Старый стул стоял, заваленный газетами, в глубине застекленной лоджии, доживая свою расшатанную жизнь.
Cтулья - лучшие хранители тайн когда-то сидевших на них людей.
В молодости своей у этого стула с потрескавшимся лаком и с рассохшимимся суставами всех своих деревянных частей было много таких тайн. Когда-то его, еще пахнущего фабричными ароматами мебельного лака и свежеструганного дерева, привезли в этот дом вместе с братьями и родственниками, которых так красиво называли обеденным гарнитуром...
Тогда было так приятно строять вокруг овального стола посреди комнаты, переглядываясь и незвучно перешептываясь. Стулья любили застолья, потому что на них садились новые люди, а ведь с каждым новым человеком стул в своей жизни становился намного богаче.
Наш балконный стул до сих пор завидовал стулу-брату, запертому в кладовке. На нем и сидело больше людей, да и сейчас пусть на него не садятся, а становятся, чтобы лампочку закрутить или при ремонте...
Кладовочному брату просто повезло, что он умудрился еще не рассохнуться. Хотя и балконный пережил остальных своих собратьев. И место на лоджии было далеко не самым худшим для старости. Можно же ведь было оказаться на свалке, а то и вообше попасть в костер, разжигаемый на задворках юными озорниками.
Так что, казалось, грех было жаловаться на судьбу.
Просто хотелось чего-то большего.
А приходилось сожительствовать с наваленными в беспорядке на его сиденье газетами, старевшими моментально, с каждым днем, и филосовствовать о разных течениях жизни.
И перебирать в памяти тайны всех сидевших когда-то на нем людей...
