губернатор что у архимандрита возможности не только молитвой и словом воздействовать. Было сие ему мало приятно. Но в данной ситуации может оно и лучше. Точно, бесовство пускай церковь занимается. Дав одобрение, раскланявшись вышел.
С виду, селенье Доедалово не чем не отличалось от других. Полуземлянки дома, скудные угодья. Навозная жижа вместо дорог. Скотины в пейзаже не отмечалось, времена понятно голодные. Народу то же не приметно, по избам сидят.
С дороги появились две монашеские фигуры. Странники вошли в селенье, подошли к ближайшей избе-землянке постучали. В большинство изб губернии можно было входить свободно, обессиливший от голода народ встать не мог. Эту закономерность монахи уже отметили по пути. Здесь же на стук выскочил мальчик. Одет понятно, в грязную рубаху, только лицо несколько странное. Кормленое хорошо. Радостное, да не просто радостное, а как буд то калачи принесли. Даже слюни у мальчика текли. Съестного ни чего монахи в руках не держали, ну там в суме краюха хлеб и овса две пригоршни.
-Здравствуй, сынок, нет ли кого из родителей твоих.-Начал речь один из монахов.-
-Как не быть.- За ребёнком выросла взрослая фигура мужчины. Статный, так же в тряпьё наряженный. Лицо как у мальчика довольное.
В избу проходите с дороги устали.-
Столь тёплое гостеприимство в голодную пору монахов конечно насторожило, однако прошли внутрь. Первое, что бросилось запах мяса варёного .
Постепенно глаза к темноте привыкли в избе ещё три человека, хозяйка, дед да девчонка.
-Что, святые отцы, голодно вокруг?- Хозяин вежливо обратился.
-Ой голодно, мы прошли-.Начал старший монах
-И у нас голодно, едой на богаты. А на ночлег оставайтесь.-Прервал хозяин.
-Ну и на том спасибо.-
Легли. Монахи заснули громко захрапев. Хозяин и дед встали, без шума подошли в изголовье спящего монаха. Достал верёвку и…
Непонятно как сбитый с ног хозяин ойкнуть не успел. Дед успел, последний раз в жизни. Через минуту, связанный, с кляпом во рту, лежал как тюк отец загадочного семейства на плече монаха. Тщедушный странник, кажется не замечая изрядного веса пленника, нёсся в лес.
Очухался радушный хозяин в странной избе. Руки связанны.
-Чего хотел, зачем задушить решил?-
-Да по что вы решили..-
От удара слетел на земь. После плюхи сразу стал более словоохотлив. Да как.
-Давно началось, раньше то же людишки друг друга ели, а того ранее ещё больше. Чего ж от такого прокорма отошли? Телесно поглощаемое тело раба божьего, а душа господу принадлежит. Мы же и в сознание не помышляем что б душу в трапезу…- Глаголил мешковатого вида круглолицый доедаловец. Сладко при этом облизываясь.
-Умерших по воле божьих, с их согласия молчаливого обделываем. Чем спасаемся от голода страшного, и в угоду барину нашему, дабы были силы для работы и пахоты.-Вещал кусок сала.
Примерно всё, что удалось из пленника выбить. Впрочем, и этого достаточно. Людоедыс. .
Что ж сам архимандрит и губернатор в сопровождение солидной конной охраны, не считая солдат в лесу, заехали в данное поселенье. Смелый поступок стороны.
Однако населенье вело себя крайне мирно. Смотрело дружелюбно, с аппетитом. Когда вытаскивали очередную пару крестьян, для допроса, те даже не сопротивлялись. Не очень ладно подтверждали слова предыдущего захваченного в плен.
Архимандрит сделал для себя выводы, что людоеды из Доедалова, других он не знал, по сути своей глупы, покорны, а ещё по чему то очень словоохотливы . Обычные крепостные чаще не особо красноречием отличались. Доедаловские же, такие словесные обороты закладывали, буд то риторику усердно изучали.
