забыла? Националистка какая выискалась!
- Ничего не хочу знать! - Мать гневно топнула ногой. - Тебе надо, чтоб она тоже заболела? А если это вирусная инфекция? Я сама читала: природа волчанки до сих пор не установлена. Пусть сиделку нанимают.
- У них денег нет на сиделку! - сквозь слезы выкрикнула Настя. - Там одни лекарства знаешь, сколько стоят! Я все равно буду ходить, я Дениске обещала. Он же меня ждать будет.
- Ладно, дочка, не плачь, что-нибудь придумаем. Мы с мамой сейчас пойдем, прогуляемся и все обсудим. А ты обедай и садись за уроки. - Отец поднялся и вышел в прихожую, рассерженная Галчонок последовала за ним.
После их ухода Настя немного успокоилась. Она знала, что мать вернется уже с другим настроением. Так бывало не раз. Отец никогда не допускал ссор при дочери. В минуту, когда скандал начинал разгораться, родители уходили из дому и выясняли отношения за его стенами, возвращаясь уже умиротворенными.
Вернулись они нескоро. Едва взглянув на мать, Настя сразу поняла, что на этот раз взаимопонимание достигнуто не было.
- Значит так, Настенька, - устало сказал отец. - В чем-то мама права: это не дело - ежедневно бегать в больницу и, тем более, делаться сиделкой. Этим должны заниматься взрослые. Тебе надо готовиться к экзаменам. Друзей, конечно, бросать в беде негоже, но всему надо знать меру.
- Папа, я все равно завтра пойду. Я обещала.
- Никуда ты не пойдешь! - снова взорвалась мать. - Иначе я сама поговорю с этим Вадимом или с его матерью. Нечего на чужом горбу выезжать!
- Мама, что ты говоришь! - закричала в отчаянии Настя. - Никто ни на ком не выезжает, мы с Наташей сами так решили. Если ты это сделаешь, я тебе никогда - слышишь? - никогда не прощу!
- Все, прекратили! - скомандовал отец. - Завтра пойду с тобой и разберусь на месте - что можно сделать и чем помочь. А сейчас успокойся и садись за уроки.
Настя ушла в свою комнату и попыталась взять себя в руки. Угроза матери ошеломила ее. Но, понимая, что слезами горю не поможешь, она начала лихорадочно искать выход. И вскоре поняла, что предложение отца вполне разумно. Папа не способен никого обидеть и обязательно попытается помочь, думала она, он ведь такой добрый. И он знает, что Вадим мне нравится, он на моей стороне. Но мама! Никогда не думала, что она может быть такой... такой жестокой. Как же мне теперь жить с этим, как к ней относиться?
Будто услышав ее мысли, в комнату вошел отец.
- Котенок, ты не должна обижаться на маму, - сказал он, садясь рядом. - Это она от страха за тебя наговорила такое. Действительно, никто не знает, откуда эта болезнь берется. Вдруг ее и впрямь приносит вирус? А она смертельна.
- Но ведь тогда и Вадим заболел бы, и его мама. И врачи, - горячо возразила дочь. - Нас бы туда не пустили.
- Медицина далеко не все знает. А вдруг одни люди подвержены этой болезни, а другие нет. Ведь такое может быть.
- Папа, я должна пойти. Пойми, он будет меня ждать. И Вадим - ему же тоже надо заниматься, в институт готовиться. Если мы не поможем, то кто? Ну как вам объяснить?
- Ладно, ладно, не горячись. Пойдем вместе и посмотрим, что можно сделать. А на маму зла не держи - все-таки она твоя мама. Она, конечно, не права, но ты должна попытаться ее понять и простить.
- Но как она могла? При чем здесь: еврей, не еврей? Это мерзко!
- Согласен. Но я попробую тебе объяснить. Это у нее с детства. Так получилось, что в классе, где училась мама, все ребята были русские, она одна армянка. И нашлись глупые мальчишки, которые ее стали обзывать «армяшкой» и дразнить. Еще в младших классах. А там дети бывают такими жестокими. Она немала слез пролила из-за этого, и с тех пор у нее на всю жизнь остался комплекс неполноценности.
