На автомобиле в Москву. Отрывок № 13 из романа "Встретимся у Амура"

            − Как поедем? − осторожно спросила Настя. − Может, по какому-нибудь другому маршруту? Так интереснее. А домой будем заезжать?
            − Обязательно, − отозвался отец, сосредоточенно глядя на дорогу. − Денег мало осталось, боюсь, не хватит. Придется занять. Как думаешь, Галина, твои дадут?
            − Дадут, − Мать не засомневалась ни на секунду в щедрости своих родителей. − Они сами предлагали. И Настасье на подарок ко дню рождения, и нам на дорогу. Зря я отказалась, думала, своих хватит.
            − Едем старым маршрутом, − решил отец. − Он нам уже знаком, а времени в обрез. Да и бензин дико дорогой, − не разгуляешься.
            Обратная дорога показалась на удивление короткой. Доехали быстро и без приключений. Обрадованные дедушка с бабушкой надавали им в дорогу всяких вкусных вещей и все горевали, что не смогут отпраздновать шестнадцатилетие любимой внучки, наступавшее через неделю, − когда наши путешественники планировали быть уже в Муроме у родственников отца. Заехав домой, убедились, что там все в порядке, и с легким сердцем пустились в дальнейший путь.    
           Теперь отец был предельно внимателен, да и Настя, натренировавшись, следила за знаками. И все-таки они опять чуть не влипли − сразу за Новочеркасском. Когда проскочили мимо этого небольшого городка, перед путешественниками открылась обманчиво ровная до самого горизонта пустая трасса, − и они весело понеслись по ней со скоростью сто километров в час. Догнали неспешно кативший «Москвич», и только отец собрался перестраиваться для обгона, как словно из-под земли, вынырнула черная «Волга» − вихрем просвистев мимо.
             − Господи, откуда она взялась? − Перепуганный отец лихорадочно вывернул руль, возвращаясь на свою полосу. И тут же начался крутой спуск в глубокую ложбину, − а ведь наверху ничто не предвещало ее появление.
            − Настя, ты видела знак? − Руки отца, вцепившиеся в руль, побелели от напряжения.
            − Нет, пап, − призналась дочь. − Наверно, прозевала.
            − Я тоже не заметил. Неужели его не было?
            − Был какой-то знак, но я не вглядывалась, − вмешалась мать. − Мы слишком быстро проскочили. Езжай помедленнее, ты видишь, какая трасса. Не дорога, а стиральная доска: вверх-вниз, вверх-вниз. У меня до сих пор все поджилки трясутся.
            Отец внял ее словам и существенно сбросил скорость. Теперь они ехали, не превышая восьмидесяти. Трасса, действительно, преподносила сюрприз за сюрпризом. Встречные машины то и дело выскакивали из-под земли, − вершины холмов в перспективе совершенно сливались, создавая полное впечатление ровной трассы. Далеко не все водители встречных легковушек были дисциплинированными − некоторые шли на обгон почти у вершины холма, внезапно появляясь на чужой полосе, из-за чего отцу дважды пришлось резко уходить на обочину.
             − Ну, козел! − не выдержав, выругался он, когда очередной лихач выскочил у него прямо перед носом. − Каким же надо быть кретином, чтобы так ездить. Смерти не боится, что ли? И как только таким права дают?
             − Да кто там их дает! − Галчонок сидела, как на иголках. − Говорят, нынче права можно купить только так. Были бы денежки. Олег, умоляю, езжай помедленнее. Ты видишь, что на трассе творится − как на центральной улице в час пик. Того и гляди вляпаемся.
             Дорога, действительно, теперь была забита машинами. Наши путешественники нудно тянулись за целой колонной легковушек, возглавлял которую неторопливый комбайн, загородивший своим широким плугом почти половину дороги. Его водитель невозмутимо сидел в своей высокой кабине, совершенно не реагируя на километровый хвост у него за спиной.
             − Ему же тоже надо ехать, − Настя тихонько погладила кипевшего папу по рукаву. − Ну что ты так нервничаешь? Все не могут быть классными водителями. Тебе бы радоваться, что некоторые ездят хуже тебя. Разве хорошо, если б ты ездил хуже всех?
              − Ты бы помолчала, − сквозь зубы процедил отец, − не зуди под ухом. Лучше за знаками следи.
              И он резко крутанул руль, уходя от пошедшего на обгон «Москвича», своим боком едва не снесшего их левую дверцу. Они выскочили на обочину и − их «Жигуленок» резко качнуло вправо. Высокие стебли травы, обманчиво возвышавшиеся над обочиной, оказывается, росли на склоне кювета. Правое переднее колесо машины едва не повисло в воздухе.
            − Все на левый борт, − резко скомандовал отец. − И не шевелиться. Иначе кувыркнемся.
              Галчонок прижалась к левой двери, а Настя − к папочке, и они замерли. Машина снова встала горизонтально. Но было ясно, что это равновесие неустойчиво, − стоит шевельнуться, и они пойдут кувыркаться под откос.
              Проносившиеся мимо машины сочувственно гудели, но никто не пытался им помочь. Когда отец осторожно открыл со своей стороны дверцу и попытался выглянуть, машина угрожающе качнулась. Мама с дочкой дружно завизжали.
              Помощь пришла неожиданно, когда они почти отчаялись.  Внезапно возле них остановилась свадебная «Волга», украшенная шарами и лентами с нарядным пупсом на капоте. Из нее выскочили жених с невестой и их друзья. Они споро прицепили тросом «Жигуленка» к своей машине и оттащили незадачливых путешественников подальше от опасного места. А потом быстро попрыгали в свою машину и укатили, даже не оглянувшись на прощание.