Архимандрит поинтересовался, где они свой текст и по чему научению брали. На что доедлавцы тупо смотрели и начинали рассуждать. Что не было говоренное ранее то кем то придумано. Слова в ответ на вопросы его священства из нутра их рвутся дабы донести о чистоте помыслов…
А ведь похоже действительно людоедиков не кто не учил. Сами такие языкастые.
Прошлись по Доедаловским угодьям. Да людишки конечно были языкастые, но грязь бесхозяйственность и убогость царила в селенье феноменальная. Остальные деревни в губернии то же красотой да урожайностью не радовали, но данное свинство перебивало всё. На вопрос о доедаловском великолепие очередной местный выходец начал браваду, о силах физических и душевных в хозяйство вкладываемое, о труде денном и нощном, каплях пота, каковыми земля доедаловская полита. Бывалый архимандрит сам заслушался, не смотря на то что явно, не кто в Доедалове не чего делать не пытался и не умел.
Приказ был прост окружить селенье солдатами, не кого не выпускать. Солдатики, коим объяснили вкусы доедаловцев, истово крестились, после чего проверяли исправность ружей.
Держать действия в тайне уже не представлялось возможным. Не прошло и пару дён, как в приёмной губернатора появился барин, хозяин Доедалова.
В отличие от своих крепостных был сухощав. С чёткими чертами лица. Выражался кратко без красноречия, но не теряя смысла.
Собственно разговор начался с угроз и перебора влиятельных петербургских фамилий. Друзей и покровителей Доедаловского помещика. Губернатор к такому разговору был готов, однако дело получило уже столь значительную огласку, что вряд ли видные вельможи стали бы влезать в столь историю. Хотя кто знает?
Спустя небольшой период времени разговор стал более мягкий. Доедаловский помещик утратил прежнюю жёсткость, и уже чем то напоминая собственную челядь, стало витиевато намекать на мирное решение вопроса. Да кто ж против был только больно не спокойно от необычности происходящего на душе губернатора и всех кто в курсе.
Вестимо стоял вопрос что делать.
Вариант первый; отдать приказ солдатам перестрелять население, а деревню для верности сжечь.
Вариант второй. Отправить Доедалово законным порядком в сибирский острог. На рудник какой, гиблый.
Вариант вроде более гуманный, но для себя лично губернатор предпочёл бы первый. Часть народа, детвора да бабы, передохнет в дороге, оставшиеся всяко сгинут на руднике. Смерть верная, только медленная. Опыт есть, в деревнях бунты вспыхивали периодично.
Думы прервал зашедший в кабинет статс секретарь. Как некогда вовремя появился. Личность в губернии новая. Начитанная, нестандартно мыслящая, пожалуй, даже до вольнодумства. Однако тугодуму губернатору чрезвычайно полезная. Секретарь внимательно выслушал. Почесал затылок и предложил свой третий вариант.
Распродать доедаловское население в розницу, по дальним губерниям. Даже не семьями, а по душно.
Губернатор хмыкнул, это что мы душегубов просто по России раскидаем. Даже без наказания. А как нам за это влетит…
Секретарь подобострастно улыбнулся и начал объяснять. Во первых, от такого хода доход будет, за продажу крепостных. Который, соответственно чину, поделить можно. Людоеды, душегубчики, по одному своё кровавое дело вряд ли продолжать будут. Секретарь с теми людишками беседы вёл. Не разбойничий народ. Твари обычные, трусливые да словоохотливые, таковые дела не сделают пакостить и болтать токмо гожи.
-А если кто, всё ж , человека в корм употребит?- Задал вопрос губернатор.
-Ну так, ваше священство, не секрет ведь, имеются и были во всех уголках Росси случаи людоедства. Не редки, вестимо, огласки не предаются. И эти сгинут.-
Губернатор согласился. Да в принципе сразу идея секретаря понравилась.