Настя попыталась возразить, что не замечала за своей мамой никаких комплексов, но вдруг вспомнила вопрос бабушки, русский ли Вадим. И ее озабоченный вид при этом. Значит, бабушка помнила о маминых злоключениях, значит, это правда. Конечно, если бы ее, Настю, стали дразнить или обзывать, она бы тоже переживала - да еще как! Но сколько она себя помнила, с ней в школе всегда носились. А мальчишки - так просто стелились, не знали, как угодить. Бедная мамочка!
- Ты все же расскажи, что у тебя с этим юношей? - сочувственно продолжил отец. - Может, я тебе помогу, посоветую.
- Ты ей насоветуешь! - влетела в комнату мать - вероятно, она подслушивала под дверью. - Ты понимаешь, что он намного старше ее? Ты это понимаешь?
- Понимаю. Очень хорошо понимаю. Только - зачем кричать?
- А если понимаешь, так чего ты тут рассусоливаешь? Отправляйся на свою кафедру, я сама ей кое-что объясню!
Когда за отцом звучно захлопнулась дверь, мать тяжело вздохнула и, глядя дочери прямо в глаза, резко спросила:
- Ты уже с ним целовалась?
- Это что - допрос? - возмутилась Настя.
- Потому что ты моя дочь! И я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь стряслось раньше времени.
- Мама, как ты можешь! Ничего такого и близко нет. Мы просто друзья - и все.
- Только не рассказывай мне сказки! Тебе скоро шестнадцать - самый опасный возраст! А этот парень намного старше - что это за дружба? Что у вас может быть общего?
- Просто, он друг Никиты, учится с ним в одном классе. А Наташа моя подруга.
- Только не пудри мне мозги! Как будто у Никиты мало друзей. Но ты за них что-то не больно печешься, только за этого Вадима.
- Ну хорошо - он мне нравится.
- Так я и знала! Нравится! Ты с ним целовалась? Говори правду!
- Нет.
- Не ври мне! Ты знаешь, что когда парень целует девушку, у него все хозяйство поднимается? И что он о тебе думает при этом, и какие у него возникают желания. Тебе это надо?
- Какое хозяйство? - растерялась Настя.
- То самое! Которое в брюках.
Какой ужас! Настя вытаращила на мать глаза. Что она говорит? И тут же подумала: а вдруг это правда? А вдруг, действительно, когда он ее обнимал… а сам в это время... о чем думал? Что чувствовал? Кошмар! Да чтоб она теперь! Да никогда! Да ни за что! Целоваться и думать ... о таком! Да ни в жизнь! Интересно, Наташка об этом знает.
Прочитав мысли, написанные у дочери на лбу, Галчонок слегка успокоилась. Она, конечно, понимала, что перегнула палку, но ничуть не жалела. Ничего, пусть знает, может, глупостей не наделает раньше времени. Оставив дочь в полном смятении, мать поднялась и ушла на кухню.
Настя долго сидела, уставившись в темное окно. Информация, прозвучавшая из уст матери, поразила до самых глубин ее чистую девичью душу. Вот ужас! Значит, и Никита такой? А папа? Он же тоже мужчина. А она-то... постоянно к нему лизаться лезет. Хотя нет, что она - совсем с ума сошла? Папа нет, папа исключение. И потом - она же его дочь.
Как же теперь жить с этим? Как вести себя с ребятами? И зачем только мама сказала - такое? Теперь при встрече с Вадимом или Никитой она постоянно будет думать: а вдруг у них... это на уме? Фу, как противно!
И светлая радость, рождавшаяся в ее душе при мысли о милом юноше, бесследно исчезла - осталось только темное и нечистое.
Надо за уроки садиться. Но как не хочется! Ничего не хочется. Жить не хочется. Лягу-ка я спать, подумала она - может, завтра соберусь с мыслями, как жить дальше.
Не буду больше с ним встречаться, решила Настя. Буду держаться от них всех подальше. Буду только учиться, окончу лицей и уеду в Питер. Буду там жить, - и мне никто не будет нужен. Раз у них на уме такие гадости.
Она разобрала постель и легла. Заглянувшая через час Галчонок с удивлением обнаружила дочь спящей, хотя часы показывали только восемь вечера.
