных съёмок. Хотя и обещали дождь, но день был тёплый солнечный, ветер приносил запахи хвои и приятную прохладу. Венера выходила из здания с блокнотом в руке, что-то осматривала, ощупывала и уходила. В один их таких променажей она позвала меня за собой. И пока гримировали под "меня" профессиональную наездницу, пока Рауль Дельгадо, окутанный дымом сигары, передвигал свои камеры с места на место, а Неполэ меланхолически допивал чай, я испарилась вместе с Венерой.
Надет на мне был мужской костюм для верховой езды, бежевые кожаные брюки, синий фрак, на ногах - высокие ботфорты. Согласно сценарию, я убегала, переодевшись от строгого батюшки, вознамерившегося выдать дочь замуж не по любви.
У меня маленькая ножка, с трудом подобрали сапоги, да и те были мне велики, внутрь натолкали бумагу. В коже и шерсти было безумно жарко, и я с удовольствием сбежала в прохладу кондиционера.
Венера в павильоне занимала одну комнату с Неполэ. На её столе стоял пузатый компьютер, печатающее устройство, факс, лежали бумаги. Стол режиссёра был девственно чист. Всё, что ему нужно было для работы, предоставляла Венера, остальное он хранил в голове.
Поправив идеально сложенную стопку бумаг, Венера произнесла:
- Адель, ты молодая красивая девушка, начинающая актриса, без пяти минут звезда. Пора создавать свой имидж. А ты всё одна и одна... Ты знаешь, публика любит любовные романы, скандалы, свадьбы и разводы...
Я не успела раскрыть рот и напомнить Венере о своём пяти дневном романе с Краутсом, но она перебила:
- Знаю, знаю, что ты скажешь. Это был мимолетный эпизод, о нём почти никто не знал, а кто знал, давно забыл.
Меня осенило! Озарило! Венера сватает мне Марка Неполэ! Ужас! Ужасный ужас! Знаю, так не говорят "ужасный ужас", но именно "это" я испытывала в данный момент. Я очень уважаю режиссёра, преклоняюсь перед его талантом, но... Но при одной мысли, что можно улечься с ним в постель, и заниматься тем, что интеллигентно называют любовью, меня передёрнуло... Всё это, похоже, было отражено на моём лице, потому что Венера расхохоталась и смеялась от души так, что тушь потекла по её щекам. Мне же было не до смеха. А в голову заползла новая мысль, абсурдней первой. Она лесбиянка и пылает ко мне страстью, потому так смущается и запинается. Я ведь ничего не знала о её личной жизни. Да, у неё есть взрослый сын, которого Венера тщательно ограждала от мира кино. Я никогда не видела её с мужчиной, но... и с женщиной тоже... Нет... не может быть... Как мне из всего этого ужаса выпутаться... Ни до чего я не додумалась, так как Венера меня ошарашила:
- А что ты скажешь о Рауле Дельгадо? Красив, успешен, богат и явно не равнодушен к тебе.
- Кто? Этот с в... вечной сигарой во рту? Как можно с таким поцеловаться? И с чего ты взяла, что я ему нравлюсь?
- Да ты посмотри, как он тебя снимает. Как его камера любит твоё лицо, глаза, губы. Подумаешь, курит... А если он бросит?
- Бросит? Если бросит, я подумаю. - Я ляпнула просто так, лишь бы прекратить этот бессмысленный разговор.
И тут меня вновь осенило-озарило! Второй раз за одно утро. Звезда что ли родилась новая или умерла? Или просто сегодня Всемирный День Озарений?
- Венера, скажи, вы с Неполэ любовники?
- Ишь ты, какая догадливая. Да, мои цурыс... Уже много лет. И сын от него.
- А почему вы...
- Адель, ну какой из Марка муж. Я ему Терезу Прайс сосватала, думала общность интересов, а ничего хорошего из этой затеи не получилось. Он двадцать четыре часа в сутки думает лишь о фильмах, снятых им, снимающихся и тех, которые он будет снимать. Нам и так хорошо.
Влюблённый в меня Дельгадо орал в рупор:
- Где эта чёртова Линден, туда её растуда? У меня освещение налажено, дублёрша готова, через час будет дождь. Кто-нибудь притащите её на площадку за волосы, только причёску не испортите...
Через три дня, сняв с себя кринолин и корсет, я стояла обнажённая в своей раздевалке и почёсывала спину. Без стука отворилась дверь, и вошёл Рауль. Я даже не дёрнулась, чего уж там. Он видел все мои прелести, когда снимал в интимной сцене с Краутсом, только сейчас на мне и трусиков не было. Мужчина критически оглядел меня с головы до ног:
- Ты, как на мой вкус, худовата, но вполне соблазнительна. Я вечером за тобой заеду, и поедем кутить?
Пожав голыми плечами, я прикрылась полотенцем.
Рауль помолчал, повернулся и вышел, тихонько закрыв дверь. Я не знала, что и подумать, значит это не просто выдумки Венеры... Как же я с ним пойду, он будет обкуривать меня со всех сторон, а потом сразу в койку? Я не готова...
Дверь приоткрылась. Рауль всунул голову и добавил:
- Одевайся попроще. Кстати, я бросил курить...
Продолжение следует...
