Синеокая Ринь

  Мальчик-пастушок  лежал  под  огромным  Дубом  на  небольшом  холмике  и  задумчиво  смотрел  в  прозрачную  голубизну  неба.  Где-то  глубоко  внутри  него  тихо  родился  красивый  одинокий  звук.  Мальчик-сирота  не  знал  нотной  грамоты,  поэтому  сам придумал  имя  новому  звуку.
  -  Ринь, -  негромко  прошептал  пастушок, -  я  назову  тебя  Ринь.  
  Торопясь,  пока  звук  не  исчез  навсегда  из  его  памяти,  он  достал  из  холщёвой  сумки  свою  дудочку,  поднёс  её  к  губам  и  осторожно-осторожно  выпустил  этот  звук  из  себя  в  большой  мир.
  -  РИНЬ! -  неожиданно  звонко  пропела  дудочка.  
  Казалось,  вся  Природа  тут  же  замерла,  очарованная  появлением  Нового.  Коровы  насторожили  уши  и  перестали  жевать,  летняя  Жара  стыдливо  спряталась  за  спину  лёгкого  Ветерка,  который  с  любопытством,  свойственным  всем  его  сородичам,  подлетел  поближе  к  холмику.
  Мальчик  испугался,  что  этот  Ветерок  унесёт  его  Новый  звук  в  дальние  дали,  и  хотел  заслонить  его  собой,  но  родившийся  звук  был  сильным  и  смелым.  Не  испугавшись  легкомысленного  Ветерка,  он  разрастался  и  вверх,  и  вширь,  заполняя  собой  весь  заливной  луг  до  самой  дальней  опушки  леса.
  -  Не  уходи,  Ринь, -  робко  попросил  Мальчик, - ты…  Ты  такой  красивый.  Смотри,  даже  гордый  Великан  Дуб  протянул  свои  ветки  навстречу  тебе.  Прости,  что  я  прошу  тебя  остаться  со  мной,  но  я  так  одинок:  с  утренней  и  до  вечерней  Зорьки  моими  друзьями  являются  только  коровы,  но  с  ними  ни  о  чём  нельзя  поговорить,  и  узнать  от  них  что-либо  новое  -  невозможно.
  Новый  звук  начал  сгущаться  возле  Пастушка.  Сначала  появилась  лёгкая  дымчатая  фигура,  затем,  всё  более  сгущаясь  и  уплотняясь,  она  превратилась  в  синеглазую  девочку.  Одетая  в  синий  сарафанчик,  босоногая  девочка  была  бы  очень  красивой,  если  бы  не  её  кожа  цвета  небесной  синевы.
  -  Здравствуй, -  вежливо  поздоровалась  девочка.
  -  Здравствуй,  Ринь, -  обрадовано  ответил  Мальчик  и  спросил, -  ты  пришла  ко  мне  насовсем?
  -  Да,  мой  хороший.  Я  жила  далеко  отсюда,  наше  Синее  Солнце  находится  на  другом  конце  Галактики.  Однажды,  когда  я  смотрела  на  звёздочки,  то  услышала  тебя,  песню  твоего  одиночества;  мне  стало  так  больно,  что  я  быстро  побежала  к  своим  папе  и  маме  и  попросила  отпустить  меня  к  тебе,  на  вашу  планету.  Мама  сначала  не  хотела  меня  отпускать,  но  я  спела  им  твою  песню  одиночества,  тогда  она  заплакала  и  сказала,  что  ни  одно  живое  разумное  существо  не  должно  быть  настолько  одиноким.  Они  разрешили  мне  прилететь  к  тебе.  Ты  рад?
  -  Очень  рад,  но  твой  цвет  кожи - он  синий.  Наверное,  не  все  примут  тебя  за  простую  земную  девочку.
  -  Это  просто,  я  быстро  адаптируюсь, -  видя,  что  Мальчик  её  не  понял,  Ринь  объяснила, -  нужно  неделю  подождать,  и  ваше  Солнышко  покрасит  меня  в  такой  же  телесный  цвет  как  у  тебя.
  Они  разговорились:  Ринь  учила  Мальчика  детским  играм  своей  родной  планеты,  а  Мальчик  рассказывал  ей  обо  всём,  что  их  окружало  сейчас.  Незаметно  наступил  вечер.  Пастушок  начал  собирать  стадо,  чтобы  вести  его  домой.  Мальчик  слегка  побаивался  того, как  отнесутся  жители  его  деревни  к  синекожей  девочке,  особенно  его  страшил  староста,  в  сарае  у  которого  он  жил  с  тех  пор,  как  умерли  его  родители.  Герасим,  так  звали  старосту,  был  очень  умным  и  командовал  всеми  взрослыми,  заходил  в  каждый  дом  без  приглашения  и  начинал  задавать  вопросы,  а, если  с  его  мнением  не  соглашались,  то  он  очень  сердился.
  Коровы  дружно  двинулись  в  сторону  деревни,  предчувствуя  ласковые  руки  хозяек,  которые,  бережно  обмыв  вымя,  избавят  их  от  тяжело  распиравшего  сосцы  молока.  
  Детям  не  удалось  миновать  незаметно  околицу  деревни.  Герасим  лично  осматривал  каждую  корову,  возвращающуюся  с  пастбища,  и  горе  маленькому  Пастушку,  если  старосте  покажется,  что  мальчик  в  своей  работе  был  небрежен.