               − Спасены и на этот раз, − констатировал отец. − Слава богу, свет не без добрых людей. Интересно, как долго нам будет везти.
               − Везет тем, кто умеет везти, − мрачно отозвалась мать. − Следи за дорогой. Эта колымага, кажется, сворачивает. Сейчас все понесутся, как угорелые.
             Действительно, комбайн, свернув вправо, съехал на грунтовую дорогу, тянувшуюся к лесополосе. Легковушки обрадовано понеслись по освободившемуся шоссе, и дорога стала свободнее. Отец немного прибавил скорость, но дисциплинированно не превышал разрешенные девяносто. Его дамы скучающе разглядывали однообразный пейзаж: в основном пахотные поля, расчерченные тянувшимися к горизонту лесополосами.  Время от времени мимо них со свистом проносились иномарки, их пассажиры насмешливо поглядывали на неторопливо плетущуюся по пустому шоссе «копейку». Но наученный горьким опытом отец на это уже не реагировал.
               − Тише едешь, дальше будешь, − мудро изрек он, проводив взглядом очередной «Мерседес», битком набитый людьми. − Не спеши, а то успеешь.
              И оказался страшно прав.
              Примерно через полчаса далеко впереди что-то блеснуло, − и сразу над дорогой поднялся густой столб черного дыма. Жуткое зрелище, вскоре открывшееся глазам, надолго врезалось им в память.
              Прямо посреди шоссе пылал знакомый «Мерседес». В пламени, ярко освещавшем его салон, корчились темные силуэты. Нестерпимый жар охватил наших путешественников, едва они попытались приблизиться на десяток метров. Отец инстинктивно нажал на тормоз.
                − Олег, ты куда? − завопила Галчонок, видя, что тот намеривается открыть дверцу. − Мы сейчас загоримся! Сдавай назад!
                 − Там же люди, люди! − кричал отец, пытаясь освободиться от вцепившейся в его пиджак жены. − Может, они еще живы!
                − Папочка, горячо! − взмолилась Настя. − Мы сейчас сами вспыхнем! Не надо!
                 Отец, наконец, опомнился. Действительно, корпус их «Жигулей» угрожающе нагрелся.
                   − Открывайте двери и выходите! − велел он. − И отбегайте подальше. Я попробую сдать назад. − И, стараясь не смотреть на костер, взялся за ручник.
                  Из остановившихся автомобилей, выскочили люди и тоже с ужасом глядели на происходящее. Было ясно, что никакой огнетушитель не в состоянии справится с таким пламенем. Причина трагедии возвышалась прямо над горевшей легковушкой, −  встречный трактор, непонятно как оказавшийся на чужой полосе. Его кабина была пуста: виновник происшествия, молодой парень, сидел на обочине, обхватив голову руками, и тихо скулил.
              Наконец, вдали показалась машина ГАИ с мигалкой. Объехав по широкой дуге горящий «Мерседес», милиционеры проверили у всех документы, переписали номера свидетелей, забрали с собой тракториста и уехали, сообщив, что пришлют пожарных. В полном молчании все расселись по машинам и разъехались, стараясь не смотреть в сторону догоравшей иномарки.
             Остальную часть пути Снегиревы почти не разговаривали. Потрясение было столь велико, что любые слова казались кощунственными. В салоне еще долго ощущался запах гари, и в горле першило. Давно прошло время обеда, но о еде никто и не вспоминал.
               К Воронежу подъехали затемно. Увидели знак кемпинга, свернули с трассы и, недолго проехав по лесной дороге, с облегчением направились к деревянным домикам, обещавшим желанный отдых. Ужинать никто не захотел, − попили чаю и улеглись. И долго лежали, молча, мысленно переживая увиденное.
               Какая ужасная смерть, какие муки испытали эти люди! − думала Настя, с содроганием вспоминая корчившиеся в пламени силуэты. Она помнила, как совсем недавно коснулась пальцем днища раскаленного утюга, − хотела проверить, достаточно ли он нагрелся. А поплевать на палец поленилась. И как руку пронзила нестерпимая боль. Потом ей вспомнилась та боль −  от ножа, заставившая ее провалиться в небытие. Правда, испытывала она ее недолго, но какая это была мука!
               Хорошо, если они сразу потеряли сознание, как я тогда, думала она, сострадая. А если все, всю боль − в полной мере? Вот ужас!
               И она даже застонала.
               − Что с тобой? − встрепенулись оба родителя. − Где болит?
               − Да нет, ничего, − отозвалась Настя. − Просто, представила себе тех несчастных. Как им было больно. Даже у самой заболело.
                − А ты не представляй! − раздраженно прикрикнула мать. − Не принимай на себя чужую боль, пока сама не свихнулась. В мире каждую секунду происходят трагедии, так что, за всех переживать? Никаких нервов не хватит.
               − Может, дальше не поедем? − помолчав, спросила Настя. − Как теперь радоваться жизни − после такого? Всю дорогу буду об этом думать, мысли ведь не прогонишь.
               − А ты не думай. − Теперь из темноты послышался голос отца. − Чужая беда − конечно, беда, но все-таки она чужая − не надо погружаться в нее целиком. Раз не можешь помочь. У тебя в жизни тоже будут беды, вот тогда и страдай в полной мере. Мы едем дальше. Завтра нас ждут новые приключения, они заслонят старые. Жизнь − зебра полосатая, было плохое, будет и хорошее, его и жди.