-Владелец поместья, Воеводин граф, сейчас по своим связям в Петербурге шерстит, что б дело умять. Связи у него не малые. Начальство нам только благодарно будет.- Продолжил секретарь. А касаемо выручки с продажи мужичков, так это уже не Воеводину, а нам пойдёт. Слыханное ли дело, под небом христианским натуральный каннибализм как в Европе развести.-
Ох и мудр секретарь был. Собственно всё по его плану и пошло. Граф Воеводин конечно без удовольствия, но согласился. Людишек через верных людей, дабы самим не мараться, распродали в такую Тьму Таракань, что захочешь к столу не соберёшь. Барыш не плохой вышел.
Архимандрит только против был. Говорил, что племя это загадочное может и порознь свои семена дать. Ещё содрогнётесь. Пришлось кое что от дохода с продажи крестьян церкви пожертвовать. И намекнуть через своих людей в синоде, что не как раньше, до раскола. Вы, отец святой, в дела светские не суйтесь. Не ж то получается, допустили, в вашей считай епархии, богу противное, это ж позор какой. На свет божий выносить нельзя.
Саму опустевшую деревню Доедалово велено было сжечь дотла. Правда местность та ещё долго ужас наводила. Уж и чего ей не приписали. Даже поговорка пошла в губернии странная.
-Ты только к доедаловскому столу сгодишься.-
Впрочем, с годами и она канула в лету.
Миновало с тех событий более полувека. История забылась, персонажи её и их потомки не в каких летописях не всплывали. Кроме разумеется, самых благородных, а именно из рода губернатора. Внука его. В отличии от деда, на государевой службе внук, Евграфом его звали, сроду не состоял. А скорее наоборот, противник оной системы был. Народоволец. После очередных столичных волнений высланный в глухой уезд. Чему кстати Евграф только рад был. Сама судьба его двигала с народом простым богоносным потереться. Мудрости, какой в Питерских салонах не сыщешь, поднабраться и свои знания передать. Грамоте, счёту выучить население.
Через пару месяцев пребывания в ссылки. Евграф начал грустить. Мудрости народной не сыскать, зато грязи хоть сколько. Смотрели мужички на него с ненавистью. На обычное уездное начальство, да на любого помещика с тупой покорностью взирали, а в ссыльном народнике, про это мужики знали, вестимо врага видели.
Объяснить не могли.
Пытался Евграф в беседы вступать. Какое. Как только не побили. Враг ты государю и богу, только один довод. Чем больше за просвещение и равный труд глаголил, тем больше ненависти в глазах. Крепостное право, на тот момент, больше десяти лет как отменили. Только по словам и помещиков и крестьян получалось, что в прежние времена, точно лучше было. Прежние времена Евграф по молодости представлял плохо. Но разруха и не урожай на довольно плодовитых, согласно науке, землях стояли феноменальные. Особенно для богатого молодого человека из Петербурга. Да, ссылка оборачивалась действительно суровым наказанием.
Немного развлекали визиты в дом главы управы, собиралась там местная знать, как водится. На Евграфа, поначалу, смотрели как на диковинное животное. Вольнодумец, народник из Петербурга, надо думать. Как то раз, на очередном рауте нашего героя отозвали в сторонку. Собственно, с ним хотел поговорить сам градоначальник да местный священник. Градоначальник помянул добрым словом дедушку Евграфа. Объяснив, что таких людей нам сейчас не достаёт. Народник напрягся, сотрудничество с властью претило. А видно шло к этому. Однако речь пошла о другом. Оказывается, недавно в одной из деревень появилось странное семейство. Простое крестьянское. Муж, жена, маленько детишек. Люди пришлые, от куда, до конца не ясно. Но в дом этих чужаков весь местный бедный люд тянется.
- Так что от меня хотите. И что плохого. Они что сектанство какое несут?-
-Сектанства, на сколько слухи достоверны не имеется, а всё ж не должно не подобающего интереса паствы к не пойми
