Глава девятая: Безжалостные глаза

Тени, проступающие сквозь багровую пелену бури постоянно меняли свою форму, то вырастая в размерах, то обрастая рогами и конечностями. Быть может это песок игрался со зрением, а, быть может, за стеной бури прятались невероятные чудовища.

Песчаная туча приближалась всё стремительней. и от рёва ветра уже не было слышно собственных мыслей. Стеклянное плато начало гудеть, отвечая на ураганные порывы, которые, то и дело, норовили сбить с ног.

Самаэль шел вперед, медленно переставляя ноги. Каждый следующий шаг давался тяжелее предыдущего. Незнакомый, огромный огненный шар Яра занимал добрую четверть небосклона, поливая солдата жидким пламенем своего света.

Рычащие голоса. пробивающиеся сквозь грохот бури, обещали жестокую, мучительную смерть, но всех их заглушал иной голос, ревущий в голове Самаэля.

- Найди путь! Найди дорогу! Иди вперед! Предстань передо мной!

В приближающейся стене песка зажглись сотни тысяч багровых искр. Самаэль знал, что это горели глаза поджидающих его там чудовищ. В их взгляде явственно читалась безудержная ярость, жажда крови и разрушений.

Но сила всех этих взглядов меркла перед мощью одной пары глаз, устремившей свой взор на спину солдата. Словно неудержимая лавина, этот взгляд гнал Самаэля вперед, прямо в бурю, не давая ни подумать, ни передохнуть.

Собрав всю свою волю в кулак, парень замер и тихо прошипел:

- Кто ты?! Чего тебе надо?!

- Что ты там бормочешь? - раздался неожиданный ответ.

Голос Августа выдернул парня из наваждения.

- Ты какой-то странный, - продолжал удивляться товарищ Самаэля, - будь-то спишь на ходу. Постоянно бормочешь что-то не впопад. Может проголодался?

Самаэль отмахнулся от товарища рукой.

- Херня всё, - сказал он , - Сон сегодня приснился странный, да еще и не выспался я.

Ложка пожал плечами и вернулся к меланхоличному ковырянию армейским ножом бревна, на котором они оба сидели.

После бурной на события ночи, пехота, по приказу командора, была предоставлена сама себе. Увольнительная на пол дня. Службу несли только те, чей черед был стоять на постах, да отряд охранения, вместе с инженерами. Так что солдатня предавалась праздности. Кто-то завалился спать, кто-то поспешил в город, тратить остатки жалования. Самаэль же, с Августом и Молчуном, взобрался на большое бревно, что лежало на одной из площадок внутренней стены, и лениво наблюдал за суматохой во дворе крепости. Кто положил это бревно туда, когда и зачем, знал, наверное лишь старик Коряга. Солдатня же облюбовала это место как смотровой насест, и разукрасила бревно различными неприличными словами.

- Сны - это херня, - сказал Август, нацарапав очередной мат на многострадальном бревне, - Сказка. Вот пожрать - это реальность. Голодному всё плохо - и сны плохие сняться, и солнце слишком печет, и постель жесткая. А с набитым брюхом ты этого даже не заметишь!

Гунтер фыркнул, подавившись от смеха травинкой, которую мусолил во рту. Самаэль промолчал. В словах Ложки была доля правды, как бы глупо они не звучали. Но Бес не был голоден, а постоянные, повторяющиеся снова и снова, выдергивающие его из реальности, видения. начинали беспокоить его. Но обсуждать это со своими товарищами по отряду он не собирался. Не поймут, так еще и на смех подымут.

Потому то и торчал Самаэль на бревне, всматриваясь в происходящее во дворе, в надежде увидеть Грегора. Было бы хорошо увидеть старого друга и поговорить. Хитц не стал бы рассказывать о переживаниях Самаэля всем и каждому, как непременно поступил бы Август, или даже Молчун.