  -  Кто  это? -  удивлённо  спросил  Герасим,  оглядывая  синекожую  Ринь.
  -  Это  -  моя  сестра, -  солгал  Мальчик,  тем  самым  пытаясь  защитить  девочку.
  -  Хорошо, -  спокойно  сказал  староста, -  идите  на  площадь  и  ждите  меня  там.  Я  должен  показать  твою  сестру  людям,  чтобы  они  знали,  кто  она  и  не  боялись  её  вида.
  Взяв  за  руку  почему-то  задрожавшую  Ринь,  Мальчик  пошёл  на  деревенскую  площадь.  Там  стоял  столб  с  набатным  колоколом  и  небольшой  помост,  с  которого  Герасим  рассказывал  каждый  вечер  всем  взрослым  жителям  деревни  как  им  жить  дальше  и  кому  чем  заниматься.
  -  Не  бойся, -  уговаривал  Мальчик  Ринь, -  это  обычай  у  нас  такой.  Герасим  знает  волю  Богов,  и  все  в  деревне  живут  счастливо,  не  нарушая  их  волю.  Однажды  старая  женщина  поспорила  со  старостой,  когда  нужно  сеять  хлеб,  тогда  Боги  очень  сильно  рассердились,  и  пришлось  отдать  им  в  жертву  эту  возмутительницу  спокойствия.
  -  Как  это  в  жертву? -  спросила  Ринь. -  И  кто  такие  ваши  Боги?
  -  О,  у  нас  очень  важные  Боги-защитники, -  обрадовался  Пастушок  перемене  темы  и  торопливо  начал  объяснять  Ринь, -  понимаешь,  их  много  и  каждому  из  Богов  трудно  угодить,  только  Герасим  знает  их  волю  на  сегодня  и  назавтра.  Вот  сейчас  он  придёт  и  расскажет  всем,  чего  захочет  завтра  наш  главный  Бог.
  -  А  как  зовут  вашего  главного  Бога? -  спросила  Ринь.
  -  У  него  такое  странно-непонятное  имя  -  Косность!  Если  в  деревне  не  происходит  ничего  нового,  то  главный  Бог  очень  доволен.
  Они  пришли  на  площадь,  которая  понемногу  заполнялась  жителями  деревни.  Сегодня  первыми  пришли  женщины.  Они  окружили  Мальчика  и  Ринь  плотным  кольцом  своих  тел,  и  каждая  из  них  пыталась  дотронуться  до  девочки.  Некоторые  из  молодых  жительниц  слюнявили  свои  пальцы  и  тёрли  кожу  на  лице  и  плечах  Ринь,  пытаясь  определить,  не  краска  ли  её  странный  цвет  кожи.
  Колокол  три  раза  солидно  ухнул:  «Бум!  Бум!  Бум!».  Толпа  замерла.  Староста  по  широким  ступенькам  тяжело  поднялся  на  помост.
  -  Пастушка  и  Девочку  связать  вместе! -  скомандовал  Герасим.
  Руки  жительниц  деревни,  ещё  минуту  назад  такие  мягкие,  превратились  в  жёсткие  клещи.  Проворно  достав  из  карманов  своих  фартуков  куски  верёвок,  они  быстро  и крепко  привязали  детей  друг  к  другу  и,  подхватив  снизу,  забросили  их  на  помост.
  -  Люди,  грех,  Великий  грех  совершил  наш  любимый  Мальчик-пастушок!  Синекожего  Демона  привёл  он  к  нам.  Болезни  обрушатся  на  наши  дома,  скот  падёт,  а  урожай  погибнет!  Горе!  Плачьте  женщины,  ибо  смерть  стоит  на  пороге  каждого  дома!
  Вскрикнув  от  страха,  все,  кто  был  на  площади,  дружно  повалились  на  колени.
  -  Жертву!  Жертву  нашему  Богу!  Отмолим!  Искупим! - истерично  завизжали  в  разных  концах  толпы  женские  голоса.
  Наконец  появились  спешащие  мужчины,  каждый  из  них  нёс  огромную  вязанку  сухого  хвороста.  Они  сноровисто  складывали  хворост  в  огромную  кучу  под  помост.  Потемнело.  Резко  поднявшийся  шквальный  ветер  мгновенно  нагнал  стадо  чёрных  грозовых  туч.  Указывая  рукой  в  небо  и  поспешно  сбегая  вниз  по  ступенькам,  Герасим  закричал:  «Знак!  Божий  знак!  Поджигайте  скорее!».
  Перебарывая  страшную  сухость  во  рту  и  еле  шевеля  непослушным  языком, Мальчик,  ощущая  всем  телом   вынужденную  близость  Ринь,  насколько  мог  громко  прошептал:  «Прости  меня».
  Страшная  двойная  молния  ударила  с  чёрного  неба  прямо  в  то  место,  где  лежали  связанные  дети…

  Необыкновенное  жёлтое  небо  и  шелковистая  фиолетовая  трава  окружали  двух  детей,  крепко  держащихся  за  руки.
  -  Пойдём,  Мальчик! -  Ласково  сказала  синекожая  девочка  Ринь, -  я  познакомлю  тебя  со  своими  мамой  и  папой.  
  Он  взглянул  в  её  добрые  синие  глаза  и  подумал:  «Даже  если  здешние  Боги  меня  не  примут,  я  готов  тысячу  раз  сгореть  ради  неё…