Самосвал разгрузился у песочницы, когда дети ещё спали. Было июньское утро. От земли исходил и таял едва уловимый голубоватый туман. Политые газоны благоухали свежестью. Часто набегал ветерок, и высокие травы звенели созревающими венчиками семян. Казалось, вот-вот послышится музыка. То ли скрипками зазвучат деревья, то ли неведомая рука коснётся золотых лучей солнца… Но непременно будет музыка. Она ожидалась, словно уже слышалась, наполняя торжественным гимном яркую солнечную купель.
Такая стояла тишина.
Но двор пробуждался. То слышался стук каблуков по асфальту, то аккорды на пианино из чьих-то окон… И вдруг во весь голос:
- Ура-а-а!
Это Витька Глазов отправился гулять. Он, было, побежал к скверу, где заманчиво порхали бабочки, но резко остановился и замер. Целая песочная уймища, никем не тронутая, стояла перед ним.
- Во, глянь! – удивился мальчик и живо ступил в сыпучую прохладу.
Забравшись на вершину горки, он с визгом кубарем скатился вниз. Это было так здорово, что он немедля стал звать ребят!
- Серёжа, Лена… Глядите!
Мой Серёжка отодвинул компот.
- Ты куда?!
Но он уже выскочил из квартиры.
Вскоре на улицу высыпали все дошколята. Золотая горка песка, как клумба, вспыхнула разноцветьем одежды. Звонкий гомон повис над двором.
Так вот она – музыка!
Кто-то уже лепил пирожки из песка, кто-то мастерил туннель для своего паровозика… И шум постепенно стихал. Детьми овладевало творчество. Нежные ладошки пристукивали по песку и на нём появлялись замки, дороги и плотины… А со стороны дома ребята вылепили «Кремлёвскую стену», отшлифовали «Красную площадь» и обсадили зелёными веточками…
- Поразительно! – заметил Витькин отец со своего балкона.
- Ну, молодцы! – радовались, глядя на детей, и другие родители. – Вылепили целый мир…
- Мир? – услышал Витька.
Он быстро сбегал домой, вынес флажок с тремя буквами «МИР» и поставил его на бугорке за «Кремлёвской стеной».
- Папа, гляди: мы построили мир.
- Играйте, играйте…
И дети увлечённо продолжали играть, пока не началась гроза.
Она внезапно надвинулась с Запада. Тучи быстро сгущались. По горизонту полыхали молнии. Гром непрерывными раскатами приближался с каждой минутой. По крышам и асфальту забарабанили крупные капли дождя. Они словно пулемётные очереди изрешетили песочницу. Зашумел ливень…
Было это 22-го июня. Наверное оттого в этот день с особой значимостью воспринимались и утренняя тишина, и солнце, и песочница… А разыгравшаяся гроза напомнила страшный июнь 1941-ого года.
- Ну, вот, - жаловался промокший сынишка, - мы такой мир построили, а тут гроза…
- Ничего, Серёжа, - успокаивал я ребёнка, - летние грозы проходят скоро.
А сам не мог успокоиться от мысли: как нелегко построить мир и как легко его разрушить!