Во дворе крепости, между тем, было очень людно. Там толпились новоиспеченные конные и встреченные в степи беглецы. Там же расхаживал командор Циртан, о чем-то громко споря с неизвестным Самаэлю высоким мужчиной, в потрепанных одеждах кочевника. И там же был Грегор, помогавший остальным беглецам всадникам распрячь их лошадей.

Конный отряд гарнизона заметно поредел. Только им пришлось вступить в сражение с противником, отбивая нападки одиночных дикарей, и, вместо полусотни всадников, осталось где-то тридцать. Самаэль даже испугался за друга, когда не заметил его среди остальных конников во дворе. Но молодой офицер почти тут же вышел из конюшни и присоединился к суматохе внизу.

Бес понял, что выловить друга на разговор будет не так-то просто, по крайне мере сейчас, и переключил своё внимание на спасенных гарнизоном беглецов. Их было человек десять, кто-то в потрепанных легких доспехах, кто просто в полотняных одеяниях дикарей. Оказавшись в относительно безопасность, они буквально попадали со своих лошадей, и теперь безвольно сидели кто где, не принимая никакого участия в царящем вокруг них неразберихе. Только один из них, тот мужчина, что беседовал с командором. еще проявлял признаки жизни, но все его движения были вялыми, словно он смертельно устал или спал на ходу. Еще пара беглецов сидела на тяжелом железном ящике, который они привезли с собой, и злобно смотрели на любого. кто приближался к ним на десять шагов.

Взвесь всё увиденное. Самаэль решил. что именно этот сундук и является причиной их недавнего марша.

- Интересно, что в том сундуке такого важного, - сказал он, обращаясь к товарищам.

Ложка вгляделся в указанный сундук и пожал плечами.

- Да хрен его знает, - его лицо выражало полное отсутствие интереса к происходящему, - Даже если там что-то важное, нам этого никогда не скажут. Наше дело - сапоги топтать, да пайки пожирать, пока подохнуть не прикажут. А о смысле действий пусть офицеры думают.

Молчун снова фыркнул, выражая согласие. За пять лет службы в гарнизоне, Самаэль научился различать все подвиды фырканья Гюнтера. Впрочем, поводом для гордости это умение не было.

- Разве не любопытно, - не отступал бес, вглядываясь в других беглецов, - Вдруг там золото союзных племен, или колдунство какое, мощное. Вдруг с помощью содержимого этого сундука Сумар сможет наконец-то избавиться от угрозы кочевников, а мы станем причастны к великому событию!

Гунтер снова фыркнул, усмехаясь, а Ложка пожал плечами.

- Даже если в этом ящике все пайки мира, нам их не видать. Да и Сумар не станет ничего делать с Союзом, не выгодно ему это. А вот постоянные столкновения с кочевниками - вот это выгодно. Народу есть чем заняться и есть кого ненавидеть.

Самаэль улыбнулся и потянулся, разминая затекшие мышцы.

- Представь, что настал полный мир, - продолжал рассуждать Август, - Это же будет сущий кошмар! Десятки тысяч отбросов, не умеющих ничего, кроме как шагать в ногу, останутся без дела. Пока есть угроза, их существование можно оправдать. и заставить крестьян поставлять им провизию, обдирать ремесленников военными пошлинами, валить всю вину на кочевников. Не стань угрозы - и крестьяне взбунтуются, отказываясь кормить бездельничающих дармоедов, ремесленники откажутся платить военные налоги и отбросам, а, самое главное, и армии генералов и военных советников, станет нечего жрать. Да тут такая буча поднимется, похуже всех стычек с Союзом сразу!

- И то верно, кивнул Самаэль, которому было лень вступать в политические дебаты, тем более что и его знания были почерпнуты из лекций в военной школе, да досужих рассуждений старших по званию.

Суматоха во дворе постепенно улеглась. Лошадей увели в стойла, беглецов увели отсыпаться в офицерские казармы, а сундук унесли, самолично командор и его секретарь, под надзором его уставших охранников.

Бес поднялся с бревна и махнул рукой товарищам.

- Я пошел, бывайте.

- Топай, ищи своего офицерчика, - усмехнулся Ложка.

На выпадку Августа Самаэль не обратил внимания. Он уже привык к таким шуточкам и прекрасно понимал, что ничего злого Ложка не имел ввиду. Все знали и уважали Грегора. Он прослужил с ними в отряде четыре года, прежде чем его перевели под командование живодера Мальра, для прохождения обучения на офицера.

Спустившись по узкой каменной лестнице во двор, солдат принялся высматривать друга среди усталых лиц. Вблизи было заметно, что короткое сражение с дикарями изрядно потрепало конные силы Вармарка. Было немало раненных, которых перевязывали прямо во дворе, ибо гарнизонный лазарет был чрезвычайно мал.

Самаэль покрутился некоторое время во дворе, стараясь избегать встречи с офицерами, чтобы не тратить время на ненужные уставные приветствия и расспросы, но Грегора так и не нашел. Тогда он отправился в конюшни, но там не было никого, кроме нервно подрыгивающих ушами кляч.

Раздосадованный, солдат поспешил в сторону офицерских казарм, опасаясь, что не успеет перехватить друга по дороге. В сами казармы рядовому пехотинцу дорога была заказана.

Но Самаэлю повезло - он застал Грегора на внешней стене, беседующего с одним из беженцев. Незнакомец стоял к бесу спиной и был замотан в потрепанный серый походный плащ. Ростом он был немного ниже Хитца, которого Самаэль превосходил почти на голову. Коротко стриженные каштановые волосы беженца стояли колом от длительной скачки в шлеме и долгого отсутствия нормальных условия для мытья.

Встревать в офицерский разговор было чревато, так что бес прислонился к каменному зубцу и стал ждать, искоса поглядывая на фигуру незнакомца и усталое лицо своего друга.

Увидев его, Грегор сказал что-то своему собеседнику и помахал рукой, приглашая Самаэлю присоединится к разговору, чем солдат тут же не преминул воспользоваться.

Подойдя поближе, он вытянулся по струнке и отчеканил:

- Рядовой Бес по вашему приказанию прибыл.

Грегор устало махнул рукой и сказал "Вольно". Незнакомец повернулся к солдату лицом, и у Самаэля похолодело в животе. Беглецом оказалась довольно миловидная женщина, с приятным округлым лицом, высокими скулами и правильными чертами, так редко встречающимися в пограничных землях Сумара. Небольшой шрамик над верхней губой ничуть не портил красоты незнакомки, а даже подчеркивали её.

Но не это заставила внутренности Самаэля перевернуться. С этого миловидного лица, из под тонких изогнутых бровей и длинных густых ресниц, на солдата смотрели большие глаза, цвета стали. Их взгляд, холодный. как самые ненастные ночи Моркота, казалось, пронизывали парня на сквозь, разделяя его на составляющие, взвешивая и оценивая. В этих глазах не было ни намека на доброту и нежность. Только безжалостный, холодный расчет.

- Самаэль, - обратился к парню Грегор, - проводи пожалуйста старшего лейтенанта Штосс к кабинету командора.

Самаэль понял, что беззастенчиво глазеет на незнакомку, одернул себя, и отчеканил:

- Будет исполнено!

Грегор кивнул и сказал, обращаясь к женщине.

- Рядовой проводит вас, мэм, - в его голосе не было и ни намека на льстивость и подобострастие, присущее всем словам, обращенным от младших по званию к старшим.

- Спасибо. младший лейтенант, - голос старшего лейтенанта был неожиданно низок, но приятен, - Надеюсь, нам удастся продолжить нашу беседу.

Грегор улыбнулся.

- С удовольствием, мэм, - сказал он, - А теперь прошу меня простить, но я вынужден вас покинуть.

Женщина кивнула, а Грегор поспешил в сторону офицерских казарм.

Самаэль беззвучно хмыкнул и, учтиво, на сколько позволяло его воспитание, сказал:

- Прошу следовать за мной, мэм.

- Веди, рядовой, - ответила Штосс, у только теперь солдат